Нгуен, Лак Хоа Августин

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Августин Нгуен Лак Хоа (вьетн. Nguyễn Lạc Hóa, кит.: на кантонском диалекте — Юнь Локфа, на мандаринском Юань Лохуа; 1908 - 1989) — вьетнамский католический священник (китайского происхождения), деятель антикоммунистического движения.





Биография

Родился 28 августа 1908 года в семье рыбака в китайской провинции Гуандун, близ Тонкинского залива. В 15 лет поступил в семинарию в городе Пакхой (Бэйхай), с 1927 года учился в папском колледже на острове Пинанг, затем вернулся в Китай. Рукоположён в священный сан 17 июля 1935 года в Гонконге. Служил помощником настоятеля прихода на полуострове Лэйчжоу. Весной 1939 года, как старший сын в семье, призван в армию, участник японо-китайской войны. Получил офицерское образование, подготовку в области партизанских действий. К моменту капитуляции Японии имел звание майора. Несмотря на желание вернуться к священническим обязанностям, демобилизован не был, остался на военной службе и в течение ещё трех с половиной лет воевал против китайских коммунистов. Получил звание подполковника.

Уволившись с военной службы, в июне 1949 года смог вернуться в Пакхой (Бэйхай), где был поставлен руководить больницей и сиротским приютом. Когда 5 декабря 1949 года Пакхой был занят коммунистами, сумел покинуть город и, с разрешения священноначалия, перебраться в Индокитай. Однако здесь ему вскоре доставили письмо от епископа, требовавшего вернуться в Пакхой. На вопрос о цели возвращения епископ ответил: «Чтобы умереть». Священник немедленно возвратился в Пакхой и был тут же арестован коммунистическими властями. Содержался в тюрьме, затем переведен под домашний арест, поскольку коммунисты хотели использовать его в пропагандистских целях (см. Движение трёх автономий, в дальнейшем — Патриотическая ассоциация). 16 декабря 1950 года с помощью своих прихожан бежал по морю на лодке во Вьетнам.

Вокруг отца Августина Юня, принявшего вьетнамский вариант своего имени — Нгуен Лак Хоа, начала формироваться община беженцев из Китая. За шесть месяцев с его помощью покинули захваченные коммунистами районы и обосновались во Вьетнаме около 450 семей (2174 человек, включая женщин и детей). Однако обстановка на севере Вьетнама была также неспокойной, поскольку французская колониальная администрация контролировала лишь небольшую часть его территории, а в остальных районах орудовали коммунисты и частные армии религиозных сект. Посетив в поисках более подходящего места южный Вьетнам, а также Лаос и Таиланд, о. Хоа в конце концов решил перевезти свою общину в Камбоджу, что ему удалось сделать с помощью французских властей. Семь лет беженцы провели в провинции Кратьэх, работая в основном на плантациях. Политическая ситуация здесь также постепенно осложнялась. В 1956 году о. Хоа сумел скопить денег на кругосветное путешествие и за полгода объехал 25 стран, однако нигде не нашел потенциального прибежища для более чем 2 тыс. беженцев из Китая. В 1958 году, когда власти независимой Камбоджи признали коммунистическое правительство Китая, община сочла это признаком опасности для себя и приняла решение вновь перебраться на другое место. Те беженцы, кто мог себе это позволить, переселились на Тайвань, а остальные получили, благодаря усилиям о. Хоа, возможность обосноваться в Южном Вьетнаме, в дельте реки Меконг (ок. 450 человек, прибыли на место 17 марта 1959 года; позднее к ним присоединились и другие).

Под руководством о. Хоа поселенцы построили себе жилье (деревня получила название Бинь Хун — вьетн. Bình Hưng), занялись сельским хозяйством, а также организовали самооборону от отрядов Вьетконга. Спустя несколько месяцев они получили от южновьетнамских властей огнестрельное оружие (50 винтовок, два легких пулемета и несколько автоматов). После одного из нападений поселок было решено укрепить. В дальнейшем жители Бинь Хун ещё несколько раз получали оружие и боеприпасы от вьетнамского правительства. Также они обучались владению холодным оружием и рукопашному бою. Отряды из Бинь Хун неоднократно переходили от обороны к активным действиям против вьетконговцев.

