Нджойя, Ибрагим

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Нджойя»)
Перейти к: навигация, поиск

Султан Ибрагим Нджойя, англ. Ibrahim Njoya (умер 1933) — правитель африканского султаната бамум (ныне — запад Камеруна), интеллектуал и изобретатель. Правил с 1889 до своей смерти в 1933. Ему наследовал его сын Сеиду Нджимолу Нджойя.

Ибрагим Нджойя известен как изобретатель оригинальной письменности бамум, которая при его жизни прошла несколько этапов — от чисто идеографического письма до слоговой письменности.





Правление

Мать Ибрагима, Нджапунке, была регентом до его совершеннолетия. Однако и после этого его вступление во власть затянулось, поскольку голова его отца была захвачена враждебным племенем, а по традиции голова или череп предшественника играли для народа бамум церемониальную роль. Немецкие колонизаторы, с которыми он поддерживал хорошие отношения, согласились помочь ему в возвращении головы, и даже обеспечили его султанату относительную автономию. Учитывая значительный перевес немцев в силе, он отказался от вооружённой борьбы с ними, которую предлагал Рудольф Дуала Манга Белл.[1]

Сначала Нджойя пытался усвоить западные (в первую очередь немецкие) традиции для своей страны и культуры. В ходе одного из экспериментов он создал для своих солдат форму, прообразом для которой послужили костюмы гусар. Этот эксперимент вызвал раздражение немецких властей, которые восприняли данную форму как пародию на себя.[2]

Нджойя также ознакомился с христианством и, возможно, даже был крещён. После этого он через некоторое время официально принял ислам. В конце концов он создал собственную религию, соединявшую основы ислама, христианства и традиционного культа народа бамум.[3]

После того, как западный Камерун в 1918 г. отошёл к французам, его отношения с французскими властями оказались плохими, и он умер в изгнании в Яунде.

Изобретения

Письменность бамум

Ибрагим Нджойя — создатель оригинальной письменности для языка бамум (известна также под названием а-ка-у-ку, по звучанию четырёх первых знаков). Интересно то, что при его жизни письменность реформировалась несколько раз с целью сокращения числа знаков и прошла путь от чистой идеографии до слогового письма.

Сельское хозяйство

Нджойе также приписывается изобретение мельницы с ручным управлением для перемалывания зерна.

Наследие

Его внук, Ибрагим Мбомбо Нджойя, в настоящее время — султан Камеруна и последний представитель бамунской династии, учредил школу в великолепном дворце, который построил его дед. В настоящее время в этой школе пытаются возродить использование письменности бамум.

См. также

Напишите отзыв о статье "Нджойя, Ибрагим"

Литература

  • A King of Great Accomplishments, Awake magazine, December, 2007, pp. 26-27.
  • Фолсом Ф. Книга о языке. М.: Прогресс, 1977 г
  • Фридрих И. История письма. М.: УРСС, 2001.

Примечания

  1. David McBride, Leroy Hopkins, Carol Blackshire-Belay. [books.google.com/books?id=KX_RdUeUzjEC&pg=PA155&lpg=PA155&dq=%22king+njoya%22&source=web&ots=W3DXLkCRyd&sig=V1N4uCvFAPqeR6y7AaCTcERfpzo#PPA156,M1 Crosscurrents]. — Camden House, 1998. — ISBN 1571130985.
  2. Ian Fowler, David Zeitlyn. [books.google.com/books?id=P5nn6_FIL6sC&pg=PA180&lpg=PA180&dq=%22king+njoya%22&source=web&ots=BVr115xWE-&sig=1ZSOtQrn23umtOIwKWxQYh2ThBw#PPA190,M1 African Crossroads]. — Berghahn Books, 1996. — ISBN 1571818596.
  3. John Mukum Mbaku. [books.google.com/books?id=LJbTfGbk-LEC&pg=PA104&lpg=PA104&dq=%22king+njoya%22&source=web&ots=8ZIeoegTqH&sig=4Jy7-AhwGwhtvlzEIAvGamLVuvA#PPA104,M1 Culture and Customs of Cameroon]. — Greenwood Press, 2005. — ISBN 0313332312.

Ссылки

  • [www.calacademy.org/exhibits/africa/exhibit/cameroon/index.html Cameroon history]
  • [www.nhm.org/africa/tour/cameroon/009.htm «Njimoluh determined what is beautiful enough to be Bamum»]
  • [www.tamarin.com/king/kinge11.html «Kings of Africa — Cameroun»]

Отрывок, характеризующий Нджойя, Ибрагим

Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.