Сафарян, Нвер Георгиевич

Нвер Георгиевич Сафарян
арм. Նվեր Գևորգի Սաֆարյան
1970-е годы
Дата рождения	10 (23) октября 1907(1907-10-23)
Место рождения	Эрджиш, провинция Ван, Турция
Дата смерти	28 сентября 1982(1982-09-28) (74 года)
Место смерти	Ереван, Армянская ССР, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1923—1949
Звание
Командовал	295-я стрелковая дивизия (15 июня 1942 — 28 декабря 1942), 89-я стрелковая дивизия (19 февраля 1943 — 9 мая 1945)
Сражения/войны	Великая Отечественная война Оборона Днепропетровска Оборона Севастополя (1941—1942) Битва за Кавказ (1942—1943) Ростовская операция (1943) Донбасская операция (1943) Новороссийская операция (1943) Крымская операция (1944) Львовско-Сандомирская операция Пражская операция Штурм Берлина
Награды и премии	Иностранные награды
В отставке	депутат Верховного Совета Армянской ССР VII созыва, вёл военно-патриотическую работу

Нве́р Гео́ргиевич Сафаря́н (арм. Նվեր Գևորգի Սաֆարյան; 10 [23] октября 1907, Эрджиш — 28 сентября 1982, Ереван) — армянский советский военачальник, участник Великой Отечественной войны. Генерал-майор (1943).

Командир 295-й (1942), затем 89-й стрелковых дивизий (1943—1946). Под его командованием 89-я стрелковая Таманская Краснознамённая ордена Красной Звезды дивизия участвовала в штурме Берлина. Депутат Верховного Совета Армянской ССР VII созыва (1971—1975).

Биография

Ранние годы

Нвер Георгиевич Сафарян родился 10 (23) октября 1907 года в городе Эрджиш Западной Армении. По национальности — армянин.

После гибели отца в 1915 году во время геноцида армян на территориях, контролируемых властями Османской империи, мать Нвера с двумя детьми с большим трудом добралась до Эчмиадзина, где в 1919 году скончалась от болезни. Нвер остался сиротой и попал в Ошаканский дом сирот. С 12 лет Нверу пришлось добывать свой кусок хлеба, работая на богатых хозяев.

В 1923 году поступил, а в 1927 году окончил Ереванскую объединённую военную школу имени Александра Мясникяна, а в 1940 году — Военную академию имени М. В. Фрунзе.

С 1927 года Н. Г. Сафарян занимал должность командира взвода 3-го полка, а с 1933 года — должность командира роты в Краснознамённой Армянской дивизии имени К. Е. Ворошилова. В 1930 году вступил в ВКП(б). 29 мая 1936 года награждён орденом «Знак Почёта».

В 1940 году Н. Г. Сафарян назначен начальником штаба 170-го стрелкового полка 58-й стрелковой дивизии Киевского особого военного округа.

В годы Великой Отечественной войны

В начале Великой Отечественной войны Н. Г. Сафарян сражался против немецко-фашистских захватчиков в приграничном городе Надворная (ныне Ивано-Франковской области Украины). 5 августа 1941 года попал в плен, но в дальнейшем был освобождён.

В октябре 1941 года в должности начальника штаба 658-го полка 218-й стрелковой дивизии Н. Г. Сафарян принимал участие в обороне украинских городов Днепропетровск и Сталино (ныне Донецк), а особо отличился в боях за Ворошиловград. За умелую подготовку технических задач подполковник Н. Г. Сафарян бы представлен к ордену Красной Звезды, но был удостоен более высокой награды: 31 мая 1942 года был награждён орденом Красного Знамени. Как писал командир 218-й дивизии, генерал-майор Алексей Павлович Шарагин, в боях с немецкими захватчиками находясь всё время на передовой линии фронта Н. Г. Сафарян умелой разработкой технических задач обеспечил выполнения заданий, ставившихся 658 стрелковому полку. В боях за населённые пункты Сентяновка Ворошиловградской области задача сдержать прорвавшегося противника была выполнена и враг остановлен и отброшен назад, освобождены при этом населённые пункты — Фрунзе, Красноговорка, Гремучий, Крипаки, Петроград, Донецк, Пугачёвка, Желобок, станции Шипилово, Карбонит, Светланово. Находясь в обороне на протяжении полутора месяцев Н. Г. Сафарян построил систему использования огневых средств полка на фронте 17 километров, и всегда пересекал огнём попытки немцев к активным действиям. Во всех боевых действиях подполковник Сафарян личным примером воодушевлял бойцов и командиров полка к смелым и решительным действиям.

