Невероятные приключения итальянцев в России

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Невероятные приключения итальянцев в России
Жанр

Комедия
приключения

Режиссёр

Эльдар Рязанов
Франко Проспери

Продюсер

Луиджи Де Лаурентис

Автор
сценария

Эмиль Брагинский
Эльдар Рязанов
Франко Кастеллано
Джузеппе Моккья

В главных
ролях

Андрей Миронов
Антония Сантилли
Алигьеро Носкезе
Нинетто Даволи
Тано Чимароза
лев Кинг

Оператор

Михаил Биц
Габор Погани

Композитор

Карло Рустикелли

Кинокомпания

Киностудия «Мосфильм».
Второе творческое объединение
Dino de Laurentiis Cinematografica

Длительность

98 мин.

Страна

СССР СССР
Италия Италия

Язык

русский, итальянский

Год

1973

IMDb

ID 0070439

К:Фильмы 1973 года

«Невероя́тные приключе́ния италья́нцев в Росси́и» (итал. Una matta, matta, matta corsa in Russia — «Одна безумная, безумная, безумная гонка по России») — совместный советско-итальянский комедийно-приключенческий кинофильм в жанре буффонады, снятый в 1973 году режиссёрами Эльдаром Рязановым и Франко Проспери.

В СССР фильм за первый год проката посмотрели около 50 млн зрителей[1].





Сюжет

В одной из больниц Рима на 93-м году жизни скончалась русская эмигрантка. Перед смертью она успела поведать своей внучке Ольге, что всё её огромное состояние в 9 миллиардов итальянских лир спрятано в Ленинграде «подо львом» (в этом юмористический момент: Ленинград известен, как город с огромным количеством статуй и барельефов львов).

Кроме Ольги, тайну слышали санитары Антонио и Джузеппе, врач, ещё один пациент со сломанной ногой и мафиозо Розарио Агро, навещавший беременную жену Сантуццу Агро. В самолёте, летящем в Москву, вся «компания», неожиданно друг для друга, встречается. Во время полёта мафиозо незаметно выкрадывает у врача паспорт и выбрасывает его в унитаз. Однако выброшенный паспорт прилип снаружи к стеклу иллюминатора. Пытаясь сбить паспорт, Розарио разбивает иллюминатор, куда его через несколько секунд и засасывает. Самолёт совершает экстренную посадку на Минскую автостраду.

После посадки солидного врача так и не выпускают из самолёта из-за отсутствия паспорта, и он на протяжении всего фильма вынужден летать от Москвы до Рима и обратно. Остальных же встречает с цветами некий Андрей. Выясняется, что один из санитаров — Антонио — оказался миллионным итальянским туристом, посетившим СССР, и Андрей будет его персональным гидом.

Чтобы добраться до Ленинграда, Ольга хочет взять напрокат автомобиль ВАЗ-2103, но единственного ключа от ворот на месте не оказывается. Перепрыгнув на автомобиле забор с помощью трамплина, она выезжает на Ленинградское шоссе. Итальянцы и Андрей едут в Ленинград поездом, на котором едет и мафиозо. Пока троица обсуждает в вагоне-ресторане своё богатое будущее, мафиозо расцепляет состав, чтобы избавиться от конкурентов. Итальянцы и Андрей добираются до шоссе, останавливают машину Ольги, но она уезжает у них из-под носа. Они останавливают ЗИЛ-130, с которого потом перелезают на автовоз. Прямо с него они угоняют автомобиль «Москвич-412» и начинают погоню за Ольгой, поскольку она — единственная, кто знает примету, по которой надо искать нужного льва.

Однако вскоре бензин в их машине кончается, когда они подъезжают к железнодорожному переезду. Итальянцы и Андрей доталкивают автомобиль до бензоколонки, находящейся по другую сторону от переезда. Мафиозо, проезжающий в это время мимо на поезде, видит их и запускает «спецсигару», и бензоколонка взрывается вместе с автомобилем (сама троица вместе с заправщицей успевает спастись в ближайшей канаве). Здесь спародирована концовка фильма Микеланджело Антониони «Забриски-пойнт», вышедшего тремя годами ранее.

Пока подъехавшие пожарные тушат пожар, итальянцы и Андрей угоняют пожарный ГАЗ-51 и догоняют Ольгу. Выдвинув лестницу, они перелезают в «Жигули» и доезжают до Ленинграда. Сам же ГАЗ-51 с выдвижной лестницей становится неуправляемым и налетает на здание и лестницей вытягивает наружу ванну с женщиной. По прибытии в Ленинград на вокзале мафиозо встречает хромого и грозит ему расправой в случае следующей встречи, на что тот отвечает: «Не зли меня, убью!».

