Скала, Невио

Невио Скала
Общая информация
Полное имя	Невио Скала
Прозвище	Мистер
Родился	22 ноября 1947(1947-11-22) (76 лет) Лоццо-Атестино, Венеция, Италия
Гражданство	Италия
Позиция	полузащитник
Информация о клубе
Клуб	Парма
Должность	президент
Карьера
Клубная карьера*
1965—1966	Милан	0 (0)
1966—1967	→  Рома	28 (1)
1967—1969	Милан	11 (0)
1969—1971	Виченца	59 (2)
1971—1973	Фиорентина	50 (6)
1973—1975	Интернационале	26 (1)
1975—1976	Милан	23 (0)
1976—1979	Фоджа	85 (2)
1979—1980	Монца	14 (0)
1980—1981	Адриезе	23 (1)
Национальная сборная**
1967	Италия	5 (0)
196?	Италия Б	2 (0)
1969	Италия (до 21)	1 (0)
Тренерская карьера
1985—1987	Виченца
1987—1989	Реджина
1989—1996	Парма
1996—1997	Перуджа
1997—1998	Боруссия (Дортмунд)
2000—2001	Бешикташ
2002	Шахтёр (Донецк)
2003—2004	Спартак (Москва)
Международные медали
Средиземноморские игры
Золото	Тунис 1967	футбол
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Не́вио Ска́ла (итал. Nevio Scala, 22 ноября 1947, Лоццо-Атестино, Италия) — итальянский футболист и тренер. В составе «Милана» стал чемпионом Италии, обладателем Кубка Европейских Чемпионов и Кубка Обладателей Кубков. В качестве главного тренера «Пармы» выиграл Кубок Обладателей Кубков, Кубок УЕФА и Суперкубок УЕФА. Выиграл Межконтинентальный Кубок с дортмундской «Боруссией». Чемпион Средиземноморских Игр в составе сборной Италии.

Игровая карьера

Игровую карьеру уроженец Лоццо-Атестино начал в 16-летнем возрасте, оказавшись в 1963 году в примавере «Милана». 27 октября 1965 года дебютировал на «Сан-Сиро» за первую команду клуба, но закрепиться в ней не смог. Не слишком атлетичный полузащитник отправился по окончании сезона 1965/66 на правах аренды в «Рому». В Риме Скала подтянул физику и возмужал, вернувшись через сезон в любимый город и клуб зрелой личностью и состоявшимся футболистом. В 1967 году в составе россонери Скала выигрывает свой первый трофей — Кубок Италии и получает шанс проявить себя в Кубке Кубков. Дебютный еврокубковый сезон Скалы становится триумфальным для «Милана»: 23 марта 1968 года в финале второго по значимости футбольного турнира Европы итальянцы одерживают победу над «Гамбургом» (2:0). В том же году Скала становится чемпионом Италии, а ещё через год — победителем главного клубного турнира Европы. 28 мая 1969 года в финальном поединке Кубка Чемпионов повержена лиссабонская «Бенфика» (4:1). Разделив успех своего клуба, Скала, однако, участия в матче, который мог стать высшей точкой в его игровой карьере, не принимал, а после окончания футбольного сезона покинул клуб. На этот раз — надолго. Лишь в 1975 году на один сезон вернулся в «Милан», причём непосредственно из стана его принципиального соперника — «Интернационале». После 1976 года карьера Скалы-футболиста резко пошла на спад; он играет в клубах из низших дивизионов и в итоге заканчивает карьеру в Серии C1.

