Неговский, Владимир Александрович

Владимир Александрович Неговский
Дата рождения:	6 (19) марта 1909(1909-03-19)
Место рождения:	Козелец, Черниговская губерния, Российская империя
Дата смерти:	2 августа 2003(2003-08-02) (94 года)
Место смерти:	Москва, Российская Федерация
Страна:	СССР СССР
Научная сфера:	патофизиология
Место работы:	НИИ общей реаниматологии РАМН
Учёная степень:	доктор медицинских наук
Учёное звание:	академик АМН СССР
Альма-матер:	медицинский факультет МГУ имени М. В. Ломоносова
Известен как:	создатель реаниматологии
Награды и премии:

Влади́мир Алекса́ндрович Него́вский (1909 — 2003) — крупнейший патофизиолог, создатель реаниматологии, родоначальник школы отечественных реаниматологов, создатель первого в мире Научно-исследовательского института общей реаниматологии (НИИОР РАМН), первооткрыватель новой нозологической единицы (постреанимационной болезни), доктор медицинских наук (1943), профессор (1947), академик АМН СССР (1975).

Биография

Владимир Александрович Неговский родился 6 (19 марта) 1909 года в городе (ныне пгт) Козелец (Черниговская область, Украина), в семье учителей.

В 1933 году после окончания института Владимир Александрович некоторое время работал практическим врачом, а с лета 1934 года поступил на работу в патофизиологическую лабораторию Института переливания крови и проработал там до 1935 года у профессора Сергея Брюхоненко, одного из первых создателей аппарата искусственного кровообращения — автожектора.

Владимир Александрович с увлечением работал в этом институте. Здесь он провел и опубликовал свою первую научную работу «Влияние коагуляторов и стабилизаторов крови на изолированную кишку кролика». Он принимал участие во всех опытах по оживлению организма, проводимых в институте.

Идеи борьбы со смертью все более увлекали Владимира Александровича. Видя, что упорные исследования в этом направлении могут давать положительные результаты, Владимир Александрович написал письмо Председателю Совнаркома СССР, в котором просил предоставить возможность работать в области оживления организма. Владимир Александрович был приглашен в Управление научными институтами Наркомздрава СССР. Результатом этого посещения явился Приказ № 118 от 19 октября 1936 года, согласно которому организовывалась лаборатория специального назначения по проблеме: «Восстановление жизненных процессов при явлениях, сходных со смертью». Профессор Николай Нилович Бурденко дал согласие взять эту маленькую лабораторию в институт нейрохирургии, чтобы она числилась при этом институте, Наркомздрав выделил 7 единиц.

В 1948 году эта лаборатория стала самостоятельным научным учреждением — Научно-исследовательской лабораторией общей реаниматологии АМН СССР, получившей широкое признание как в нашей стране, так и за рубежом.

Первый шаг, который делает В. А. Неговский на пути становления новой науки — разделение смерти клинической и смерти биологической. Он выдвигает положение о том, что клиническая смерть, то есть состояние организма, определяемое, согласно многовековым медицинским канонам, как остановка сердца и прекращение дыхания есть на самом деле переходный процесс от жизни к смерти биологической, необратимой. И ещё одно принципиальное положение в логическом ряду концепции В. А. Неговского — роль мозга.

В годы Великой Отечественной войны (1941—1945) В. А. Неговский организовал фронтовую бригаду, в составе которой выезжал в действующую армию и там способствовал оживлению раненых, находившихся в состоянии агонии или клинической смерти.

В послевоенные годы значительно расширилась практическая деятельность лаборатории, руководимой В. А. Неговским. В 1946 году в хирургической клинике А. Н. Бакулева был создан клинический реанимационный центр. В 1954 году в родильном доме № 13 (в настоящее время Городская больница № 8 Москва (ГБУЗ «ГБ № 8 ДЗМ»)) В. А. Неговский организовал лабораторию экспериментальной физиологии по оживлению организма и лечению терминальных состояний беременных женщин и рожениц. Затем его работа проводилась в 4-й Городской клинической больнице, а в 1964 году в клинической больнице имени С. П. Боткина было организовано первое в СССР реанимационное отделение общего профиля, на базе которого начал работу Московский выездной реанимационный центр, обслуживающий стационары города Москвы.

