Ндонго

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Королевство Ндонго — доколониальное государственное образование на территории Северной Анголы, созданное этносом мбунду.



Начало государства

Согласно сведениям об устной традиции, собранным иезуитом, основателем государства стал Нгола Килундже (по другой версии, Нгола Кинене), пришедший из Конго.

Первое упоминание о Ндонго относится к началу XVI века. В это время оно выплачивало дань королевству Конго.

Попытка обретения независимости

В 1518 году Ндонго обратилось к Португалии прислать в их страну христианских миссионеров и одновременно признать их независимыми от Конго. В 1520 году посланники прибыли, однако под давлением короля Конго Афонсу I были вынуждены переправить миссионеров в Конго. В Ндонго же для проповеди слова Божьего были направлены христианизированные конголезцы.

В середине 1550-х годов король Ндонго вновь направил переговорную миссию в Португалию, чтобы заручиться её поддержкой в борьбе против Конго. Среди прибывших в 1556 году португальцев во главе с Паулу Диашем де Новаишем, внуком Бартоломеу Диаша, было несколько иезуитов, однако договор заключен не был. Диаш уехал, оставив в Ндонго иезуитов.

Португальские захваты

В 1571 году португальский король Себастьян I предоставил право Диашу основать укрепленные европейские поселения на территории Анголы. Диаш прибыл на побережье Юго-Западной Африки, где в 1575 году основал город Сан-Паулу-ди-Луанда (современная Луанда).

В 1579-1599 годах королевство Ндонго воевало с португальцами, но последние продолжили свою экспансию. Правительница Ндонго Зинга Мбанди Нгола активно пыталась им противостоять с 1624 года.


Напишите отзыв о статье "Ндонго"

Отрывок, характеризующий Ндонго

– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.