С 15 июня по 28 декабря 1942 года полковник Н. Г. Сафарян командовал 295-й стрелковой дивизией, участвовал в обороне Кавказа.

Имя Н. Г. Сафаряна неразрывно связано с 89-й стрелковой дивизией, командиром которой он стал 19 февраля 1943 года. С сентября 1943 года он участвовал в освобождении Новороссийска и Таманского полуострова. 25 октября 1943 года полковник Н. Г. Сафарян был награждён орденом Суворова II степени. Как писал командующий 18-й армией, генерал-полковник Константин Николаевич Леселидзе, полковник Сафарян, командуя дивизией в боях с немецкими захватчиками по изгнанию их с Низовья Кубани и Таманского полуострова, организовал точное выполнение боевых приказов. 16 сентября 1943 года части дивизии прорвав оборону противника и сломив сопротивление в районе горы Долгая (северо-восточнее Новороссийска), успешно преследовали его, с боями овладели горой Долгая, населёнными пунктами Верхнебаканский, Натухаевская, хуторами Курбацкий, Красный Курган, Красная Гостагайка, Суворово-Черкесский и горой Поливодино.

Постановлением Совета народных комиссаров СССР от 21 декабря 1943 года за умелое и твёрдое управление действиями 89-й дивизии Н. Г. Сафаряну было присвоено воинское звание генерал-майора.

С апреля 1944 года Н. Г. Сафарян участвовал в освобождении Керчи и Севастополя, затем Польши. 16 мая 1944 года был награждён орденом Кутузова II степени. С апреля 1945 года участвовал в штурме Франкфурта-на-Одере и Берлина. 4 марта 1945 года генерал-майор Н. Г. Сафарян был награждён орденом Красного Знамени. Как писал командир 16-го стрелкового корпуса, генерал-майор Ерофей Владимирович Добровольский, в боях по прорыву вражеской обороны противника на западном берегу реки Висла, части, руководимые Н. Г. Сафаряном показали себя с хорошей стороны. В период преследования противника в районах Русский Бруд, Калиш, Цюллихау оставались большие группировки противника в лесах, которые перерезали дороги и угрожали тылам дивизии и нарывали обеспечение частей боеприпасами и продовольствием. На 89-ую стрелковую дивизию была возложена задача ликвидации группировок противника в лесу, несмотря на большие группировки и тяжёлые условия Н. Г. Сафарян умело организовал прочесывание лесов и борьбу на уничтожение группировок, нанеся большой урон в живой силе и технике противнику, в результате чего группировки были уничтожены. При форсировании реки Одер части дивизии с успехом форсировали реку и закрепились на плацдарме.

После штурма Берлина бойцы 89-й стрелковой дивизии станцевали армянский победный танец Кочари у стен Рейхстага. Как вспоминали солдаты 89-й дивизии, после окончания Великой Отечественной войны Н. Г. Сафарян поручил им:

Мы со славой окончили войну и со славой должны войти в Армению, и поэтому даю задание поймать оленя и его рога прикрепить к головному вагону поезда.

Н. Г. Сафарян был настоящим патриотом, всегда отдавал приказы только на армянском, умел поднять дух бойцов в самой тяжёлой ситуации. Говорят, что приняв командование, он собрал всех старших командиров дивизии и сказал: «Карс и Эрзрум не обещаю, но до Берлина доведу!».

Подполковник Х. М. Аветян — участник Великой Отечественной войны в составе 89-й стрелковой дивизии.

