Ндивени, Кайиса
| Кайиса Ндивени | |
| англ. Khayisa Ndiweni | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Партия: |
Объединённая народная организация Зимбабве, Объединённая национальная федералистская партия |
| Основные идеи: | |
| Род деятельности: |
племенной вождь, политик |
Кайиса Ндивени (англ. Khayisa Ndiweni; 1 августа 1913, Нтабазиндуна — 4 августа 2010, Нтабазиндуна) — родезийский и зимбабвийский правый политик, племенной вождь ндебеле. Политический партнёр британских колониальных властей Южной Родезии и Родезийского фронта Яна Смита. Основатель Объединённой национальной федералистской партии. Член правительства Зимбабве-Родезии, участник Ланкастерхаузской конференции 1979 года. В Зимбабве продолжал отстаивать интересы ндебеле, выступал за федерализацию страны, жёстко критиковал Роберта Мугабе.
Содержание
Племенной вождь
Родился в семье племенного вождя ндебеле. Являлся прямым потомком Гундвани Ндивени, первого верховного вождя ндебеле, родственника короля Мзиликази, возглавлявшего в 1838 году движение народа нгуни[1]. С 1939 (по другим данным, с 1941) года Кайиса Ндивени унаследовал титул племенного вождя ндебеле.
Ндивени обладал высоким традиционным авторитетом в Северном Матабелеленде. С 1960 года он был членом совета вождей, председателем совета народности племенной автономии в районе Буби[2].
В качестве вождя Кайиса Ндивени выступал политическим партнёром британских колониальных властей. Был членом конституционного собрания Южной Родезии.
Родезийский политик
Кайиса Ндивени принял одностороннее провозглашение независимости Родезии и фактически признал правительство Родезийского фронта во главе с Яном Смитом. Занимал в правительстве второстепенные должности. В своей политике заботился прежде всего об этноплеменной и территориальной автономии ндебеле и Нтабазиндуны. Он отрицательно относился к вооружённой борьбе ZANU и ZAPU, хотя к ZAPU, где преобладали ндебеле, был несколько более лоялен.
В декабре 1976 вождь Ндивени участвовал в создании Объединённой народной организации Зимбабве (ZUPO), которую возглавлял вождь Чирау. ZUPO занимала консервативно-традиционалистские антикоммунистические позиции, выступала за расширение прерогатив племенных вождей. При этом партия требовала отмены всех видов расовой дискриминации, добивалась перехода власти к чернокожему большинству, но при учёте интересов белой общины. ZANU и ZAPU считали ZUPO «марионеточной организацией расистов».
В 1978 году Ндивени вышел из ZUPO и основал Объединённую национальную федералистскую партию (UNFP). Заметное отличие UNFP от ZUPO состояло в акцентированном требовании федерализации страны. В нём отразилась ориентация вождя Ндивени на интересы ндебеле. (Для Чирау, представлявшего народность шона — большинство африканского населения — это не было столь же актуально.)
Вождь Ндивени участвовал в переговорах о внутреннем урегулировании с правительством Смита. В короткий период Зимбабве-Родезии являлся министром шахт и министром общественных работ в кабинете Абеля Музоревы. Участвовал в Ланкастерхаузской конференции 1979 года.
Зимбабвийский оппозиционер
В независимом Зимбабве Кайиса Ндивени оставался авторитетным племенным вождём ндебеле. Отстаивал интересы народности, продолжал настаивать на федерализации, максимальном развитии самоуправления[3]. Неоднократно напоминал о традициях ндебеле, обращался к образу короля Мзиликази[4], защищал его память от нападок политиков-шона.
Кайиса Ндивени жёстко критиковал правительство Мугабе за коррупцию, репрессии, хозяйственную некомпетентность[5]. Известен случай, когда Ндивени отказался встречаться с Мугабе на «нейтральной территории» отеля в Булавайо, и глава государства вынужден был приезжать в дом вождя ндебеле.
Скончался в своём доме через несколько дней после отмеченного 97-летия.
Семья
Кайиса Ндивени имел 11 детей, 30 внуков, 13 правнуков и 1 праправнука. Сыновья Нидивени — Феликс и Йорам — конкурируют после смерти отца за титул и власть вождя ндебеле[6].
Напишите отзыв о статье "Ндивени, Кайиса"
Примечания
- ↑ [www.sundaynews.co.zw/court-bid-to-halt-ndiweni-chief-installation/ Court bid to halt Ndiweni chief installation]
- ↑ [www.rhodesia.me.uk/Chiefs.htm THE VOICE OF THE TRIBES — RHODESIA’S CHIEFS]
- ↑ [nehandaradio.com/2010/08/05/paramount-chief-khayisa-ndiweni-dies/ Paramount Chief Khayisa Ndiweni dies]
- ↑ [www.zimdiaspora.com/index.php?view=article&id=3730 Ndebele paramount chief, Khayisa Ndiweni dies aged 97]
- ↑ [vkrizis.ru/vlast/greys-nad-dzhoys/ Грейс над Джойс]
- ↑ [www.thepatriot.co.zw/old_posts/a-chief-out-of-touch-with-reality/ A chief out of touch with reality]
Отрывок, характеризующий Ндивени, Кайиса
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.
Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