Тренерская карьера

От Виченцы до Дортмунда. Триумф «Пармы»

Главная и лучшая часть спортивной карьеры Невио Скалы, впрочем, была впереди. Несмотря на наличие серьёзных клубов в послужном списке игровой карьеры и выигранных в составе «Милана» трофеев, о которых большинство профессиональных футболистов могут только мечтать, подлинное призвание Скалы — тренерство. В 34 года, едва покинув футбольное поле, он начинает готовиться к тренерской деятельности. В 1985 году 38-летний Скала вошёл в тренерский штаб «Виченцы», а через два года — возглавил выступающую в Серии B «Реджину». За два сезона у руля калабрийской команды Скала так и не справился с задачей повышения в классе, и в 1989 году переместился на тренерский мостик «Пармы». Переплетение судеб скромного клуба, едва выбравшегося из второго дивизиона, и начинающего тренера, не имеющего опыта работы в командах, ставящих перед собой серьёзные цели, вылилось в завоевание серии национальных и международных трофеев. Стремительное восхождение клуба и тренера подкрепилось победой в Кубке Италии в сезоне 1991/92, а год спустя — завоеванием на лондонском «Уэмбли» Кубка Кубков (в финале со счётом 3:1 обыгран «Антверпен»). Фиксируя свершившееся преображение некогда заштатного итальянского клуба в гранд европейского футбола, «Парма» Скалы расправляется в Суперкубке УЕФА с «Миланом» (2:1). В 1994 году «Парма» второй сезон подряд играет в финале Кубка Кубков, но уступает с минимальным счётом лондонскому «Арсеналу» (0:1). Зато следующий сезон приносит «пармской обители» новый международный трофей — Кубок УЕФА; и снова соперником Скалы по финальному поединку европейского турнира стала итальянская команда — по итогам двухматчевого противостояния с туринским «Ювентусом» благодаря двум голам Дино Баджо «Парма» выходит победителем (1:0 и 1:1). Единственной непокорённой вершиной в Европе для Скалы остаётся Лига Чемпионов; не попав в призёры Серии A в сезоне 1995/96 и довольствовавшись путёвкой лишь во второстепенные еврокубки, и без того уже выигранные, Невио покидает в целом успешную «Парму» и фактически начинает карьеру заново, возглавив проблемную «Перуджу». Которая по сей день остаётся последней итальянской командой в карьере Скалы.

В 1997 году Невио Скала впервые пробует свои силы во главе зарубежной команды — дортмундской «Боруссии». Тогда же на уровне международных турниров карьера итальянского специалиста увенчивается Межконтинентальным Кубком, завоеванным в матче против бразильского «Крузейро» на Олимпийском стадионе в Токио. Других трофеев с немецким клубом Скала не добился.

Турция, Украина, Россия

С 1998 года начинается постепенный отход Невио Скалы от тренерской деятельности. Два года он никого не тренирует и занимается предпринимательством, в 2000-м — отправляется в Стамбул, заключив двухлетнее соглашение с «Бешикташем». Так, оказавшись на юго-восточной отметке большого востока Европы, Скала до фактического окончания тренерской карьеры более его не покинет, лишь перемещаясь по различным его направлениям. «В Турции случился дефолт. Довольно трудно управлять командой, когда игрокам не платят зарплату. Ко всему прочему в „Бешикташе“ поменялось правление, пришли новые, не очень опытные и, как оказалось, не очень сведущие в футболе люди», — рассказывал впоследствии Скала. Будучи уволенным за «неудовлетворительное» второе место в чемпионате Турции уже спустя год после назначения, Скала по милости президента «Бешикташа» Сердара Бильджылы оказался тем самым в эпицентре неприятной истории: не желая платить неустойку итальянцу за расторжение договора, Бильджылы публично заявил о недееспособности Скалы по состоянию здоровья, сославшись на проблемы, которые специалист действительно испытывал ещё в начале 1990-х. Репутационный урон был слишком велик, чтобы Невио оставил эту позорную выходку просто так. Он подал в суд, потребовав публичных извинений от президента «Бешикташа» и выплаты полагающейся компенсации в размере 1,5 миллиона долларов. Беспрецедентный процесс привлёк к себе внимание всей Европы и завершился формальной победой Скалы. Однако причитающиеся деньги, по его словам, он так и не получил, хотя решение суда и в этой конкретной части дела было на его стороне.

В январе 2002 года Скала становится главным тренером донецкого «Шахтёра».