Указом Президиума Верховного Совета СССР 31 мая 1945 года генерал-майор Н. Г. Сафарян награждён орденом Кутузова II степени. Как писал командир 38-го стрелкового корпуса, генерал-лейтенант Алексей Дмитриевич Терешков, 89-я стрелковая дивизия, под командованием генерал-майора Сафаряна, после упорных боёв за город Франкфурт и на промежуточных рубежах на подступах в город Берлин совершила 150 км и с хода получила боевую задачу на штурм города Берлина. Преодолевая яростное сопротивление противника в уличных боях и нанося огромный урон в живой силе и технике, части дивизии умело штурмуя препятствия настойчиво продвигались вперёд, отбивая квартал за кварталом города Берлина. Дерзкими действиями частей дивизии организованная оборона немцев была нарушена. В результате умелого обходного манёвра немецкая крепость в парке Хумбольд Хальд была блокирована, а её гарнизон вынужден был полностью капитулировать. Благодаря умелому взаимодействию пехоты с другими родами войск и успешным действием созданных штурмовых групп дивизия под командованием генерал-майора Сафаряна поставленные перед ней задачи в течение четырёх дней напряжённых боёв успешно выполнила. В ходе этих боёв дивизией уничтожено 297 немецких солдат и офицеров, 9 разных орудий, 2 танка, захвачено в плен 5128 немцев, взяты большие трофеи.

После войны

В 1949 году в связи с болезнью Н. Г. Сафарян был уволен из армии. С 1956 года проживал в городе Ереване, по адресу — ул. Исаакяна, дом 38. Вёл военно-патриотическую работу.

В 1971 году Н. Г. Сафарян был избран депутатом Верховного Совета Армянской ССР VII созыва.

Нвер Георгиевич Сафарян скончался 28 сентября 1982 года в Ереване. Похоронен в Ереване.

Награды

Советские государственные награды:

• орден Ленина (1948) — за выслугу 25 лет в советской армии
• четыре орденов Красного Знамени (в том числе: 31 мая 1942, 3 ноября 1944 — за выслугу 20 лет в советской армии, 4 марта 1945)
• орден Суворова 2-й степени (25 октября 1943)
• два ордена Кутузова 2-й степени (16 мая 1944, 31 мая 1945)
• орден «Знак Почёта» (29 мая 1936)
• медали, в том числе:
  • медаль «За оборону Кавказа»
  • медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне»
  • медаль «За взятие Берлина»
  • медаль «За освобождение Варшавы».
  • медаль «Ветеран Вооружённых Сил СССР» (1976)

Иностранные награды:

• крест Храбрых (Польша)
• медаль «Заслуженным на поле Славы» (Польша)
• медаль «За Варшаву 1939—1945» (Польша).

Память

В 1975 году был снят документальный фильм «Нвер Сафарян», в котором использовались последние прижизненные съёмки Н. Г. Сафаряна.

Именем Н. Г. Сафаряна названа улица в Ереване. В 2005 году именем Н. Г. Сафаряна названа Ереванская средняя школа № 164 (основана в 1973 году), перед школой установлен памятник — бюст полководца. В память о Н. Г. Сафаряне в Ереване установлена мемориальная доска на доме, где он жил с 1956 по 1982 год (ул. Исаакяна, дом 38).

Личные вещи, в том числе военные кители Н. Г. Сафаряна, хранятся в Военно-историческом музее Министерства обороны РА «Мать — Армения», в Национальном историческом музее Армении.

• Windows and Plaque of Nver Safarian, 38 Isahakian, Yerevan, Armenia, VM.jpg

  Ереван, ул. Исаакяна, дом 38, в котором жил Н. Г. Сафарян

• Plaque of General Nver Safarian, Yerevan, Armenia.jpg

  Мемориальная доска на доме Н. Г. Сафаряна

• NverSafaryan3.JPG

  Ереван, бюст Н. Г. Сафаряна перед школой № 164

• Stamp of Armenia m60.jpg

  Андраник Саркисян и Нвер Сафарян — командиры 89-й стрелковой дивизии. Почтовая марка Армении, 1995 год

