Небольсин, Николай Андреевич

Николай Андреевич Небольсин<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Московский губернатор
30 января 1829 — 31 декабря 1837
Предшественник:	Григорий Михайлович Безобразов
Преемник:	Василий Дмитриевич Олсуфьев
Московский вице-губернатор
6 мая 1827 — 3 января 1829
Предшественник:	Иван Семёнович Храповицкий
Преемник:	Пётр Алексеевич Поспелов
Рождение:	10 декабря 1785(1785-12-10)
Смерть:	8 сентября 1846(1846-09-08) (60 лет) Москва, Российская империя
Род:	Небольсины
Награды:

Николай Андреевич Небольсин (1785—1846) — российский государственный деятель, московский гражданский губернатор (1829—1837), позднее — московский губернский предводитель дворянства, сенатор.

Биография

Родился 10 декабря 1785 года и происходил из старинной дворянской фамилии. Получив домашнее воспитание, он 4 ноября 1800 года поступил на военную службу в Навагинский мушкетёрский полк, откуда в 1806 году перешёл в лейб-гвардии Гусарский полк.

В рядах этого полка Небольсин в 1806—1807 годах принимал участие в кампании против французов в Восточной Пруссии. 20 мая 1808 года он получил золотую шпагу с надписью «За храбрость». В кампании 1808—1809 годов против Швеции он заслужил орден св. Владимира 4-й степени с бантом. В 1811 году Небольсин, будучи в чине полковника, вышел в отставку.

Во время Отечественной войны 1812 года он снова вступил в ряды армии и 15 июля 1812 года назначен командиром конного полка Костромского ополчения. Этим полком он командовал по 10 апреля 1815 года и вместе с ним участвовал в Заграничном походе, во время которого был награждён орденом Георгия 4-й степени (в печатных кавалерских списках не значится, но во всех прочих источниках этот орден показан).

По возвращении в Россию Небольсин вышел в отставку и вновь определился на службу лишь в 1825 году чиновником особых поручений к московскому военному генерал-губернатору с переименованием в коллежские советники и пожалованием в камергеры Высочайшего двора.

Небольсин был сделан 6 мая 1826 года управляющим комиссией для взыскания долгов по Московской ссудной кассе, через год назначен московским вице-губернатором. 30 января 1829 года Небольсин был произведён в действительные статские советники и назначен московским гражданским губернатором. 25 июня 1836 года получил чин тайного советника.

Назначен сенатором в московские департаменты 31 декабря 1837 года. Был членом комиссии построения храма Христа Спасителя и председателем Попечительного совета заведений общественного призрения в Москве. С 1841 по 1844 год Небольсин также являлся московским губернским предводителем дворянства.

H. A. Небольсин скончался 8 сентября 1846 года в Москве, похоронен на кладбище Донского монастыря.

Семья

Был дважды женат:

1. жена княжна Евдокия Дмитриевна Львова (1796—1825), дочь генерал-майора князя Д. С. Львова. Дети:
   • Евдокия Николаевна (1821—1886), с 1842 года замужем за шталмейстером двора графом Иваном Александровичем Апраксиным (1819—1892).
   • Мария Николаевна (1822—1893), с 1844 года замужем за Александром Ивановичем Бибиковым (1818—1856), офицером лейб-гвардии Егерского полка, погибшим при обороне Севастополя.
2. жена Аграфена Петровна Демидова (1824—1855), дочь титулярного советника Петра Петровича Демидова (1796—1868); вторым браком была за председателем съезда мировых судей Николаем Петровичем Ермоловым (1827—1879). По отзыву Ф. Тютчева, была «очень бела, с гибкой талией и довольно развязана».
   • Александра Николаевна (1845—1847), похоронена на кладбище Донского монастыря.

Награды

• Среди прочих наград Небольсин имел ордена св. Анны 1-й степени (1830 год, алмазные знаки к этому ордену пожалованы в 1831 году), св. Владимира 2-й степени (1834 год) и Белого орла (1841 год).

Источники

• Исмаилов Э. Э. Золотое оружие с надписью «За храбрость». Списки кавалеров 1788—1913. М., 2007. — С. 83, 446
• История Правительствующего Сената за двести лет. 1711—1911 гг. Т. 5. СПб., 1911. — С. 139
• Милорадович Г. А. Списки губернских предводителей дворянства Российской империи. 1785—1895. Чернигов, 1895. — С. 17.
• Небольсин, Николай Андреевич // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
• Список гражданским чинам первых четырёх классов по старшинству. Составлен в Герольдии и исправлен по 1 сентября 1843. СПб., 1843. — С. 115
• Список гражданским чинам первых четырёх классов по старшинству. Составлен в Герольдии и исправлен по 25 декабря 1845. СПб., 1845. — С. 37

Ссылки

• [napoleonic.ru/история/персоналии/небольсин-николай-андреевич Небольсин Николай Андреевич]
• [www.biografija.ru/biography/nebolsin-nikolaj-andreevich.htm Небольсин Николай Андреевич]

Отрывок, характеризующий Небольсин, Николай Андреевич

«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.


Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.