5 января 1961 года Бинь Хун впервые посетил американский офицер (бригадный генерал Эдвард Лансдейл), убедивший президента Южного Вьетнама Нго Динь Зьема одобрить оказание общине широкомасштабной помощи (оружие, продовольствие, медикаменты, эвакуация раненых). В июне 1961 года отряд получил официальное наименование — корпус самообороны № 1001, став, тем самым, регулярным подразделением армии Республики Вьетнам. Однако командовавший отрядом о. Хоа отказался от какого-либо воинского звания. Он также предложил вместо номера именовать отряд «Морские ласточки» (вьетн. Hải Yến), поскольку оперение этих птиц напоминало его чёрную священническую сутану с белым воротничком, а сами они уничтожают вредных насекомых. Денежное довольствие (эквивалентное 12 долларам США в месяц, что было меньше, чем получали бойцы отрядов самообороны в других местах) официально полагалось на 300 человек, остальные — ещё 40 бойцов — получали деньги из личных средств о. Нгуена и помогавшего ему друга Бернарда Ё (англ. Bernard Yoh), гоминьдановского офицера, сотрудничавшего с ЦРУ[1]. Наняты были также несколько сотен местных жителей, представлявших горные племена; к общине присоединились вьетнамцы, искавшие убежища от вьетконговцев. За два года население Бинь Хун увеличилось вчетверо. Был открыт рынок, устроены школа и больница. В результате к середине 1961 года о. Хоа и Бернард Ё, расходовавшие собственные деньги также на обеспечение других нужд жителей Бинь Хун, имели долгов на сумму более чем 100 тыс. долларов. Определенную помощь оказывали американские католические и светские благотворительные организации.

В январе 1962 года, когда Бинь Хун впервые посетил западный журналист, «армия» о. Хоа составляла около 1000 человек, 600 из которых были китайцами с опытом боевых действий на стороне Гоминьдана, а остальные вьетнамцами. За два года они уничтожили ок. 500 вьетконговцев, сами потеряв лишь 27 человек, в основном подорвавшимися на минах. В Бинь Хун содержалось более сотни пленных вьетконговцев (в основном они работали, по пять часов в день, на рисовых полях, а также слушали двухчасовые лекции политического содержания); через некоторое время большинство пленных отпускали, и они возвращались к себе в деревни, откуда их забрали вьетконговцы, а часть из них даже вливалась в общину.

Запрошенные о. Хоа церковные власти не дали ему официального разрешения на его деятельность, но и не высказали возражений, понимая, что от его лидерских качеств и военного опыта зависит жизнь множества людей. К концу 1963 года «Морские ласточки» контролировали порядка 200 кв. км. Из 18 тыс. жителей этой территории лишь около 3700 были католиками. О. Нгуен Лак Хоа сотрудничал с местными буддистскими и каодаистскими лидерами, говоря:

Осуществляя эту операцию, мы не можем делать различие между буддистами и католиками. Если мы сражаемся за свободу, это значит, что мы считаем, что свободны должны быть все люди.

Позднее командование вооруженными силами общины приняли на себя офицеры вьетнамской армии, а за о. Хоа остались функции советника и посредника.

По официальным данным, распространяемым вьетнамскими коммунистическими властями[2], всего «Морские ласточки» уничтожили 1675 вьетконговцев; эти данные могут быть неполными.

Умер на Тайване в 1989 году.

Награды

Премия Рамуна Магсайсая (1964) в номинации «Общественное служение».

Напишите отзыв о статье "Нгуен, Лак Хоа Августин"

Примечания

  1. [www.american-buddha.com/phoenixprog2.htm The Phoenix Program]  (англ.)
  2. [www.baocamau.com.vn/newsdetails.aspx?id=9&newsid=10812 Cà Mau với những di tích cấp quốc gia Biệt khu Bình Hưng — Chứng tích chiến tranh Mỹ ngụy]  (вьетн.)

Ссылки

  • [www.rmaf.org.ph/Awardees/Biography/BiographyHoaAug.htm BIOGRAPHY of Augustine Nguyen Lac Hoa]  (англ.)
  • [www.uneeknet.com/fam/dad/072399C.htm Stan Remembers: Father Hoa and his little army]  (англ.)
  • [www.camauonline.com/thong-tin-ca-mau/156-biet-khu-binh-hung-chung-tich-chien-tranh-my-nguy.html Biệt khu Bình Hưng — Chứng tích chiến tranh Mỹ ngụy]  (вьетн.)
К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Нгуен, Лак Хоа Августин

– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c'est terrible, les devoirs d'un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.


Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.