Литература

• Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комдивы. Военный биографический словарь / В. П. Горемыкин. — М.: Кучково поле, 2014. — Т. 5. — С. 315—317. — 1500 экз. — ISBN 978-5-9950-0457-8.
• Арутюнян К. А., Погосян Г. Р. [www.1945.am/pdf/kniga.pdf Вклад армянского народа в победу в Великой Отечественной войне (1941—1945)]. — Ер.: Изд-во «Гитутюн» НАН РА, 2010. — 875 с. — ISBN 978-5-8080-0817-5.
• Бахшян Р. [www.golos.am/index.php?Itemid=53&id=19285&option=com_content&task=view Командир легендарных Таманцев] // Голос Армении. — 2007. — 15 декабря.
• Абрамян Г. С. [hpj.asj-oa.am/5328/ От Еревана до Берлина — Эльбы (Боевой путь 89-й Армянской Таманской дивизии)] // Историко-филологический журнал. — 1995. — № 2. — С. 75—84.
• [hy.wikisource.org/wiki/%D4%B7%D5%BB:%D5%80%D5%A1%D5%B5%D5%AF%D5%A1%D5%AF%D5%A1%D5%B6_%D5%8D%D5%B8%D5%BE%D5%A5%D5%BF%D5%A1%D5%AF%D5%A1%D5%B6_%D5%80%D5%A1%D5%B6%D6%80%D5%A1%D5%A3%D5%AB%D5%BF%D5%A1%D6%80%D5%A1%D5%B6_(Soviet_Armenian_Encyclopedia)_10.djvu/254 Сафарян Нвер Георгиевич] // Армянская советская энциклопедия / В. А. Амбарцумян. — Ер., 1984. — Т. 10. — С. 254. — 736 с.
• Сафарян Н. Г. [ru.hayazg.info/images/0/02/%D0%A1%D0%B0%D1%84%D0%B0%D1%80%D1%8F%D0%BD_%D0%9D%D0%B2%D0%B5%D1%80_%D0%93%D0%B5%D0%BE%D1%80%D0%B3%D0%B8%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87_-_%D0%B6%D1%83%D1%80%D0%BD%D0%B0%D0%BB_%D0%A2%D0%B5%D0%B0%D1%82%D1%80%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D1%8B%D0%B9_%D0%95%D1%80%D0%B5%D0%B2%D0%B0%D0%BD.jpg Искусство тоже боролось…] (арм.) = Արվեստն էլ էր կռվում… // Театральный Ереван. — 1975. — Թիվ 9.
• Акопян А. М. [hpj.asj-oa.am/771/ Боевой путь армянской Таманской дивизии] (арм.) = Թամանյան հայկական դիվիզիայի մարտական ուղին // Историко-филологический журнал. — 1965. — Թիվ 2. — Էջ 13—24.

Отрывок, характеризующий Сафарян, Нвер Георгиевич

– Вчера брат обедал у меня – мы помирали со смеху – ничего не ест и вздыхает по вас, моя прелесть. Il est fou, mais fou amoureux de vous, ma chere. [Он сходит с ума, но сходит с ума от любви к вам, моя милая.]
Наташа багрово покраснела услыхав эти слова.
– Как краснеет, как краснеет, ma delicieuse! [моя прелесть!] – проговорила Элен. – Непременно приезжайте. Si vous aimez quelqu'un, ma delicieuse, ce n'est pas une raison pour se cloitrer. Si meme vous etes promise, je suis sure que votre рromis aurait desire que vous alliez dans le monde en son absence plutot que de deperir d'ennui. [Из того, что вы любите кого нибудь, моя прелестная, никак не следует жить монашенкой. Даже если вы невеста, я уверена, что ваш жених предпочел бы, чтобы вы в его отсутствии выезжали в свет, чем погибали со скуки.]
«Стало быть она знает, что я невеста, стало быть и oни с мужем, с Пьером, с этим справедливым Пьером, думала Наташа, говорили и смеялись про это. Стало быть это ничего». И опять под влиянием Элен то, что прежде представлялось страшным, показалось простым и естественным. «И она такая grande dame, [важная барыня,] такая милая и так видно всей душой любит меня, думала Наташа. И отчего не веселиться?» думала Наташа, удивленными, широко раскрытыми глазами глядя на Элен.
К обеду вернулась Марья Дмитриевна, молчаливая и серьезная, очевидно понесшая поражение у старого князя. Она была еще слишком взволнована от происшедшего столкновения, чтобы быть в силах спокойно рассказать дело. На вопрос графа она отвечала, что всё хорошо и что она завтра расскажет. Узнав о посещении графини Безуховой и приглашении на вечер, Марья Дмитриевна сказала:
– С Безуховой водиться я не люблю и не посоветую; ну, да уж если обещала, поезжай, рассеешься, – прибавила она, обращаясь к Наташе.


