Нджамена

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Город
Нджамена
фр. N’Djaména, араб. إنجامينا
Герб
Страна
Чад
Координаты
Основан
Прежние названия
Форт-Лами
Площадь
1 000 км²
Население
993 492 человек (2009)
Плотность
993,49 чел./км²
Часовой пояс
К:Населённые пункты, основанные в 1900 году

Нджаме́на (фр. N’Djaména, араб. إنجامينا‎), до 1973 года Форт-Лами (фр. Fort-Lamy) — столица Чада, административный центр префектуры Шари-Багирми. Город Нджамена также является одним из 22 регионов Чада и административно как регион подразделяется на 10 городских районов.





История

Город был основан в 1900 году французскими колонизаторами и использовался ими как военный опорный пункт под названием Форт-Лами (в честь погибшего перед этим в битве французского командующего Франсуа Лами). С 1904 года он входил в состав французской колонии Убанги-Шари. В 1910 году город стал относиться к Французской Экваториальной Африке. С 1958 по 1960 года Форт-Лами был столицей автономной Республики Чад, а после 1960 года стал столицей независимой Республики Чад. Современное название города используется с 1973 года.

13 апреля 2006 года войска Объединённого фронта за демократические перемены попытались захватить город, однако потерпели поражение в ходе Битвы за Нджамену[1]. 2 февраля 2008 года повстанческие силы вновь пытались захватить город, однако через 2 дня были вынуждены отступить (см. Битва за Нджамену (2008))[2]. В настоящее время в городе есть небольшое количество каменных зданий современной европейской постройки, но основную массу построек столицы составляют хижины и дома из глины.

География и климат

Город располагается в юго-западной части страны, на правом берегу реки Шари, близ впадения в неё реки Логоне, на высоте 299 м над уровнем моря[3]. Его территория лежит в довольно болотистой местности.

Климат очень жаркий, субэкваториальный, носит выраженный муссонный характер. Самый жаркий месяц — апрель, перед наступлением влажного сезона, самый холодный — декабрь. Жарко круглый год, в апреле температура может достигать +46 °C. Абсолютный минимум составлял +8 °C (декабрь и январь). Влажный сезон длится с мая по октябрь, остальное время дожди — крайняя редкость.

Климат

Нджамена расположена практически в центре Сахели, региона, переходного между более влажной и плодородной саванной на юге и Сахарой на севере. Для Нджамены характерен очень жаркий субэкваториальный климат с коротким, но сильным влажным сезоном с июня по сентябрь, и продолжительным сухим сезоном с пиком с ноября по март, когда дожди практически отсутствуют.

Температуры в Нджамене очень высокие круглый год и могут превышать +45 °C в тени, а среднемесячная температура наиболее высока в апреле-мае, составляя +33 °C, в январе снижается до +23 °C, однако в это время происходит сухой сезон, в течение которого осадки исключены. Среднегодовое количество осадков составляет порядка 500 мм.

Климат Нджамены
Показатель Янв. Фев. Март Апр. Май Июнь Июль Авг. Сен. Окт. Нояб. Дек. Год
Абсолютный максимум, °C 39 42 43 47 42 43 41 42 42 41 41 38 47
Средний максимум, °C 32,4 35,2 38,7 41,0 39,9 37,2 33,5 31,6 33,7 36,9 35,8 33,5 35,8
Средняя температура, °C 23,4 25,9 29,9 32,9 32,9 31,0 28,3 27,0 28,2 29,4 26,8 24,2 28,3
Средний минимум, °C 14,3 16,6 21,0 24,8 25,8 24,7 23,1 22,4 22,7 21,8 17,8 14,8 20,8
Абсолютный минимум, °C 7 9 15 17 18 18 20 20 15 12 2 7 2
Норма осадков, мм 0,0 0,0 0,3 10,3 25,8 50,3 144,0 174,4 84,3 20,3 0,1 0,0 509,8
Источник: [www.hko.gov.hk/wxinfo/climat/world/eng/africa/nig_cam/ndjamena_e.htm Гонконгская обсерватория], [www.weatherbase.com/weather/weather.php3?s=746&refer=&cityname=N'Djamena-Chad Weatherbase]

Демография

Население по данным национальной переписи 2009 года составляет 993 492 человека.

Основные этнические группы: даза (16,97 %); арабы (11,08 %); хаджарай (9,15 %); нгамбайе (6,41 %); билала (5,83 %); канембу (5,80 %); маба (4,84 %); канури (4,39 %); гор (3,32 %) и др. Официальными языками являются французский и арабский, однако жители города разговаривают также на языках нило-сахарской, афразийской и нигеро-кордофанской семей. Среди верующих преобладают мусульмане; христиан несколько меньше. Часть коренных жителей придерживается традиционных местных языческих культов.

Динамика численности населения города по годам:

1937 1947 1958 1960 1970 1993 2000 2009
9976 18 375 53 000[4] 60 000[4] 130 000[4] 529 555[4][5] 728 000[4] 993 492

Транспорт

Город является восточным конечным пунктом Транссахельского шоссе; кроме того, Нджамена связана с дорожной сетью восточной и центральной Африки. На окраине города находится международный аэропорт Нджамена. Железнодорожного сообщения с городом нет.

Образование

Более половины взрослого населения города остается неграмотными. Преподавателями и служащими социальной сферы в основной своей массе остаются французы. В 1971 году в городе был открыт Университет Нджамены, где обучение ведётся на французском языке, а в 1991 году — университет Кинг-Файсал, где обучение осуществляется на арабском[6]. Также в городе имеются Институт зоотехники и ветеринарии, Национальный институт гуманитарных наук, Институт скотоводства и ветеринарии тропических стран, Институт хлопководства, Национальная школа администрации, Национальный музей.

Города-побратимы

Напишите отзыв о статье "Нджамена"

Примечания

  1. BBC: [news.bbc.co.uk/2/hi/africa/4908836.stm UN condemns rebel attack in Chad]
  2. [www.msnbc.msn.com/id/22962528 Rebels clash with Chadian forces inside capital] (February 2, 2008).
  3. [www.fallingrain.com/world/CD/04/NDjamena.html N'Djamena, Chad Page] (англ.). Fallingrain Global Gazetteer. Проверено 28 декабря 2013.
  4. 1 2 3 4 5 Zeleza Tiyambe. [books.google.co.uk/books?id=kjUHZrPBPPYC&pg=PA379#v=onepage&q=&f=false Encyclopedia of twentieth-century African history]. — Taylor & Francis, 2003. — P. 379. — ISBN 978-0-415-23479-5.
  5. Europa Publications. [books.google.co.uk/books?id=jj4J-AXGDaQC&pg=PA230#v=onepage&q=&f=false Africa South of the Sahara]. — Routledge, 2004. — P. 230. — ISBN 978-1-85743-183-4.
  6. [www.bibl.u-szeged.hu/oseas_adsec/chad.htm Chad’s education system follows the model of its former colonizer, France]. Bibl.u-szeged.hu. Проверено 26 марта 2013.
  7. [www.adequations.org/spip.php?article165 Toulouse-N’Djamena: une solidarité durable] (фр.). Adequations (2008). Проверено 30 ноября 2009.
  8. [www.mid.ru/ns-rafr.nsf/89414576079db559432569d8002421fc/d6d8fcf1a1c7ad25c32571210044bea9?OpenDocument Российско-чадские отношения]. Russian Ministry of Foreign Affairs (16 February 2009). Проверено 23 июля 2009.

Отрывок, характеризующий Нджамена

Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.