После приезда в Ленинград Андрей, Антонио, Джузеппе и Ольга начинают поиски льва, под которым должны быть сокровища. Найдя похожего льва около Певческой капеллы (возле Дворцовой площади), они, под видом рабочих, якобы устраняющих утечку газа, роют землю и неожиданно замечают мафиозо, который находится в телефонной будке. Антонио поднимает будку подъёмным краном и опускает в реку Мойку. Погружаясь в воду вместе с будкой, мафиозо кричит фразу, ставшую впоследствии знаменитой: «Розарио Агро ещё никому не удавалось уничтожить! Мафия бессмертна!!!»

Сокровища около театра не обнаружены, поэтому поиски продолжаются. Отчаявшись, Ольга раскрывает тайну: «В ста шагах от льва должен быть фонтан». В свою очередь, мафиозо не погиб и также продолжает поиски клада. В процессе поиска клада по всему Ленинграду начинаются хаотичные уничтожения каменных львов.

Джузеппе выдвинул было также гипотезу, что лев — это русский писатель Лев Толстой (а значит, клад спрятан под памятником этому писателю, находящемся на Невском проспекте, центральной магистрали города). Впрочем, Андрей эту гипотезу опроверг, сообщив, что этот памятник воздвигнут к 50-й годовщине смерти писателя, т. e. в 1960 году (через десятилетия после эмиграции Ольгиной бабушки).

Впоследствии оказывается, что клад спрятан в зоопарке, в тайнике под клеткой с живым львом. Об этом догадываются итальянцы дома у Андрея, а в это время мать Андрея рассказывает Ольге, что Андрей недавно стал капитаном милиции СССР. Благодаря Ольге, итальянцы узнают, что Андрей — вовсе не гид, а приставлен следить за ними.

Обольстив Андрея, Ольга запирает его в гостинице «Астория», а сама сбегает к Антонио и Джузеппе, уже начавшим раскопки. Узнав от коллег из милиции её местонахождение, Андрей прибывает к вольеру в тот самый момент, когда итальянцы обнаружили клад, но в это время в подземную комнату с кладом, выкопав лапой дыру в полу клетки, проваливается лев. Ольга, друзья и Розарио, взяв клад, пытаются убежать от льва, который, как оказалось, целенаправленно преследует того, у кого находятся сокровища, о чём они сами не знали. В пути ларец с кладом пытается украсть хромой, но вскоре выбрасывает сокровища обратно, поскольку лев переключается на его преследование.

Убегая ото льва, друзья добегают до сфинксов на Университетской набережной Невы. Андрей отвлекает льва, а Ольга и итальянцы угоняют лодку и уплывают на ней. Но лев спрыгивает с моста Лейтенанта Шмидта точно в их лодку, отчего все пассажиры немедленно выпрыгивают за борт. Андрей на спасательном катере подбирает утопающих, потом пытается с помощью багра перетащить сундучок с сокровищем с лодки, на которой остался лев. Но лев толкает сундучок в момент переноса так, что тот падает в воду. Андрей ныряет в Неву за кладом и со дна реки по рации в наручных часах вызывает милицию.

Андрей вытаскивает клад из реки, однако, выйдя из воды, оказывается лицом к лицу с кладоискателями. В последний момент приезжает милиция, и Ольга с итальянцами в страхе бросаются бежать, но Андрей, догоняя их с милиционерами, объясняет им, что, как лицам, нашедшим клад, полагается гигантская сумма - 25 процентов от общей стоимости сокровищ: хромого будут лечить бесплатно, а вот мафиозо придётся оплатить серьёзный штраф за уничтожение бензоколонки, поджог машины и изуродование двадцати каменных львов. Розарио ответил, что у него нет и гроша, но за то, что он помог снести старый дом на Невском проспекте, ему причитается премия в размере стоимости билета «Москва—Рим».

В момент прощания в аэропорту итальянцы один за другим сообщают Андрею, недавно произведённому в майоры, что теперь у него в Италии есть три друга, ведь как гласила одна итальянская поговорка: «Кто нашёл друга — тот нашёл клад». А Ольга, которая за время поисков успела влюбиться в Андрея, в последний момент выпрыгивает из самолёта на отъезжающий от борта трап прямо в объятия возлюбленного и остаётся в СССР.