Граф Илья Андреич повез своих девиц к графине Безуховой. На вечере было довольно много народу. Но всё общество было почти незнакомо Наташе. Граф Илья Андреич с неудовольствием заметил, что всё это общество состояло преимущественно из мужчин и дам, известных вольностью обращения. M lle Georges, окруженная молодежью, стояла в углу гостиной. Было несколько французов и между ними Метивье, бывший, со времени приезда Элен, домашним человеком у нее. Граф Илья Андреич решился не садиться за карты, не отходить от дочерей и уехать как только кончится представление Georges.
Анатоль очевидно у двери ожидал входа Ростовых. Он, тотчас же поздоровавшись с графом, подошел к Наташе и пошел за ней. Как только Наташа его увидала, тоже как и в театре, чувство тщеславного удовольствия, что она нравится ему и страха от отсутствия нравственных преград между ею и им, охватило ее. Элен радостно приняла Наташу и громко восхищалась ее красотой и туалетом. Вскоре после их приезда, m lle Georges вышла из комнаты, чтобы одеться. В гостиной стали расстанавливать стулья и усаживаться. Анатоль подвинул Наташе стул и хотел сесть подле, но граф, не спускавший глаз с Наташи, сел подле нее. Анатоль сел сзади.
M lle Georges с оголенными, с ямочками, толстыми руками, в красной шали, надетой на одно плечо, вышла в оставленное для нее пустое пространство между кресел и остановилась в ненатуральной позе. Послышался восторженный шопот. M lle Georges строго и мрачно оглянула публику и начала говорить по французски какие то стихи, где речь шла о ее преступной любви к своему сыну. Она местами возвышала голос, местами шептала, торжественно поднимая голову, местами останавливалась и хрипела, выкатывая глаза.
– Adorable, divin, delicieux! [Восхитительно, божественно, чудесно!] – слышалось со всех сторон. Наташа смотрела на толстую Georges, но ничего не слышала, не видела и не понимала ничего из того, что делалось перед ней; она только чувствовала себя опять вполне безвозвратно в том странном, безумном мире, столь далеком от прежнего, в том мире, в котором нельзя было знать, что хорошо, что дурно, что разумно и что безумно. Позади ее сидел Анатоль, и она, чувствуя его близость, испуганно ждала чего то.
После первого монолога всё общество встало и окружило m lle Georges, выражая ей свой восторг.
– Как она хороша! – сказала Наташа отцу, который вместе с другими встал и сквозь толпу подвигался к актрисе.
– Я не нахожу, глядя на вас, – сказал Анатоль, следуя за Наташей. Он сказал это в такое время, когда она одна могла его слышать. – Вы прелестны… с той минуты, как я увидал вас, я не переставал….
– Пойдем, пойдем, Наташа, – сказал граф, возвращаясь за дочерью. – Как хороша!
Наташа ничего не говоря подошла к отцу и вопросительно удивленными глазами смотрела на него.
После нескольких приемов декламации m lle Georges уехала и графиня Безухая попросила общество в залу.
