Неверов, Александр Сергеевич
Поделись знанием:
– Это сомнительно, – сказал князь Андрей. – Monsieur le vicomte [Господин виконт] совершенно справедливо полагает, что дела зашли уже слишком далеко. Я думаю, что трудно будет возвратиться к старому.
– Сколько я слышал, – краснея, опять вмешался в разговор Пьер, – почти всё дворянство перешло уже на сторону Бонапарта.
– Это говорят бонапартисты, – сказал виконт, не глядя на Пьера. – Теперь трудно узнать общественное мнение Франции.
– Bonaparte l'a dit, [Это сказал Бонапарт,] – сказал князь Андрей с усмешкой.
(Видно было, что виконт ему не нравился, и что он, хотя и не смотрел на него, против него обращал свои речи.)
– «Je leur ai montre le chemin de la gloire» – сказал он после недолгого молчания, опять повторяя слова Наполеона: – «ils n'en ont pas voulu; je leur ai ouvert mes antichambres, ils se sont precipites en foule»… Je ne sais pas a quel point il a eu le droit de le dire. [Я показал им путь славы: они не хотели; я открыл им мои передние: они бросились толпой… Не знаю, до какой степени имел он право так говорить.]
– Aucun, [Никакого,] – возразил виконт. – После убийства герцога даже самые пристрастные люди перестали видеть в нем героя. Si meme ca a ete un heros pour certaines gens, – сказал виконт, обращаясь к Анне Павловне, – depuis l'assassinat du duc il y a un Marietyr de plus dans le ciel, un heros de moins sur la terre. [Если он и был героем для некоторых людей, то после убиения герцога одним мучеником стало больше на небесах и одним героем меньше на земле.]
Не успели еще Анна Павловна и другие улыбкой оценить этих слов виконта, как Пьер опять ворвался в разговор, и Анна Павловна, хотя и предчувствовавшая, что он скажет что нибудь неприличное, уже не могла остановить его.
– Казнь герцога Энгиенского, – сказал мсье Пьер, – была государственная необходимость; и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке.
– Dieul mon Dieu! [Боже! мой Боже!] – страшным шопотом проговорила Анна Павловна.
– Comment, M. Pierre, vous trouvez que l'assassinat est grandeur d'ame, [Как, мсье Пьер, вы видите в убийстве величие души,] – сказала маленькая княгиня, улыбаясь и придвигая к себе работу.
– Ah! Oh! – сказали разные голоса.
– Capital! [Превосходно!] – по английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке.
Виконт только пожал плечами. Пьер торжественно посмотрел поверх очков на слушателей.
– Я потому так говорю, – продолжал он с отчаянностью, – что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека.
– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
| Александр Неверов | |
 Фотография ок. 1923 года | |
| Имя при рождении: |
Александр Сергеевич Скобелев |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
24 декабря 1923 (37 лет) |
| Место смерти: | |
| Род деятельности: |
писатель |
| Направление: |
реализм |
| Жанр: |
проза, пьеса, рассказ |
| [az.lib.ru/n/newerow_a_s/ Произведения на сайте Lib.ru] | |
Алекса́ндр Серге́евич Неверов (настоящая фамилия — Ско́белев; 12 декабря 1886 — 24 декабря 1923) — русский писатель.
Содержание
Биография
Неверов родился 12 декабря 1886 в селе Новиковка Ставропольского уезда Самарской губернии[1]. Отец его был крестьянином, бывшим унтер-офицером лейб-гвардии Уланского полка, и позднее отошёл от деревни и служил в городе швейцаром[2].
С 1906 работал сельским учителем, с этого же времени печатал в журналах рассказы. С 1915 был фельдшером в Самаре; в период революции сблизился с эсерами, но в 1919 перешёл на сторону большевиков; занимал довольно значительные посты в различных учреждениях Самары. Был одним из основателей местного народного театра, с 1919 писал для него пьесы, одна из которых — «Бабы» — в 1920 завоевала первое место на конкурсе в Москве.
Во время голода 1920—1921 годов вместе с массой голодающих бежал из Поволжья в Ташкент. Весной 1922 переехал в Москву где присоединился к группе «Кузница».
Умер Неверов внезапно 24 декабря 1923 в Москве. Похоронен на Ваганьковском кладбище.
Полное собрание его сочинений, выпущенное в 1926, до 1930 было переиздано пять раз. Самая значительная повесть «Ташкент — город хлебный» стала в 20-х годах одной из популярнейших книг для юношества и до середины 30-х входила в списки книг для школьного чтения.
Память
Имя Неверова носит детская библиотека № 70 в Москве, библиотека в Димитровграде[3]. Именем Неверова названы улицы в городе Самаре, Иванове и Димитровграде[4].