В фильме снимались

В главных ролях

В ролях

В эпизодах

Не указанные в титрах

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Съёмочная группа

Съёмки

  • Заявка сценария о похождениях итальянцев в СССР (рабочее название — «Спагетти по-русски») была подана в Госкино Брагинским и Рязановым ещё в 1970 г. Вскоре проект неожиданно стал актуальным: итальянская кинокомпания, возглавляемая продюсером Дино де Лаурентисом, после совместной работы над фильмом «Ватерлоо» задолжала «Мосфильму» деньги. Требовался новый совместный проект, и заявка пришлась кстати[1].
  • Поначалу Дино де Лаурентису не понравился сценарий Брагинского и Рязанова. Однако ему понравилась версия с живым львом, и он заказал фильм-погоню со множеством трюков[1]. Де Лаурентис приказал Брагинскому и Рязанову переписать сценарий и включить туда сцены с живым львом из первого сценария. Рязанов в гостинице Рима увидел фильм «Этот безумный, безумный, безумный, безумный мир», после чего написал сценарий и придумал историю с посадкой самолёта на оживлённое шоссе.
  • Фильм пародирует множество известных на тот момент зарубежных гангстерско-приключенческих фильмов. Например, эпизод с посадкой пассажирского лайнера на шоссе пародирует французский фильм «Сицилийский клан», а взрыв бензоколонки — фильм Микеланджело Антониони «Забриски-пойнт». Сюжет фильма Рязанова напоминает фильм «Этот безумный, безумный, безумный, безумный мир» (на что прямо указывает его итальянское название — «Безумная, безумная, безумная гонка в России») и ряд других аналогичных комедий про поиски сокровищ.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4068 дней]
  • Сцена с посадкой Ту-134 снималась на Ульяновском аэродроме, все полёты совершали лётчики Ульяновской ШВЛП, взлётно-посадочную полосу «загримировали» под шоссе. Заместитель начальника школы Иван Антонович Таращан предложил: «Возьмите письмо из Министерства гражданской авиации, в котором мне позволят летать с нарушением инструкции, и я выполню трюк». Однако в Министерстве гражданской авиации ответили категорическим отказом. Тогда Таращан потребовал: «Машины — только легковые, за рулями — только лётчики: в этой чрезвычайной ситуации им легче будет ориентироваться мгновенно и безошибочно». В общей сложности самолёт сажали 6 раз и каждый раз безупречно[2]. Кадры, где Ту-134 едет по шоссе, а под ним ездят автомобили, снимали на резервной полосе. В некоторых кадрах сцены посадки самолёта видно незакамуфлированное радиолокационное оборудование аэропорта[3].
  • Большинство трюков в автомобильной погоне выполнил итальянский каскадёр, автогонщик Серджио Миони. Эпизод, когда «Москвич» и «Жигули» попадают под струю воды и грязи, становятся «слепыми» и мечутся, преследуя друг друга, выполнили советские гонщики. Они же осуществили всю водительскую часть номера с пожарной машиной[4]. Для съёмок фильма было закуплено 5 «Жигулей» и 5 «Москвичей», однако в некоторых сценах их «дублировали» два итальянских автомобиля марки «ФИАТ»[1]. Так, «Жигули» Ольги в некоторых эпизодах превращались в «ФИАТ-124», а «Москвич» итальянцев — в «ФИАТ-1100». Почти все съёмки из салона были проведены именно в «ФИАТах».
  • Для съёмок взрыва бензоколонки художник Михаил Богданов воздвиг бензоколонку, которая ничем не отличалась от настоящей. В результате многие автомобили подъезжали заправиться[5].
  • В трюке с разведённым мостом — единственная в фильме сцена с участием дублёров (Нинетто Даволи (Джузеппе) прыгал сам, без дублёра): в эпизоде, где под мостом проплывает пароход, участвовали студенты циркового училища.[6].
  • Без помощи дублёров Андрей Миронов обошёлся и в сцене, когда он спускался с 6-го этажа гостиницы «Астория» по ковровой дорожке[1].
  • При съёмках льва Кинга его хозяин, Лев Берберов, прочитав сценарий, заявил: «Сценарий очень плохой. Он не учитывает и сотой доли возможностей моего Кинга. А Кинг может всё!». После чего сценарий был пополнен новыми эпизодами и трюками. Однако в реальности выяснилось, что лев ленивый и отказывался делать многие трюки с первого раза. Также выяснилось, что актёры панически боялись льва. Первым на контакт с Кингом пошёл Андрей Миронов, увлекая остальных своей храбростью. После этого Эльдар Рязанов дал себе слово больше никогда не быть режиссёром-анималистом[7].
  • Сцена, в которой капитан Васильев плавал под водой, нырнув под воду за драгоценностями, снималась в Неаполе[8].
  • Многие из разрушенных в фильме (в процессе раскопок) каменных львов не существуют там, где они показаны в фильме:

Издание на видео

В 1980-е годы в СССР фильм выпущен на видеокассетах VHS видеопродукцией «Видеопрограмма Госкино СССР» в SECAMе. С 1990 года фильм выпущен в системе PAL на видеокассетах кинообъединением «Крупный план», перевыпущен в середине-конце 1990-х совместно с компанией «Видеомир». По лицензии, фильм записан со звуком Hi-Fi Stereo.

В РФ с 2006 года фильм начал выпускаться на DVD объединением «Крупный план» с полной реставрацией в хорошем качестве изображения и звука, в сигналах Dolby Digital 5.1 и Dolby Digital 1.0, с дополнительными материалами.

Похожие фильмы

Напишите отзыв о статье "Невероятные приключения итальянцев в России"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 Мурзина, Марина.  [www.aif.ru/culture/movie/spagetti_po-russki_neveroyatnym_priklyucheniyam_italyancev_-_40_let Спагетти по-русски. «Невероятным приключениям итальянцев…» — 40 лет] // Аргументы и факты. — 2014. — № 3 (1732) за 15 января. — С. 34.
  2. Рязанов, Э. А.  [books.google.com/books?hl=ru&id=V-NkAAAAMAAJ&dq=Неподвед%C3%ABнные+итоги&q=%22По+краям%22#search_anchor Неподведённые итоги]. — Искусство, 1986. — С. 152. — 408 с.
  3. [web.archive.org/web/20030906200242/www.kinoerror.boom.ru/Sovok/monstr3045.htm Ляпы в фильме] ссылка от 28 сентября 2008
  4. Рязанов, Э. А.  [books.google.com/books?hl=ru&id=V-NkAAAAMAAJ&dq=Неподвед%C3%ABнные+итоги&q=%22советские+гонщики%22#search_anchor Неподведённые итоги]. — Искусство, 1986. — С. 154. — 408 с.
  5. Рязанов, Э. А.  [books.google.com/books?hl=ru&id=V-NkAAAAMAAJ&dq=Неподвед%C3%ABнные+итоги&q=%22Что+же+касается+самого+взрыва%22#search_anchor Неподведённые итоги]. — Искусство, 1986. — С. 155. — 408 с.
  6. Рязанов, Э. А.  [books.google.com/books?hl=ru&id=V-NkAAAAMAAJ&dq=Неподвед%C3%ABнные+итоги&q=%22Внизу+плескалась+Нева%22#search_anchor Неподведённые итоги]. — Искусство, 1986. — С. 157. — 408 с.
  7. Рязанов, Э. А.  Как летают автомобили и ездят самолёты // [books.google.com/books?hl=ru&id=V-NkAAAAMAAJ&dq=Неподвед%C3%ABнные+итоги&q=%22Я+для+себя+решил%22#search_anchor Неподведённые итоги]. — Искусство, 1986. — С. 159. — 408 с.
  8. [teleweek.ru/ital_in_russia ТЕЛЕНЕДЕЛЯ — Взгляд назад — Андрей Миронов нырнул в Неву, а вынырнул в Средиземном море]

Ссылки

  • [cinema.mosfilm.ru/films/film/1970-1979/neveroyatnie-priklyucheniya-italyantsev-v-rossii/ «Невероятные приключения итальянцев в России»] на сайте «Мосфильма»
  • [www.kino-teatr.ru/kino/movie/sov/4350/annot/ «Невероятные приключения итальянцев в России»] на сайте КиноТеатр.Ру
  • [riverpilgrim.livejournal.com/321290.html «Невероятные приключения итальянцев в России»: как снимали сцену с теплоходом в Ленинграде и судьба льва]
  • [cruiseinform.ru/article/rechnye_kruizy/shevchenko/ Как невероятно сложилась судьба судна, снятого в фильме]

  Кино

Отрывок, характеризующий Невероятные приключения итальянцев в России

– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.