Граф хотел уехать, но Элен умоляла не испортить ее импровизированный бал. Ростовы остались. Анатоль пригласил Наташу на вальс и во время вальса он, пожимая ее стан и руку, сказал ей, что она ravissante [обворожительна] и что он любит ее. Во время экосеза, который она опять танцовала с Курагиным, когда они остались одни, Анатоль ничего не говорил ей и только смотрел на нее. Наташа была в сомнении, не во сне ли она видела то, что он сказал ей во время вальса. В конце первой фигуры он опять пожал ей руку. Наташа подняла на него испуганные глаза, но такое самоуверенно нежное выражение было в его ласковом взгляде и улыбке, что она не могла глядя на него сказать того, что она имела сказать ему. Она опустила глаза.
– Не говорите мне таких вещей, я обручена и люблю другого, – проговорила она быстро… – Она взглянула на него. Анатоль не смутился и не огорчился тем, что она сказала.
– Не говорите мне про это. Что мне зa дело? – сказал он. – Я говорю, что безумно, безумно влюблен в вас. Разве я виноват, что вы восхитительны? Нам начинать.
Наташа, оживленная и тревожная, широко раскрытыми, испуганными глазами смотрела вокруг себя и казалась веселее чем обыкновенно. Она почти ничего не помнила из того, что было в этот вечер. Танцовали экосез и грос фатер, отец приглашал ее уехать, она просила остаться. Где бы она ни была, с кем бы ни говорила, она чувствовала на себе его взгляд. Потом она помнила, что попросила у отца позволения выйти в уборную оправить платье, что Элен вышла за ней, говорила ей смеясь о любви ее брата и что в маленькой диванной ей опять встретился Анатоль, что Элен куда то исчезла, они остались вдвоем и Анатоль, взяв ее за руку, нежным голосом сказал:
– Я не могу к вам ездить, но неужели я никогда не увижу вас? Я безумно люблю вас. Неужели никогда?… – и он, заслоняя ей дорогу, приближал свое лицо к ее лицу.
Блестящие, большие, мужские глаза его так близки были от ее глаз, что она не видела ничего кроме этих глаз.
– Натали?! – прошептал вопросительно его голос, и кто то больно сжимал ее руки.
– Натали?!
«Я ничего не понимаю, мне нечего говорить», сказал ее взгляд.
Горячие губы прижались к ее губам и в ту же минуту она почувствовала себя опять свободною, и в комнате послышался шум шагов и платья Элен. Наташа оглянулась на Элен, потом, красная и дрожащая, взглянула на него испуганно вопросительно и пошла к двери.
– Un mot, un seul, au nom de Dieu, [Одно слово, только одно, ради Бога,] – говорил Анатоль.
Она остановилась. Ей так нужно было, чтобы он сказал это слово, которое бы объяснило ей то, что случилось и на которое она бы ему ответила.
– Nathalie, un mot, un seul, – всё повторял он, видимо не зная, что сказать и повторял его до тех пор, пока к ним подошла Элен.
Элен вместе с Наташей опять вышла в гостиную. Не оставшись ужинать, Ростовы уехали.
Вернувшись домой, Наташа не спала всю ночь: ее мучил неразрешимый вопрос, кого она любила, Анатоля или князя Андрея. Князя Андрея она любила – она помнила ясно, как сильно она любила его. Но Анатоля она любила тоже, это было несомненно. «Иначе, разве бы всё это могло быть?» думала она. «Ежели я могла после этого, прощаясь с ним, улыбкой ответить на его улыбку, ежели я могла допустить до этого, то значит, что я с первой минуты полюбила его. Значит, он добр, благороден и прекрасен, и нельзя было не полюбить его. Что же мне делать, когда я люблю его и люблю другого?» говорила она себе, не находя ответов на эти страшные вопросы.