А мне очень нравится снег. Вообще климат — это не то, что могло повлиять на мой выбор. Я привычен к холоду — я с севера Италии, из Падуанской долины, где зимой довольно холодно. Так получилось, что моя жизнь связана с футболом, но по духовному складу я считаю себя крестьянином. Я крестьянский сын и помню об этом. Отпуск уже давно провожу на своей ферме, где помогаю своим братьям выращивать табак. Вам покажется это странным, но я выбрал «Шахтёр» ещё и потому, что меня очень притягивала Украина. Её богатые земли. Мне предложили в клубе несколько машин, я выбрал «Ниву», чтобы можно было везде проехать. Я уже неплохо знаю Донецкую область. Знаю, где засеян подсолнечник, где пшеница, где картофель. Знаю, какую технику применяют украинские крестьяне. Конечно, не очень современную. Хотя и современная итальянская техника не слишком годится для обработки таких огромных площадей.

— Невио Скала

В один сезон итальянский тренер не оставляет камня на камне от исторически сложившейся картины украинского чемпионата — впервые в его истории бессменный лидер и гегемон Украины, киевское «Динамо», остаётся без трофеев и без чемпионства, на что, правда, не могла не повлиять внезапная кончина В. В. Лобановского за несколько туров до окончания чемпионата. Золотым дублем в сезоне 2001/02 Невио Скала положил начало эре великого «Шахтёра». Расставшись с «горняками» на победной волне, Скала делает очередной перерыв в тренерстве и всецело посвящает себя своим делам на родине.

В декабре 2003 года Невио возвращается в Восточную Европу в ранге главного тренера московского «Спартака», предложение от которого он назвал «приятным сюрпризом».

Но в декабрьский день 2003 года, когда стороны поставили свои автографы под документом, судьба всё же решила проверить человека-скалу на прочность. Утром Скала пил кофе в кафе на первом этаже московской гостиницы «Националь». Смотрел в окно на башни Кремля, проходящих мимо людей, проезжающие автомобили… Через полчаса у этого самого окна раздался взрыв. К счастью, Невио в этот момент уже находился в пути на пресс-конференцию, посвященную подписанию контракта. Известие об этой трагедии, жертвой которой итальянец легко мог стать, другого человека повергло бы в шок и трепет. Однако когда Скала предстал перед журналистами, ни один мускул не дрогнул на его лице. Только в глазах можно было увидеть огонь эмоций. Казалось, что он вовсе не темпераментный итальянец, а потомок викингов.

—

В «Спартаке» Невио Скала столкнулся с тем же, с чем сталкивался в бытность главным тренером «Бешикташа» — сменой поколений, да и сменой эпох вообще: правление действующего президента подходило к концу, системное сумасбродство начала 2000-х достигало своего пика. Плюс ко всему — беспрецедентно длительную дисквалификацию получил лидер команды и её лучший игрок Егор Титов, которого Скала очень высоко ценил ещё задолго до того, как переехал в Москву. Скала вспоминает: «Подписав контракт со „Спартаком“, я полагал, что это очень организованный клуб с четко выстроенной пирамидой. Приехав же в Москву обнаружил полный дилетантизм: тот „Спартак“ по своей сути был любительским клубом. Внутри него были хорошие, грамотные люди, но организации не было никакой. Например, два месяца мы работали с Титовым, вокруг которого тактически отрабатывалась вся игра в атаке. Рассчитывал на него как на лидера. Ещё в 97-м году, кстати, когда я работал в „Боруссии“ из Дортмунда, просил президента клуба приобрести Титова, но „Спартак“ запросил немыслимые отступные. Титов — феноменальный игрок, с которым только надо было поработать над психологией. Если бы у него самого было желание расти, мы бы за год такое с ним сделали!.. Итак, мы работаем, как вдруг я узнаю, причем от третьих лиц, а не от работников клуба, что Титов на этот самый год дисквалифицирован и что о такой перспективе нашему клубу, оказывается, было известно ещё в прошедшем декабре! Ну неужели меня нельзя было предупредить заранее?!» По вышеуказанным и многим другим, далёким от футбольных, причинам сезон 2004 начался для «красно-белых» не слишком удачно, более того, команда потерпела серию поражений как на внутренней, так и на внешней арене, но ближе к лету ситуацию в чемпионате удалось выправить. В конечном счёте Скала реорганизовал команду и вывел её из кризиса, внеся фактически решающий вклад в создание боеспособного коллектива, уже в следующем сезоне вернувшегося к борьбе за золото. 16 июля 2004 года в интервью изданию «Спорт-Экспресс» Невио Скала рассказал о своей работе в московском клубе: «В силу различных причин до сих пор мне не удавалось получить в своё распоряжение ту команду, которую мы рассчитывали создать. Сейчас начинается процесс строительства фактически новой команды. Думаю, что первые плоды нашей работы будут видны ближе к сентябрю».

