Киселёв, Виктор Владимирович

Виктор Киселёв
Имя при рождении:	Виктор Владимирович Киселёв
Псевдонимы:	Вик. Лесовик
Дата рождения:	13 января 1918(1918-01-13)
Место рождения:	Иркутск, РСФСР
Дата смерти:	22 марта 1978(1978-03-22) (60 лет)
Место смерти:	Иркутск, СССР
Гражданство:	СССР СССР
Род деятельности:	прозаик, поэт, переводчик
Годы творчества:	1942—1978
Язык произведений:	русский
Дебют:	«Хороший обычай» (Иркутск, 1958)
Награды:

Ви́ктор Влади́мирович Киселёв (13 января 1918, Иркутск — 22 марта 1978, Иркутск) — русский советский прозаик, поэт, детский писатель. Член Союза писателей СССР.

Биография

Родился 13 января 1918 года в Иркутске. В 1942 году окончил Архангельский лесотехнический институт, работал на лесосплаве. В 1950 году вернулся в Иркутск.

Скончался 22 марта 1978 года. Похоронен в Иркутске на Радищевском кладбище.

Творчество

Начал печататься в 1942 году. Первые стихи были опубликованы в архангельской газете «Правда Севера», журнале «Север». Печатался в альманахах «Ангара», «Год тридцать четвёртый», «Новая Сибирь», журналах «Крокодил», «Молодая гвардия», «Огонёк», «Смена», «Сибирские огни», «Свет над Байкалом», газетах «Восточно-Сибирская правда», «Гудок» и других.

Первый сборник стихов «Хороший обычай» вышел в Иркутске в 1958 году.

Автор прозы, стихов, пародий, эпиграмм, приключенческих повестей («Золотой водопад», «На могиле трёх шаманов») и стихов для детей, поэтических переводов с бурятского языка.

Переводил с адыгейского языка стихи поэта Киримизе Жанэ.

Вместе с Анатолием Преловским был составителем первой поэтической летописи БАМа — коллективного сборника стихов «Автограф века».

Награды

• Нагрудный знак «Отличник советской милиции» — за повесть «На могиле трёх шаманов».
• Лауреат поощрительной премии Всероссийского конкурса на лучшее литературное произведение для детей на темы трудового воспитания и профессиональной ориентации под девизом «Союз Серпа и Молота» — за поэму «Лес идёт» (1974).

Избранная библиография

• Хороший обычай: Стихи. — Иркутск: Кн. изд-во, 1958. — 120 с. — 2000 экз.
• Корова на колёсах: Стихи для детей. — Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1966. — 15 с. — 100000 экз.
• Кордойская быль: Повесть. — М.: Мол. гвардия, 1975. — 143 с. — 100000 экз. — (Честь. Отвага. Мужество)
• Автограф века: Поэты на строительстве Байкало-Амурской магистрали / Составители Киселёв В. В., Преловский А. В. — Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1976. — 128 с. — 10000 экз.
• Золотой водопад: Приключенческая повесть. — М.: Мол. гвардия, 1979. — 222 с. — 100000 экз.

Литература

• Писатели Восточной Сибири: Биобиблиографический указатель — Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1973. — С. 125—126. — 332 с. — 5000 экз.
• Смирнов Р. В. В. Киселёв: Биогр. очерк // Литературная Сибирь. — Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1971. — С. 242—244. — 336 с. — 5000 экз.

Ссылки

• [irkipedia.ru/content/kiselev_viktor_vladimirovich Виктор Киселёв] на сайте Иркипедия
• [detstvo.irkutsk.ru/authors/bio.php?id=28 Виктор Киселёв] на сайте Писатели Приангарья — детям

Отрывок, характеризующий Киселёв, Виктор Владимирович

Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».