Пришло утро с его заботами и суетой. Все встали, задвигались, заговорили, опять пришли модистки, опять вышла Марья Дмитриевна и позвали к чаю. Наташа широко раскрытыми глазами, как будто она хотела перехватить всякий устремленный на нее взгляд, беспокойно оглядывалась на всех и старалась казаться такою же, какою она была всегда.
После завтрака Марья Дмитриевна (это было лучшее время ее), сев на свое кресло, подозвала к себе Наташу и старого графа.
– Ну с, друзья мои, теперь я всё дело обдумала и вот вам мой совет, – начала она. – Вчера, как вы знаете, была я у князя Николая; ну с и поговорила с ним…. Он кричать вздумал. Да меня не перекричишь! Я всё ему выпела!
– Да что же он? – спросил граф.
– Он то что? сумасброд… слышать не хочет; ну, да что говорить, и так мы бедную девочку измучили, – сказала Марья Дмитриевна. – А совет мой вам, чтобы дела покончить и ехать домой, в Отрадное… и там ждать…
– Ах, нет! – вскрикнула Наташа.
– Нет, ехать, – сказала Марья Дмитриевна. – И там ждать. – Если жених теперь сюда приедет – без ссоры не обойдется, а он тут один на один с стариком всё переговорит и потом к вам приедет.
Илья Андреич одобрил это предложение, тотчас поняв всю разумность его. Ежели старик смягчится, то тем лучше будет приехать к нему в Москву или Лысые Горы, уже после; если нет, то венчаться против его воли можно будет только в Отрадном.
– И истинная правда, – сказал он. – Я и жалею, что к нему ездил и ее возил, – сказал старый граф.
– Нет, чего ж жалеть? Бывши здесь, нельзя было не сделать почтения. Ну, а не хочет, его дело, – сказала Марья Дмитриевна, что то отыскивая в ридикюле. – Да и приданое готово, чего вам еще ждать; а что не готово, я вам перешлю. Хоть и жалко мне вас, а лучше с Богом поезжайте. – Найдя в ридикюле то, что она искала, она передала Наташе. Это было письмо от княжны Марьи. – Тебе пишет. Как мучается, бедняжка! Она боится, чтобы ты не подумала, что она тебя не любит.
– Да она и не любит меня, – сказала Наташа.
– Вздор, не говори, – крикнула Марья Дмитриевна.
– Никому не поверю; я знаю, что не любит, – смело сказала Наташа, взяв письмо, и в лице ее выразилась сухая и злобная решительность, заставившая Марью Дмитриевну пристальнее посмотреть на нее и нахмуриться.
– Ты, матушка, так не отвечай, – сказала она. – Что я говорю, то правда. Напиши ответ.
Наташа не отвечала и пошла в свою комнату читать письмо княжны Марьи.
Княжна Марья писала, что она была в отчаянии от происшедшего между ними недоразумения. Какие бы ни были чувства ее отца, писала княжна Марья, она просила Наташу верить, что она не могла не любить ее как ту, которую выбрал ее брат, для счастия которого она всем готова была пожертвовать.
«Впрочем, писала она, не думайте, чтобы отец мой был дурно расположен к вам. Он больной и старый человек, которого надо извинять; но он добр, великодушен и будет любить ту, которая сделает счастье его сына». Княжна Марья просила далее, чтобы Наташа назначила время, когда она может опять увидеться с ней.
Прочтя письмо, Наташа села к письменному столу, чтобы написать ответ: «Chere princesse», [Дорогая княжна,] быстро, механически написала она и остановилась. «Что ж дальше могла написать она после всего того, что было вчера? Да, да, всё это было, и теперь уж всё другое», думала она, сидя над начатым письмом. «Надо отказать ему? Неужели надо? Это ужасно!»… И чтоб не думать этих страшных мыслей, она пошла к Соне и с ней вместе стала разбирать узоры.
После обеда Наташа ушла в свою комнату, и опять взяла письмо княжны Марьи. – «Неужели всё уже кончено? подумала она. Неужели так скоро всё это случилось и уничтожило всё прежнее»! Она во всей прежней силе вспоминала свою любовь к князю Андрею и вместе с тем чувствовала, что любила Курагина. Она живо представляла себя женою князя Андрея, представляла себе столько раз повторенную ее воображением картину счастия с ним и вместе с тем, разгораясь от волнения, представляла себе все подробности своего вчерашнего свидания с Анатолем.
«Отчего же бы это не могло быть вместе? иногда, в совершенном затмении, думала она. Тогда только я бы была совсем счастлива, а теперь я должна выбрать и ни без одного из обоих я не могу быть счастлива. Одно, думала она, сказать то, что было князю Андрею или скрыть – одинаково невозможно. А с этим ничего не испорчено. Но неужели расстаться навсегда с этим счастьем любви князя Андрея, которым я жила так долго?»
– Барышня, – шопотом с таинственным видом сказала девушка, входя в комнату. – Мне один человек велел передать. Девушка подала письмо. – Только ради Христа, – говорила еще девушка, когда Наташа, не думая, механическим движением сломала печать и читала любовное письмо Анатоля, из которого она, не понимая ни слова, понимала только одно – что это письмо было от него, от того человека, которого она любит. «Да она любит, иначе разве могло бы случиться то, что случилось? Разве могло бы быть в ее руке любовное письмо от него?»
Трясущимися руками Наташа держала это страстное, любовное письмо, сочиненное для Анатоля Долоховым, и, читая его, находила в нем отголоски всего того, что ей казалось, она сама чувствовала.
«Со вчерашнего вечера участь моя решена: быть любимым вами или умереть. Мне нет другого выхода», – начиналось письмо. Потом он писал, что знает про то, что родные ее не отдадут ее ему, Анатолю, что на это есть тайные причины, которые он ей одной может открыть, но что ежели она его любит, то ей стоит сказать это слово да , и никакие силы людские не помешают их блаженству. Любовь победит всё. Он похитит и увезет ее на край света.
«Да, да, я люблю его!» думала Наташа, перечитывая в двадцатый раз письмо и отыскивая какой то особенный глубокий смысл в каждом его слове.
В этот вечер Марья Дмитриевна ехала к Архаровым и предложила барышням ехать с нею. Наташа под предлогом головной боли осталась дома.