Невио Скала был уволен в начале сентября 2004 года после победного матча с «Крыльями Советов» (3:1).

Поначалу я попал в очень сложную ситуацию. Я предлагал одних игроков, но мне купили всех тех, кого я не хотел. Ну вот не просил я того же Йенчи! Но они без меня обо всем договорились. Ничего не имею лично ни против Йенчи, ни против Тамаша, ни против Петковича, ни против Зоа… Они все — хорошие ребята, и я их не обвиняю. Виноваты те, кто их покупал. Эти люди решали благодаря таким приобретениям какие-то свои задачи. Потом всё вроде начало налаживаться, пришёл синьор Федун, с которым у нас сложились замечательные отношения, и мы потихоньку начали продумывать серьёзную программу работы на следующий сезон. У нас на бумаге уже была команда на будущее, и Федун предоставлял мне инициативу для действий. Но тут — новая напасть. На первый план вышел синьор Первак, который, считаю, принёс «Спартаку» много вреда. Так получилось, что мы с ним поссорились, и я вынужден был уйти. Федун тогда ещё не успел полностью войти в курс дел, и ситуация в «Спартаке» во многом была в руках Первака. Поэтому другого выхода, кроме отставки, у меня не оказалось. Жаль, потому что, поработай мы подольше с Федуном и «Лукойлом», успели бы сделать многое. Будь у меня ещё год — мы построили бы «Спартак» в лучшем виде! Но, к сожалению, я попал в Москву в неправильное время, когда клуб не управлялся настоящими футбольными менеджерами.

— Невио Скала

После 2004 года

Московский «Спартак» по-прежнему остаётся последним футбольным клубом в тренерской карьере Невио Скалы. Впрочем, затянувшаяся пауза не слишком тревожит специалиста: он вполне счастлив, занимаясь сельскохозяйственным бизнесом: «К счастью, я обеспечен, и мне не нужно браться за что попало. После „Спартака“ были предложения, но мне они показались неинтересными. О работе в Москве остались самые приятные воспоминания, мне было интересно работать с русскими людьми. Жаль, новый руководитель не предоставил мне шанса, когда у команды появились новые возможности». Позже Скала вернулся к ситуации в «Спартаке» 2004 года: «Когда я работал в „Спартаке“, президентом клуба был господин Червиченко, который мало что понимал в футболе. Мне покупали футболистов, в которых я совершенно не нуждался. Руководство плохо представляло, что нужно делать, и не шло со мной на контакт. Они делали всё, что хотели».

В конце марта 2012 года в интервью ITASPORTPRESS Невио Скала отметил, что готов вернуться к тренерской работе: «После опыта в „Спартаке“ я решил немного отдохнуть и посмотреть футбол в качестве обозревателя. За прошедшие годы у меня были предложения из России, с Украины, из Шотландии и Германии, но я не хотел возвращаться на мостик. Но если сейчас поступит какое-нибудь интересное предложение, я его обязательно рассмотрю. Да, я подтверждаю, что могу вернуться тренировать любую команду».

В настоящий момент Скала работает комментатором на Rai Radio 1 и является одним из главных экспертов по российскому футболу в Италии.

С 2007 года является членом городского совета родного Лоццо-Атестино.

В 2015 году стал президентом футбольного клуба «Парма», который обанкротился и был вынужден начинать свой путь с любительской лиги Серия D.

Дом, семья, хобби

Невио Скала проживает в Павоне.

