Нгом Ком, Даниель

Даниэль Нгом Ком
Общая информация
Полное имя	Даниэль Арман Нгом Ком
Родился	19 мая 1980(1980-05-19) (43 года) Бангоу, Камерун
Гражданство	Камерун
Рост	172 см
Позиция	полузащитник
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Молодёжные клубы
1997—1999	Котон Спорт
Клубная карьера*
1999—2000	Атлетико Мадрид Б	31 (5)
2000—2001	Леванте	9 (0)
2001—2004	Нумания	102 (15)
2004—2005	Хетафе	29 (4)
2005—2006	Мурсия	28 (2)
2006	Мальорка	17 (1)
2007—2008	Реал Вальядолид	33 (3)
2008—2011	Тенерифе	73 (8)
Национальная сборная**
1998—2000	Камерун (до 20)	8 (1)
2000—2010	Камерун	42 (3)
Международные медали
Олимпийские игры
Золото	Сидней 2000
Кубки африканских наций
Золото	Гана/Нигерия 2000
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Даниэль Арман Нгом Ком (фр. Daniel Armand N'Gom Kome; 19 мая 1980, Бангоу, Камерун) — камерунский футболист, бывший полузащитник известный по выступлениям за «Нумансию», Тенерифе и сборную Камеруна. Участник Чемпионата мира 2002 года в Японии и Южной Корее. Олимпийский чемпион 2000 года.

Клубная карьера

Нгом Ком выпускник футбольной школы клуба «Котон Спорт». В 1999 году он был замечен скаутами мадридского «Атлетико» и переехал в Испанию. За основную команду Даниэль так и не дебютировал, на протяжении сезона выступая за резерв. По окончании сезона он перешёл в команду из третьего испанского дивизиона «Леванте», но после окончания чемпионата покинул клуб. Летом 2001 году Нгом Ком перешёл в «Нумансию». В Ла Лиге он дебютировал в поединке против «Атлетик Бильбао». За клуб он провёл более 100 матчей за три сезона. Зимой 2005 года Даниэль перешёл в «Хетафе». После он без особого успеха выступал за «Мальорку», «Мурсию» и «Реал Вальядолид». В 2009 году Нгом Ком завершил свою карьеру на Канарских островах в клубе «Тенерифе».

Международная карьера

9 июля 2000 года в товарищеском матче против сборной Анголы Нгом Ком дебютировал за сборную Камеруна. В 2000 году Даниэль в составе сборной завоевал золотые медали на Олимпийских играх в Сиднее. В 2001 году он попал в заявку национальной команды на участие в Кубке конфедераций, но будучи запасным футболистом на поле так и не вышел. В 2002 году Нгом Ком выиграл Кубок Африки. На турнире он принял участие в матчах против сборной Того, Египта, Мали и Кот-д’Ивуара. В том же году он сыграл на Чемпионате мира в Японии и Южной Корее. На турнире он принял участие в поединках против Германии и Саудовской Аравии.

В 2004 году Даниэль во второй раз сыграл за национальную команду на Кубке Африки. Он сыграл во матчах против Зимбабве и Алжира. В 2006 году Нгом Ком в третий раз принял участие в Кубке африканских наций. На турнире он вышел на поле в поединках против Анголы, Того и Кот-д’Ивуара

Достижения

Международные

Камерун

• 1 Олимпийские игры — 2000
• 1 Кубок африканских наций — 2002

Ссылки

• [int.soccerway.com/players/daniel-armand-kome/58580 Профиль на сайте soccerway.com] (англ.)
• [www.bdfutbol.com/en/j/j498.html BDFutbol profile]
• [www.futbolme.com/com/jugadores.asp?id_jugador=2676 Futbolme profile]  (исп.)
• [fifa.com/worldfootball/statisticsandrecords/players/player=178257 Статистика на сайте FIFA] (англ.)