Вернувшись поздно вечером, Соня вошла в комнату Наташи и, к удивлению своему, нашла ее не раздетою, спящею на диване. На столе подле нее лежало открытое письмо Анатоля. Соня взяла письмо и стала читать его.
Она читала и взглядывала на спящую Наташу, на лице ее отыскивая объяснения того, что она читала, и не находила его. Лицо было тихое, кроткое и счастливое. Схватившись за грудь, чтобы не задохнуться, Соня, бледная и дрожащая от страха и волнения, села на кресло и залилась слезами.
«Как я не видала ничего? Как могло это зайти так далеко? Неужели она разлюбила князя Андрея? И как могла она допустить до этого Курагина? Он обманщик и злодей, это ясно. Что будет с Nicolas, с милым, благородным Nicolas, когда он узнает про это? Так вот что значило ее взволнованное, решительное и неестественное лицо третьего дня, и вчера, и нынче, думала Соня; но не может быть, чтобы она любила его! Вероятно, не зная от кого, она распечатала это письмо. Вероятно, она оскорблена. Она не может этого сделать!»
Соня утерла слезы и подошла к Наташе, опять вглядываясь в ее лицо.
– Наташа! – сказала она чуть слышно.
Наташа проснулась и увидала Соню.
– А, вернулась?
И с решительностью и нежностью, которая бывает в минуты пробуждения, она обняла подругу, но заметив смущение на лице Сони, лицо Наташи выразило смущение и подозрительность.
– Соня, ты прочла письмо? – сказала она.
– Да, – тихо сказала Соня.
Наташа восторженно улыбнулась.
– Нет, Соня, я не могу больше! – сказала она. – Я не могу больше скрывать от тебя. Ты знаешь, мы любим друг друга!… Соня, голубчик, он пишет… Соня…
Соня, как бы не веря своим ушам, смотрела во все глаза на Наташу.
– А Болконский? – сказала она.
– Ах, Соня, ах коли бы ты могла знать, как я счастлива! – сказала Наташа. – Ты не знаешь, что такое любовь…
– Но, Наташа, неужели то всё кончено?
Наташа большими, открытыми глазами смотрела на Соню, как будто не понимая ее вопроса.
– Что ж, ты отказываешь князю Андрею? – сказала Соня.
– Ах, ты ничего не понимаешь, ты не говори глупости, ты слушай, – с мгновенной досадой сказала Наташа.
– Нет, я не могу этому верить, – повторила Соня. – Я не понимаю. Как же ты год целый любила одного человека и вдруг… Ведь ты только три раза видела его. Наташа, я тебе не верю, ты шалишь. В три дня забыть всё и так…
– Три дня, – сказала Наташа. – Мне кажется, я сто лет люблю его. Мне кажется, что я никого никогда не любила прежде его. Ты этого не можешь понять. Соня, постой, садись тут. – Наташа обняла и поцеловала ее.
– Мне говорили, что это бывает и ты верно слышала, но я теперь только испытала эту любовь. Это не то, что прежде. Как только я увидала его, я почувствовала, что он мой властелин, и я раба его, и что я не могу не любить его. Да, раба! Что он мне велит, то я и сделаю. Ты не понимаешь этого. Что ж мне делать? Что ж мне делать, Соня? – говорила Наташа с счастливым и испуганным лицом.
– Но ты подумай, что ты делаешь, – говорила Соня, – я не могу этого так оставить. Эти тайные письма… Как ты могла его допустить до этого? – говорила она с ужасом и с отвращением, которое она с трудом скрывала.
– Я тебе говорила, – отвечала Наташа, – что у меня нет воли, как ты не понимаешь этого: я его люблю!
– Так я не допущу до этого, я расскажу, – с прорвавшимися слезами вскрикнула Соня.
– Что ты, ради Бога… Ежели ты расскажешь, ты мой враг, – заговорила Наташа. – Ты хочешь моего несчастия, ты хочешь, чтоб нас разлучили…
Увидав этот страх Наташи, Соня заплакала слезами стыда и жалости за свою подругу.
– Но что было между вами? – спросила она. – Что он говорил тебе? Зачем он не ездит в дом?
Наташа не отвечала на ее вопрос.
– Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…
– Но зачем эти тайны! Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины ?
Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?