У Невио и его жены Яни двое детей — дочь Саша и сын Клаудио.

К своим увлечениям Скала относит занятия сельским хозяйством, журналистику, игру в гольф, охоту, оперу.

Награды и достижения

В качестве игрока

Милан

• Чемпион Италии: (1) 1967/68
• Обладатель Кубка Европейских Чемпионов: (1) 1968/69
• Обладатель Кубка Обладателей Кубков: (1) 1967/68
• Бронзовый призёр Чемпионата Италии: (2) 1968/69, 1975/76

Сборная Италии

• Чемпион Средиземноморских Игр: (1) 1967

В качестве тренера

Парма

• Обладатель Кубка Италии: (1) 1991/92
• Обладатель Кубка Обладателей Кубков: (1) 1992/93
• Обладатель Кубка УЕФА: (1) 1994/95
• Обладатель Суперкубка УЕФА: (1) 1993
• Бронзовый призёр Чемпионата Италии: (2) 1992/93, 1994/95
• Финалист Кубка Италии: (1) 1994/95
• Финалист Суперкубка Италии: (1) 1992
• Финалист Кубка Обладателей Кубков: (1) 1993/94

Боруссия (Дортмунд)

• Обладатель Межконтинентального Кубка: (1) 1997
• Финалист Суперкубка УЕФА: (1) 1997

Бешикташ

• Серебряный призёр Чемпионата Турции: (1) 1999/00

Шахтёр (Донецк)

• Чемпион Украины: (1) 2001/02
• Обладатель Кубка Украины: (1) 2001/02

Спартак (Москва)

• Финалист Суперкубка России: (1) 2004

Высказывания

• «Когда у тебя совесть чиста, когда ты живешь в мире с самим собой, можно себя прекрасно чувствовать хоть на кремлёвской башне, хоть в самой отдаленной деревне. Главное — это чувствовать себя человеком. Я ни перед кем не опускаю глаза, мне ни за что не стыдно».
• «Чудеса делал мой друг две тысячи лет тому назад. Я просто работаю».

Интересные факты

• 2 июня 2004 года Невио Скала тренировал сборную легионеров чемпионата России в матче со сборной России (1:3).

Ссылки

• [www.magliarossonera.it/protagonisti/Gioc-Scala.html Профиль на magliarossonera.it]. [www.webcitation.org/6CZQ8s3Wv Архивировано из первоисточника 1 декабря 2012].

Отрывок, характеризующий Скала, Невио

– Император Александр, – сказала она с грустью, сопутствовавшей всегда ее речам об императорской фамилии, – объявил, что он предоставит самим французам выбрать образ правления. И я думаю, нет сомнения, что вся нация, освободившись от узурпатора, бросится в руки законного короля, – сказала Анна Павловна, стараясь быть любезной с эмигрантом и роялистом.
– Это сомнительно, – сказал князь Андрей. – Monsieur le vicomte [Господин виконт] совершенно справедливо полагает, что дела зашли уже слишком далеко. Я думаю, что трудно будет возвратиться к старому.
– Сколько я слышал, – краснея, опять вмешался в разговор Пьер, – почти всё дворянство перешло уже на сторону Бонапарта.
– Это говорят бонапартисты, – сказал виконт, не глядя на Пьера. – Теперь трудно узнать общественное мнение Франции.
– Bonaparte l'a dit, [Это сказал Бонапарт,] – сказал князь Андрей с усмешкой.
(Видно было, что виконт ему не нравился, и что он, хотя и не смотрел на него, против него обращал свои речи.)
– «Je leur ai montre le chemin de la gloire» – сказал он после недолгого молчания, опять повторяя слова Наполеона: – «ils n'en ont pas voulu; je leur ai ouvert mes antichambres, ils se sont precipites en foule»… Je ne sais pas a quel point il a eu le droit de le dire. [Я показал им путь славы: они не хотели; я открыл им мои передние: они бросились толпой… Не знаю, до какой степени имел он право так говорить.]
– Aucun, [Никакого,] – возразил виконт. – После убийства герцога даже самые пристрастные люди перестали видеть в нем героя. Si meme ca a ete un heros pour certaines gens, – сказал виконт, обращаясь к Анне Павловне, – depuis l'assassinat du duc il y a un Marietyr de plus dans le ciel, un heros de moins sur la terre. [Если он и был героем для некоторых людей, то после убиения герцога одним мучеником стало больше на небесах и одним героем меньше на земле.]
Не успели еще Анна Павловна и другие улыбкой оценить этих слов виконта, как Пьер опять ворвался в разговор, и Анна Павловна, хотя и предчувствовавшая, что он скажет что нибудь неприличное, уже не могла остановить его.
– Казнь герцога Энгиенского, – сказал мсье Пьер, – была государственная необходимость; и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке.
– Dieul mon Dieu! [Боже! мой Боже!] – страшным шопотом проговорила Анна Павловна.
– Comment, M. Pierre, vous trouvez que l'assassinat est grandeur d'ame, [Как, мсье Пьер, вы видите в убийстве величие души,] – сказала маленькая княгиня, улыбаясь и придвигая к себе работу.
– Ah! Oh! – сказали разные голоса.
– Capital! [Превосходно!] – по английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке.
Виконт только пожал плечами. Пьер торжественно посмотрел поверх очков на слушателей.
– Я потому так говорю, – продолжал он с отчаянностью, – что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека.
– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.

Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
– Ah! aujourd'hui on m'a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m'excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l'histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]
И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…
Тут князь Ипполит задумался, видимо с трудом соображая.
– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]
Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
– Она поехала. Незапно сделался сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинны волоса расчесались…
Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.


Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?
– Говорят, что бал будет очень хорош, – отвечала княгиня, вздергивая с усиками губку. – Все красивые женщины общества будут там.
– Не все, потому что вас там не будет; не все, – сказал князь Ипполит, радостно смеясь, и, схватив шаль у лакея, даже толкнул его и стал надевать ее на княгиню.
От неловкости или умышленно (никто бы не мог разобрать этого) он долго не опускал рук, когда шаль уже была надета, и как будто обнимал молодую женщину.
Она грациозно, но всё улыбаясь, отстранилась, повернулась и взглянула на мужа. У князя Андрея глаза были закрыты: так он казался усталым и сонным.
– Вы готовы? – спросил он жену, обходя ее взглядом.
Князь Ипполит торопливо надел свой редингот, который у него, по новому, был длиннее пяток, и, путаясь в нем, побежал на крыльцо за княгиней, которую лакей подсаживал в карету.
– Рrincesse, au revoir, [Княгиня, до свиданья,] – кричал он, путаясь языком так же, как и ногами.
Княгиня, подбирая платье, садилась в темноте кареты; муж ее оправлял саблю; князь Ипполит, под предлогом прислуживания, мешал всем.
– Па звольте, сударь, – сухо неприятно обратился князь Андрей по русски к князю Ипполиту, мешавшему ему пройти.
– Я тебя жду, Пьер, – ласково и нежно проговорил тот же голос князя Андрея.
Форейтор тронулся, и карета загремела колесами. Князь Ипполит смеялся отрывисто, стоя на крыльце и дожидаясь виконта, которого он обещал довезти до дому.