Библиография
Романы и повести
- 1922 — Андрон Непутёвый
- 1923 — Гуси-лебеди
- 1923 — Ташкент — город хлебный («страшная картина всеобщего голода показана через восприятия 12-летнего мальчика, который с ужасающей серьёзностью ребёнка проходит через нищету, насилие и страдание»[5])
- 1924 — Повесть о бабах
Пьесы
- 1920 — Бабы («рисует картину жестокости крестьянской жизни в традициях А. Чехова»[5])
- 1920 — Захарова смерть
- 1921 — Голод («неприукрашенная панорама, с беспощадной прямотой и драматизмом отобразившая страшный голод в России в послереволюционные годы»[5])
- 1921 — Смех и горе
- 1922 — Анна
Рассказы, очерки, сказки
- 1906 — Свой человек
- 1910 — На земле
- 1916 — Дети
- 1919 — Красноармеец Терехин
- 1920 — « По Новому»
- 1921 — За хлебом
- 1921 — Марья-большевичка
- 1922 — Великий поход
- 1923 — Сильный характер
Произведения Неверова переведены на иностранные языки.
Напишите отзыв о статье "Неверов, Александр Сергеевич"
Примечания
- ↑ Ныне Старомайнский район Ульяновской области
- ↑ [feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/le7/le7-6452.htm Статья о Неверове в Литературной энциклопедии]
- ↑ [www.rba.ru/content/news/vid_news_str.php?id=3879 Имя русского писателя А.С. Неверова присвоено библиотеке семейного чтения Димитровграда]. Российская библиотечная ассоциация (24 ноября 2014). Проверено 17 декабря 2015.
- ↑ [www.irbn.ru/Street.asp?id=1320&o=1 Неверова ул., Иваново]
- ↑ 1 2 3 Казак В. Лексикон русской литературы XX века = Lexikon der russischen Literatur ab 1917 / [пер. с нем.]. — М. : РИК «Культура», 1996. — XVIII, 491, [1] с. — 5000 экз. — ISBN 5-8334-0019-8.. — С. 276.</span>
</ol>
Ссылки
- [az.lib.ru/n/newerow_a_s/ Неверов, Александр Сергеевич] в библиотеке Максима Мошкова
- [www.rgali.ru/showObject.do?object=11027944 А. С. Неверов] в Российском государственном архиве литературы и искусства
Литература
- В.П. Скобелев. Александр Неверов. Критико-биографический очерк. — М, 1964.
|
Это заготовка статьи о писателе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Неверов, Александр Сергеевич
– Император Александр, – сказала она с грустью, сопутствовавшей всегда ее речам об императорской фамилии, – объявил, что он предоставит самим французам выбрать образ правления. И я думаю, нет сомнения, что вся нация, освободившись от узурпатора, бросится в руки законного короля, – сказала Анна Павловна, стараясь быть любезной с эмигрантом и роялистом.– Это сомнительно, – сказал князь Андрей. – Monsieur le vicomte [Господин виконт] совершенно справедливо полагает, что дела зашли уже слишком далеко. Я думаю, что трудно будет возвратиться к старому.
– Сколько я слышал, – краснея, опять вмешался в разговор Пьер, – почти всё дворянство перешло уже на сторону Бонапарта.
– Это говорят бонапартисты, – сказал виконт, не глядя на Пьера. – Теперь трудно узнать общественное мнение Франции.
– Bonaparte l'a dit, [Это сказал Бонапарт,] – сказал князь Андрей с усмешкой.
(Видно было, что виконт ему не нравился, и что он, хотя и не смотрел на него, против него обращал свои речи.)
– «Je leur ai montre le chemin de la gloire» – сказал он после недолгого молчания, опять повторяя слова Наполеона: – «ils n'en ont pas voulu; je leur ai ouvert mes antichambres, ils se sont precipites en foule»… Je ne sais pas a quel point il a eu le droit de le dire. [Я показал им путь славы: они не хотели; я открыл им мои передние: они бросились толпой… Не знаю, до какой степени имел он право так говорить.]
– Aucun, [Никакого,] – возразил виконт. – После убийства герцога даже самые пристрастные люди перестали видеть в нем героя. Si meme ca a ete un heros pour certaines gens, – сказал виконт, обращаясь к Анне Павловне, – depuis l'assassinat du duc il y a un Marietyr de plus dans le ciel, un heros de moins sur la terre. [Если он и был героем для некоторых людей, то после убиения герцога одним мучеником стало больше на небесах и одним героем меньше на земле.]
Не успели еще Анна Павловна и другие улыбкой оценить этих слов виконта, как Пьер опять ворвался в разговор, и Анна Павловна, хотя и предчувствовавшая, что он скажет что нибудь неприличное, уже не могла остановить его.
– Казнь герцога Энгиенского, – сказал мсье Пьер, – была государственная необходимость; и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке.
– Dieul mon Dieu! [Боже! мой Боже!] – страшным шопотом проговорила Анна Павловна.
– Comment, M. Pierre, vous trouvez que l'assassinat est grandeur d'ame, [Как, мсье Пьер, вы видите в убийстве величие души,] – сказала маленькая княгиня, улыбаясь и придвигая к себе работу.
– Ah! Oh! – сказали разные голоса.
– Capital! [Превосходно!] – по английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке.
Виконт только пожал плечами. Пьер торжественно посмотрел поверх очков на слушателей.
– Я потому так говорю, – продолжал он с отчаянностью, – что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека.
– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