Обобщение результатов собственных исследований, а также данных советских и зарубежных авторов позволило ему заявить на Международном конгрессе травматологов в Будапеште (1961) о возникновении новой медицинской науки — реаниматологии, предметом изучения которой являются патология, терапия и профилактика терминальных состояний.

В 1971 году Анатоль Долинов и Владимир Неговский разрабатывают проект по созданию Европейской крионической корпорации. Проект не был реализован

В 1985 году был создан первый в мире Научно-исследовательский институт общей реаниматологии (НИИОР АМН СССР). В институте широко разрабатываются вопросы патофизиологии, профилактики и терапии терминальных состояний, вызванных различными причинами (шок и кровопотеря, инфаркт миокарда, утопление, электротравма, асфиксия новорожденных и др.), в частности, изучаются этиология и патогенез фибрилляции желудочков сердца и возможности её прекращения с помощью импульсов тока большой силы. На основе этих работ были сконструированы дефибрилляторы, выпускаемые медицинской промышленностью, благодаря своей эффективности и безопасности завоевавшие всеобщее признание.

В. А. Неговский руководил институтом до 1988 года, а вплоть до смерти являлся советником института.

Владимир Александрович сочетал в себе широкий разносторонний талант, удивительное трудолюбие, исключительную целеустремленность и организованность. Если присоединить к этим качествам подлинно энциклопедическую образованность, огромный клинический и практический опыт, прекрасные личные качества, то становятся понятными истинные масштабы этого человека.

Умер 2 августа 2003 года. Похоронен в Москве на Хованском кладбище.

Награды и премии

• орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени (21 ноября 1996) — за заслуги перед государством и многолетний добросовестный труд
• орден Ленина
• орден Отечественной войны II степени
• орден Трудового Красного Знамени
• орден Красной Звезды
• орден «Знак Почёта»
• медали
• Сталинская премия второй степени (1952) — за научные исследования и разработку методов восстановления жизненных функций организма, находящегося в состоянии агонии или клинической смерти
• Государственная премия СССР (1970) — за предложение, разработку и внедрение в медицинскую практику ЭИТ аритмий сердца

Основные работы

Владимир Александрович Неговский автор более 300 научных работ, опубликованных в отечественных журналах. Свыше ста его работ опубликовано за рубежом.

Монографии

• Восстановление жизненных функций организма, находящегося в состоянии агонии или в периоде клинической смерти. Под ред. В. В. Парина. — М.: Медгиз, 1943. — 172 с (Переизд. на англ. яз. в журнале «Amer. Rev. Sov. Med.», 1945—1946.)
• Опыт терапии состояний агонии и клинической смерти в войсковом районе. — М.: Медгиз, 1945. — 95 с.
• Патофизиология и терапия агонии и клинической смерти. — М.: Медгиз, 1954. — 256 с (Переизд. на голл. яз., 1954; на румын. яз., 1955; на польск. яз., 1956; на нем. яз., 1959.)
• Аппараты для искусственного дыхания. — М.: Медгиз, 1959. — 80 с.
• Оживление организма и искусственная гипотермия. — М.: Медгиз, 1960. — 303 с (Переизд. на англ. яз., 1962; на исп. яз., 1967.)
• Непрямой массаж сердца и экспираторное искусственное дыхание. — М.: «Советская Россия», 1966. — 216 с.
• Основы реаниматологии (под ред.) — М.: «Медицина», 1966. — 397 с (Переизд. на югосл. яз., 1970.)
• Проблемы реаниматологии (под ред.). — М.: Б. и., 1969. — 162 с.
• Актуальные проблемы реаниматологии. — М.: «Медицина», 1971. — 215 с.
• Основы реаниматологии (под ред.). 2-е изд., перераб. и доп. — М.: «Медицина», 1975. — 360 с.
• Основы реаниматологии (под ред.). 3-е изд., перераб. и доп. — Ташкент: «Медицина», 1977. — 600 с.
• Постреанимационная болезнь (в соавт. с А. М. Гурвичем, Е. С. Золотокрылиной). — М.: «Медицина», 1979. — 383 с (Переизд. на англ. яз., 1983.)
• Очерки по реаниматологии. — М.: «Медицина», 1986. — 254 с (Переизд. на англ. яз., 1989.)
• Постреанимационная болезнь (в соавт. с А. М. Гурвичем, Е. С. Золотокрылиной). 2-е изд., перераб. и доп. — М.: «Медицина», 1987. — 480 с.

