Бао-дай-де

Бао-дай-де вьетн. Bảo-đại đế
Император Вьетнама
6 ноября 1925 года — 23 августа 1945 года
Предшественник:	Нгуен Хоанг-тонг
Преемник:	титул упразднен
Рождение:	Французский Индокитай
Награды:

Бао-дай-де (вьетн. Bảo-đại đế, тьы-ном 保大帝) — 13-й император династии Нгуен, последний император Вьетнама, правитель прояпонского марионеточного государства Вьетнамская империя и профранцузского марионеточного Государства Вьетнам.

Известен в истории по своему девизу правления — Бао-дай (вьетн. Bảo-đại, тьы-ном 保大, «хранитель величия»). Настоящее личное имя — Фук Винь Тхюи (вьетн. Phúc Vĩnh Thụy, тьы-ном 福永瑞).

Жизнеописание

Родился под именем Нгуен Фук Винь Тхюи (вьетн. Nguyễn Phúc Vĩnh Thụy) в Хюэ, который в то время был столицей Вьетнама. Его отцом был император Хоанг-тонг. Получил образование в лицее Кондорсе и Парижском университете политических исследований. В 1925, после смерти отца, стал императором и принял имя Бао Дай, но также был известен под именами Нгуен Фук Тхьен (вьетн. Nguyễn Phúc Thiển) или Винь Тхюи (вьетн. Vĩnh Thụy). Фактически был марионеткой французской администрации, поскольку в то время Вьетнам входил в состав Французского Индокитая.

Женился 20 марта 1934, имел 5 детей. Помимо «главной» жены Нам Фыонг, имел ещё четырёх жён, от которых у него также были дети. Одна из его жён, Моника Бодо, была француженкой, но впоследствии приняла вьетнамское имя Тэй Фыонг.

В 1940 Япония вторглась в Индокитай. Хотя формально французская администрация сохранилась, так как вишистская Франция была союзницей Германии и Японии, японцы стали активно вмешиваться в её политику. В 1945 японцы оказывали давление на Бао-дая, требуя провозгласить «независимость» Вьетнама и включить его в сферу влияния Японии, а в случае отказа грозили посадить на трон принца Кыонг Де (вьетн. Cường Để). После поражения Японии, в результате августовской революции 1945 года во Вьетнаме к власти пришёл Хо Ши Мин, под давлением которого Бао Дай 25 августа 1945 отрёкся от престола и получил должность «верховного советника» нового правительства в г. Ханой, куда была перенесена столица. Тем не менее, коммунистам не удалось установить полный контроль над страной; в стране разгорелась гражданская война, которой воспользовались французы, чтобы остаться. Бао Дай вскоре уехал во Францию. В 1949 под давлением французов он вернулся и стал формальным главой профранцузского марионеточного Государства Вьетнам (но уже не императором), однако вскоре вернулся во Францию и не принимал участия во вьетнамской политике.

После поражения французов под Дьенбьенфу в 1954 году Бао-дай вновь был назначен главой Государства Вьетнам в Сайгоне, однако он назначил главой правительства Нго Динь Зьема и переехал в Париж. Зьем в 1955 году организовал референдум, который отстранил Бао-дая от власти и провозгласил на юге республику.

В 1972 г., находясь в Париже, Бао-дай призвал вьетнамский народ к национальному примирению. Северный Вьетнам предложил ему войти в коалиционное правительство. Бао-дай отказался, однако высказал резкую критику в адрес американцев и южновьетнамского президента Нгуен Ван Тхиеу.

В 1988 г. принял крещение от католического священника. Умер в военном госпитале Валь-де-Грас (фр. Val-de-Grâce) в Париже. Похоронен на кладбище Пасси в Париже. После его смерти династию Нгуен возглавил его старший сын Бао Лонг (вьетн. Bảo Long, 1936—2007).

Цитаты

• «То, что называют „решением Бао-дая“, оказывается на поверку решением французов»
• «Я предпочитаю быть простым гражданином независимой страны, чем императором порабощённой»
• «Если бы ваше правительство дало бы мне хоть тысячную часть той суммы, что оно потратило на моё отстранение от власти, я бы выиграл войну»
• «Я не желаю, чтобы иностранная армия проливала кровь моего народа» — в ответ на предложение японцев разместить в Хюэ японский гарнизон для защиты от коммунистических партизан.

Литература

• Кобелев Е. В. Бао Дай, последний император Вьетнама : исторический очерк // Проблемы Дальнего Востока. 2012. № 2. С. 154—166; № 3. С. 134—145.

Ссылки

• [bachkhoatoanthu.vass.gov.vn/noidung/tudien/Lists/GiaiNghia/View_Detail.aspx?ItemID=26897 Бао-дай-дэ] // Вьетнамский энциклопедический словарь
• [www.britannica.com/EBchecked/topic/www.britannica.com/EBchecked/topic/700820 Bao Dai (Vietnamese emperor)] (англ.). — статья из Encyclopædia Britannica Online. Проверено 28 апреля 2016.

Отрывок, характеризующий Бао-дай-де

Он улыбнулся и протянул ей руку.


Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.