– Eh bien, mon cher, votre petite princesse est tres bien, tres bien, – сказал виконт, усевшись в карету с Ипполитом. – Mais tres bien. – Он поцеловал кончики своих пальцев. – Et tout a fait francaise. [Ну, мой дорогой, ваша маленькая княгиня очень мила! Очень мила и совершенная француженка.]
Ипполит, фыркнув, засмеялся.
– Et savez vous que vous etes terrible avec votre petit air innocent, – продолжал виконт. – Je plains le pauvre Mariei, ce petit officier, qui se donne des airs de prince regnant.. [А знаете ли, вы ужасный человек, несмотря на ваш невинный вид. Мне жаль бедного мужа, этого офицерика, который корчит из себя владетельную особу.]
Ипполит фыркнул еще и сквозь смех проговорил:
– Et vous disiez, que les dames russes ne valaient pas les dames francaises. Il faut savoir s'y prendre. [А вы говорили, что русские дамы хуже французских. Надо уметь взяться.]
Пьер, приехав вперед, как домашний человек, прошел в кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, лег на диван, взял первую попавшуюся с полки книгу (это были Записки Цезаря) и принялся, облокотившись, читать ее из середины.
– Что ты сделал с m lle Шерер? Она теперь совсем заболеет, – сказал, входя в кабинет, князь Андрей и потирая маленькие, белые ручки.
Пьер поворотился всем телом, так что диван заскрипел, обернул оживленное лицо к князю Андрею, улыбнулся и махнул рукой.
– Нет, этот аббат очень интересен, но только не так понимает дело… По моему, вечный мир возможен, но я не умею, как это сказать… Но только не политическим равновесием…
Князь Андрей не интересовался, видимо, этими отвлеченными разговорами.
– Нельзя, mon cher, [мой милый,] везде всё говорить, что только думаешь. Ну, что ж, ты решился, наконец, на что нибудь? Кавалергард ты будешь или дипломат? – спросил князь Андрей после минутного молчания.
Пьер сел на диван, поджав под себя ноги.
– Можете себе представить, я всё еще не знаю. Ни то, ни другое мне не нравится.
– Но ведь надо на что нибудь решиться? Отец твой ждет.
Пьер с десятилетнего возраста был послан с гувернером аббатом за границу, где он пробыл до двадцатилетнего возраста. Когда он вернулся в Москву, отец отпустил аббата и сказал молодому человеку: «Теперь ты поезжай в Петербург, осмотрись и выбирай. Я на всё согласен. Вот тебе письмо к князю Василью, и вот тебе деньги. Пиши обо всем, я тебе во всем помога». Пьер уже три месяца выбирал карьеру и ничего не делал. Про этот выбор и говорил ему князь Андрей. Пьер потер себе лоб.
– Но он масон должен быть, – сказал он, разумея аббата, которого он видел на вечере.
– Всё это бредни, – остановил его опять князь Андрей, – поговорим лучше о деле. Был ты в конной гвардии?…
– Нет, не был, но вот что мне пришло в голову, и я хотел вам сказать. Теперь война против Наполеона. Ежели б это была война за свободу, я бы понял, я бы первый поступил в военную службу; но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире… это нехорошо…
Князь Андрей только пожал плечами на детские речи Пьера. Он сделал вид, что на такие глупости нельзя отвечать; но действительно на этот наивный вопрос трудно было ответить что нибудь другое, чем то, что ответил князь Андрей.
– Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было, – сказал он.
– Это то и было бы прекрасно, – сказал Пьер.
Князь Андрей усмехнулся.
– Очень может быть, что это было бы прекрасно, но этого никогда не будет…
– Ну, для чего вы идете на войну? – спросил Пьер.
– Для чего? я не знаю. Так надо. Кроме того я иду… – Oн остановился. – Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!


В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
– Отчего, я часто думаю, – заговорила она, как всегда, по французски, поспешно и хлопотливо усаживаясь в кресло, – отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messurs, что на ней не женились. Вы меня извините, но вы ничего не понимаете в женщинах толку. Какой вы спорщик, мсье Пьер.
– Я и с мужем вашим всё спорю; не понимаю, зачем он хочет итти на войну, – сказал Пьер, без всякого стеснения (столь обыкновенного в отношениях молодого мужчины к молодой женщине) обращаясь к княгине.
Княгиня встрепенулась. Видимо, слова Пьера затронули ее за живое.
– Ах, вот я то же говорю! – сказала она. – Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны? Отчего мы, женщины, ничего не хотим, ничего нам не нужно? Ну, вот вы будьте судьею. Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение. Все его так знают, так ценят. На днях у Апраксиных я слышала, как одна дама спрашивает: «c'est ca le fameux prince Andre?» Ma parole d'honneur! [Это знаменитый князь Андрей? Честное слово!] – Она засмеялась. – Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель адъютантом. Вы знаете, государь очень милостиво говорил с ним. Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить. Как вы думаете?
Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.