Брошюры и популярные издания

• Восстановление жизненных функций организма. Стенограмма публичной лекции, прочитанной в центральном лектории Общества в Москве. — М., «Правда», 1947. — 20 с.
• Клиническая смерть как необратимый этап умирания. — М.: Изд-во АМН СССР, 1951. — 32 с.
• Проблема восстановления жизненных функций организма, находящегося в состоянии агонии или клинической смерти. Стенограмма публичной лекции. — М.: «Знание», 1953. — 36 с.
• Проблема оживления умирающего организма. — М.: Госкультпросветиздат, 1954. — 35 с.
• Возвращение к жизни. Расширенная стенограмма лекции, прочитанной в Центральном лектории всесоюзного общества «Знание». — М.: «Знание», 1963. — 40 с.
• От смерти к жизни. — М.: «Знание», 1964. — 40 с.
• Рассказ о побежденной смерти (в соавт. с Н. Н. Уманцом). — М.: Политиздат, 1965. — 144 с.
• От смерти к жизни. — М.: «Знание», 1975. — 64 с.
• Вторая жизнь. — М.: «Знание», 1983. — 63 с.
• В. А. Неговский [www.aquarun.ru/psih/smert/smert8.html КЛИНИЧЕСКАЯ СМЕРТЬ ГЛАЗАМИ РЕАНИМАТОЛОГА]

Редакторская работа

• Труды конференции, посвященной проблеме патофизиологии и терапии терминальных состояний в клинике и практике неотложной помощи (отв. ред.). — М.: Медгиз, 1954. — 240 с.
• Применение глубокой гипотермии при терминальных состояниях. Актуальные вопросы реаниматологии и гипотермии. Труды симпозиума (ред.). — М.: Б. и., 1964. — ? с.
• Восстановительный период после оживления. Патофизиология и терапия в эксперименте и клинике. Труды симпозиума (под ред.). — М.: «Советская Россия», 1970. — 327 с.

Источники

• К 70-летию со дня рождения академика АМН СССР В. А. Неговского // Современные проблемы реаниматологии. — М.: Б. и., 1980.

Ссылки

• [www.1545414.ru/1175172.html Видео-очерк о реаниматологии и В. А. Неговском]
• О. Богуславская [www.mk.ru/social/article/2003/10/20/125276-prorab-bozhiy.html Прораб божий] // Московский Комсомолец. — Вып. 20.10.2003.
• [www.neurocenter.ru/NEG_ANKETA.htm Автобиография академика В. А. Неговского]
• [www.peoples.ru/medicine/reanimationsmedizin/vladimir_negovskiy/ Владимир Александрович Неговский @ peoples.ru]

Отрывок, характеризующий Неговский, Владимир Александрович

– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.


Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника , да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился не любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: „Je vous aime“. [Я вас люблю.] Всё от этого! Я и тогда чувствовал, думал он, я чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый месяц, и покраснел при этом воспоминании. Особенно живо, оскорбительно и постыдно было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре после своей женитьбы, он в 12 м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этой улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.
«А сколько раз я гордился ею, гордился ее величавой красотой, ее светским тактом, думал он; гордился тем своим домом, в котором она принимала весь Петербург, гордился ее неприступностью и красотой. Так вот чем я гордился?! Я тогда думал, что не понимаю ее. Как часто, вдумываясь в ее характер, я говорил себе, что я виноват, что не понимаю ее, не понимаю этого всегдашнего спокойствия, удовлетворенности и отсутствия всяких пристрастий и желаний, а вся разгадка была в том страшном слове, что она развратная женщина: сказал себе это страшное слово, и всё стало ясно!
«Анатоль ездил к ней занимать у нее денег и целовал ее в голые плечи. Она не давала ему денег, но позволяла целовать себя. Отец, шутя, возбуждал ее ревность; она с спокойной улыбкой говорила, что она не так глупа, чтобы быть ревнивой: пусть делает, что хочет, говорила она про меня. Я спросил у нее однажды, не чувствует ли она признаков беременности. Она засмеялась презрительно и сказала, что она не дура, чтобы желать иметь детей, и что от меня детей у нее не будет».
Потом он вспомнил грубость, ясность ее мыслей и вульгарность выражений, свойственных ей, несмотря на ее воспитание в высшем аристократическом кругу. «Я не какая нибудь дура… поди сам попробуй… allez vous promener», [убирайся,] говорила она. Часто, глядя на ее успех в глазах старых и молодых мужчин и женщин, Пьер не мог понять, отчего он не любил ее. Да я никогда не любил ее, говорил себе Пьер; я знал, что она развратная женщина, повторял он сам себе, но не смел признаться в этом.
И теперь Долохов, вот он сидит на снегу и насильно улыбается, и умирает, может быть, притворным каким то молодечеством отвечая на мое раскаянье!»
Пьер был один из тех людей, которые, несмотря на свою внешнюю, так называемую слабость характера, не ищут поверенного для своего горя. Он переработывал один в себе свое горе.
«Она во всем, во всем она одна виновата, – говорил он сам себе; – но что ж из этого? Зачем я себя связал с нею, зачем я ей сказал этот: „Je vous aime“, [Я вас люблю?] который был ложь и еще хуже чем ложь, говорил он сам себе. Я виноват и должен нести… Что? Позор имени, несчастие жизни? Э, всё вздор, – подумал он, – и позор имени, и честь, всё условно, всё независимо от меня.
«Людовика XVI казнили за то, что они говорили, что он был бесчестен и преступник (пришло Пьеру в голову), и они были правы с своей точки зрения, так же как правы и те, которые за него умирали мученической смертью и причисляли его к лику святых. Потом Робеспьера казнили за то, что он был деспот. Кто прав, кто виноват? Никто. А жив и живи: завтра умрешь, как мог я умереть час тому назад. И стоит ли того мучиться, когда жить остается одну секунду в сравнении с вечностью? – Но в ту минуту, как он считал себя успокоенным такого рода рассуждениями, ему вдруг представлялась она и в те минуты, когда он сильнее всего выказывал ей свою неискреннюю любовь, и он чувствовал прилив крови к сердцу, и должен был опять вставать, двигаться, и ломать, и рвать попадающиеся ему под руки вещи. «Зачем я сказал ей: „Je vous aime?“ все повторял он сам себе. И повторив 10 й раз этот вопрос, ему пришло в голову Мольерово: mais que diable allait il faire dans cette galere? [но за каким чортом понесло его на эту галеру?] и он засмеялся сам над собою.