Отрывок, характеризующий Нгом Ком, Даниель

– Боком, закройтесь пистолетом, – проговорил Несвицкий.
– 3ак'ойтесь! – не выдержав, крикнул даже Денисов своему противнику.
Пьер с кроткой улыбкой сожаления и раскаяния, беспомощно расставив ноги и руки, прямо своей широкой грудью стоял перед Долоховым и грустно смотрел на него. Денисов, Ростов и Несвицкий зажмурились. В одно и то же время они услыхали выстрел и злой крик Долохова.
– Мимо! – крикнул Долохов и бессильно лег на снег лицом книзу. Пьер схватился за голову и, повернувшись назад, пошел в лес, шагая целиком по снегу и вслух приговаривая непонятные слова:
– Глупо… глупо! Смерть… ложь… – твердил он морщась. Несвицкий остановил его и повез домой.
Ростов с Денисовым повезли раненого Долохова.
Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.


Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника , да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился не любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: „Je vous aime“. [Я вас люблю.] Всё от этого! Я и тогда чувствовал, думал он, я чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый месяц, и покраснел при этом воспоминании. Особенно живо, оскорбительно и постыдно было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре после своей женитьбы, он в 12 м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этой улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.
«А сколько раз я гордился ею, гордился ее величавой красотой, ее светским тактом, думал он; гордился тем своим домом, в котором она принимала весь Петербург, гордился ее неприступностью и красотой. Так вот чем я гордился?! Я тогда думал, что не понимаю ее. Как часто, вдумываясь в ее характер, я говорил себе, что я виноват, что не понимаю ее, не понимаю этого всегдашнего спокойствия, удовлетворенности и отсутствия всяких пристрастий и желаний, а вся разгадка была в том страшном слове, что она развратная женщина: сказал себе это страшное слово, и всё стало ясно!
«Анатоль ездил к ней занимать у нее денег и целовал ее в голые плечи. Она не давала ему денег, но позволяла целовать себя. Отец, шутя, возбуждал ее ревность; она с спокойной улыбкой говорила, что она не так глупа, чтобы быть ревнивой: пусть делает, что хочет, говорила она про меня. Я спросил у нее однажды, не чувствует ли она признаков беременности. Она засмеялась презрительно и сказала, что она не дура, чтобы желать иметь детей, и что от меня детей у нее не будет».
Потом он вспомнил грубость, ясность ее мыслей и вульгарность выражений, свойственных ей, несмотря на ее воспитание в высшем аристократическом кругу. «Я не какая нибудь дура… поди сам попробуй… allez vous promener», [убирайся,] говорила она. Часто, глядя на ее успех в глазах старых и молодых мужчин и женщин, Пьер не мог понять, отчего он не любил ее. Да я никогда не любил ее, говорил себе Пьер; я знал, что она развратная женщина, повторял он сам себе, но не смел признаться в этом.
И теперь Долохов, вот он сидит на снегу и насильно улыбается, и умирает, может быть, притворным каким то молодечеством отвечая на мое раскаянье!»
Пьер был один из тех людей, которые, несмотря на свою внешнюю, так называемую слабость характера, не ищут поверенного для своего горя. Он переработывал один в себе свое горе.
«Она во всем, во всем она одна виновата, – говорил он сам себе; – но что ж из этого? Зачем я себя связал с нею, зачем я ей сказал этот: „Je vous aime“, [Я вас люблю?] который был ложь и еще хуже чем ложь, говорил он сам себе. Я виноват и должен нести… Что? Позор имени, несчастие жизни? Э, всё вздор, – подумал он, – и позор имени, и честь, всё условно, всё независимо от меня.
«Людовика XVI казнили за то, что они говорили, что он был бесчестен и преступник (пришло Пьеру в голову), и они были правы с своей точки зрения, так же как правы и те, которые за него умирали мученической смертью и причисляли его к лику святых. Потом Робеспьера казнили за то, что он был деспот. Кто прав, кто виноват? Никто. А жив и живи: завтра умрешь, как мог я умереть час тому назад. И стоит ли того мучиться, когда жить остается одну секунду в сравнении с вечностью? – Но в ту минуту, как он считал себя успокоенным такого рода рассуждениями, ему вдруг представлялась она и в те минуты, когда он сильнее всего выказывал ей свою неискреннюю любовь, и он чувствовал прилив крови к сердцу, и должен был опять вставать, двигаться, и ломать, и рвать попадающиеся ему под руки вещи. «Зачем я сказал ей: „Je vous aime?“ все повторял он сам себе. И повторив 10 й раз этот вопрос, ему пришло в голову Мольерово: mais que diable allait il faire dans cette galere? [но за каким чортом понесло его на эту галеру?] и он засмеялся сам над собою.