Ночью он позвал камердинера и велел укладываться, чтоб ехать в Петербург. Он не мог оставаться с ней под одной кровлей. Он не мог представить себе, как бы он стал теперь говорить с ней. Он решил, что завтра он уедет и оставит ей письмо, в котором объявит ей свое намерение навсегда разлучиться с нею.
Утром, когда камердинер, внося кофе, вошел в кабинет, Пьер лежал на отоманке и с раскрытой книгой в руке спал.
Он очнулся и долго испуганно оглядывался не в силах понять, где он находится.
– Графиня приказала спросить, дома ли ваше сиятельство? – спросил камердинер.
Но не успел еще Пьер решиться на ответ, который он сделает, как сама графиня в белом, атласном халате, шитом серебром, и в простых волосах (две огромные косы en diademe [в виде диадемы] огибали два раза ее прелестную голову) вошла в комнату спокойно и величественно; только на мраморном несколько выпуклом лбе ее была морщинка гнева. Она с своим всёвыдерживающим спокойствием не стала говорить при камердинере. Она знала о дуэли и пришла говорить о ней. Она дождалась, пока камердинер уставил кофей и вышел. Пьер робко чрез очки посмотрел на нее, и, как заяц, окруженный собаками, прижимая уши, продолжает лежать в виду своих врагов, так и он попробовал продолжать читать: но чувствовал, что это бессмысленно и невозможно и опять робко взглянул на нее. Она не села, и с презрительной улыбкой смотрела на него, ожидая пока выйдет камердинер.
– Это еще что? Что вы наделали, я вас спрашиваю, – сказала она строго.
– Я? что я? – сказал Пьер.
– Вот храбрец отыскался! Ну, отвечайте, что это за дуэль? Что вы хотели этим доказать! Что? Я вас спрашиваю. – Пьер тяжело повернулся на диване, открыл рот, но не мог ответить.
– Коли вы не отвечаете, то я вам скажу… – продолжала Элен. – Вы верите всему, что вам скажут, вам сказали… – Элен засмеялась, – что Долохов мой любовник, – сказала она по французски, с своей грубой точностью речи, выговаривая слово «любовник», как и всякое другое слово, – и вы поверили! Но что же вы этим доказали? Что вы доказали этой дуэлью! То, что вы дурак, que vous etes un sot, [что вы дурак,] так это все знали! К чему это поведет? К тому, чтобы я сделалась посмешищем всей Москвы; к тому, чтобы всякий сказал, что вы в пьяном виде, не помня себя, вызвали на дуэль человека, которого вы без основания ревнуете, – Элен всё более и более возвышала голос и одушевлялась, – который лучше вас во всех отношениях…
– Гм… гм… – мычал Пьер, морщась, не глядя на нее и не шевелясь ни одним членом.
– И почему вы могли поверить, что он мой любовник?… Почему? Потому что я люблю его общество? Ежели бы вы были умнее и приятнее, то я бы предпочитала ваше.
– Не говорите со мной… умоляю, – хрипло прошептал Пьер.
– Отчего мне не говорить! Я могу говорить и смело скажу, что редкая та жена, которая с таким мужем, как вы, не взяла бы себе любовников (des аmants), а я этого не сделала, – сказала она. Пьер хотел что то сказать, взглянул на нее странными глазами, которых выражения она не поняла, и опять лег. Он физически страдал в эту минуту: грудь его стесняло, и он не мог дышать. Он знал, что ему надо что то сделать, чтобы прекратить это страдание, но то, что он хотел сделать, было слишком страшно.
– Нам лучше расстаться, – проговорил он прерывисто.
– Расстаться, извольте, только ежели вы дадите мне состояние, – сказала Элен… Расстаться, вот чем испугали!
Пьер вскочил с дивана и шатаясь бросился к ней.
– Я тебя убью! – закричал он, и схватив со стола мраморную доску, с неизвестной еще ему силой, сделал шаг к ней и замахнулся на нее.
Лицо Элен сделалось страшно: она взвизгнула и отскочила от него. Порода отца сказалась в нем. Пьер почувствовал увлечение и прелесть бешенства. Он бросил доску, разбил ее и, с раскрытыми руками подступая к Элен, закричал: «Вон!!» таким страшным голосом, что во всем доме с ужасом услыхали этот крик. Бог знает, что бы сделал Пьер в эту минуту, ежели бы
Элен не выбежала из комнаты.

Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.


Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.