Негритосы

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Негритос»)
Перейти к: навигация, поиск
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Негрито́сы[1] (от negrito (/nɪˈɡrt/), мн.ч. negritos, «негри́тос» — испанской уменьшительной формы слова negro — «чёрный», «негр») — группа темнокожих и сравнительно низкорослых народов, проживающих в тропических лесах Южной и Юго-Восточной Азии, некоторых островов Меланезии, а также северо-востока и севера Австралийского континента и отдельных прилегающих островов. Их средний рост составляет от 1,40 до 1,55 м.





Состав

К негритосам относятся:

и другие группы.

Происхождение и история

Многие этнологи считают негритосов остатками коренного населения Азии, заселившего её в ходе древних миграционных волн из Африки, предшествующих волне распространения современных народов. Негритосы вместе с веддоидами ранее населяли большую часть Юго-Восточной Азии. Отделившиеся от них ветви около 40 тысяч лет назад заселили Новую Гвинею и другие острова Меланезии, а также Австралию, став одними из предков папуасов, меланезийцев, айнов и австралийских аборигенов. Всех их (а также веддоидов, живущих на Шри-Ланке, в Индии и некоторых других странах Южной и Юго-Восточной Азии) сегодня объединяют в австралоидную расу.

Вследствие распространения с севера земледельческих тай-кадайских, австроазиатских и австронезийских народов, негритосы были вытеснены со своих прежних территорий, сохранив за собой лишь те небольшие островки земли, которые населяют сегодня.

Племена негритосов неоднократно становились жертвами работорговцев. Пираты часто ловили жителей Андаманских островов и доставляли «маленьких чёрных рабов» к бирманскому, сиамскому, малайскому и индийским дворам. Подобная участь постигала в XVIII и XIX веке коренных темнокожих жителей Малайского полуострова (оранг-асли), на которых охотились батаки.

Родственные связи

Ряд внешних признаков у негритосов близок к пигмеям Африки, хотя по большинству генетических параметров они отличаются как от пигмеев, так и от большинства чёрных африканцев (конгоидов, или негроидной расы в узком смысле). Не до конца выяснено их родство с веддами, коренным населением острова Шри-Ланка, которых тоже относят к австралоидной расе. У веддов волосы в основном не курчавые, а волнистые. Согласно одной из теорий, ведды относятся к другой, более поздней волне выходцев из Африки. Другие теории считают и тех и других ветвями одной и той же группы людей.

См. также

Напишите отзыв о статье "Негритосы"

Примечания

  1. [www.gramota.ru/slovari/dic/?lop=x&bts=x&zar=x&ag=x&ab=x&sin=x&lv=x&az=x&pe=x&word=%D0%9D%D0%B5%D0%B3%D1%80%D0%B8%D1%82%D0%BE%D1%81 Негритос] в словарях на портале Грамота.ру

Источники

  • Головин, Н.; Бубнов, А. Тихоокеанская проблема в XX столетии. Гл.I: Направления японского расселения // Алексей Вандам, Николай Головин, Александр Бубнов. Неуслышанные пророки грядущих войн = The Problem of the Pacific in the Twentieth Century (1922). — М.: АСТ, Астрель, 2004. — 368 с. — (Великие противостояния). — 5100 экз. — ISBN 5-17-025223-4.

Отрывок, характеризующий Негритосы

На третий день своего приезда в Москву он узнал от Друбецких, что княжна Марья в Москве. Смерть, страдания, последние дни князя Андрея часто занимали Пьера и теперь с новой живостью пришли ему в голову. Узнав за обедом, что княжна Марья в Москве и живет в своем не сгоревшем доме на Вздвиженке, он в тот же вечер поехал к ней.
Дорогой к княжне Марье Пьер не переставая думал о князе Андрее, о своей дружбе с ним, о различных с ним встречах и в особенности о последней в Бородине.
«Неужели он умер в том злобном настроении, в котором он был тогда? Неужели не открылось ему перед смертью объяснение жизни?» – думал Пьер. Он вспомнил о Каратаеве, о его смерти и невольно стал сравнивать этих двух людей, столь различных и вместе с тем столь похожих по любви, которую он имел к обоим, и потому, что оба жили и оба умерли.
В самом серьезном расположении духа Пьер подъехал к дому старого князя. Дом этот уцелел. В нем видны были следы разрушения, но характер дома был тот же. Встретивший Пьера старый официант с строгим лицом, как будто желая дать почувствовать гостю, что отсутствие князя не нарушает порядка дома, сказал, что княжна изволили пройти в свои комнаты и принимают по воскресеньям.
– Доложи; может быть, примут, – сказал Пьер.
– Слушаю с, – отвечал официант, – пожалуйте в портретную.
Через несколько минут к Пьеру вышли официант и Десаль. Десаль от имени княжны передал Пьеру, что она очень рада видеть его и просит, если он извинит ее за бесцеремонность, войти наверх, в ее комнаты.
В невысокой комнатке, освещенной одной свечой, сидела княжна и еще кто то с нею, в черном платье. Пьер помнил, что при княжне всегда были компаньонки. Кто такие и какие они, эти компаньонки, Пьер не знал и не помнил. «Это одна из компаньонок», – подумал он, взглянув на даму в черном платье.
Княжна быстро встала ему навстречу и протянула руку.
– Да, – сказала она, всматриваясь в его изменившееся лицо, после того как он поцеловал ее руку, – вот как мы с вами встречаемся. Он и последнее время часто говорил про вас, – сказала она, переводя свои глаза с Пьера на компаньонку с застенчивостью, которая на мгновение поразила Пьера.
– Я так была рада, узнав о вашем спасенье. Это было единственное радостное известие, которое мы получили с давнего времени. – Опять еще беспокойнее княжна оглянулась на компаньонку и хотела что то сказать; но Пьер перебил ее.
– Вы можете себе представить, что я ничего не знал про него, – сказал он. – Я считал его убитым. Все, что я узнал, я узнал от других, через третьи руки. Я знаю только, что он попал к Ростовым… Какая судьба!
Пьер говорил быстро, оживленно. Он взглянул раз на лицо компаньонки, увидал внимательно ласково любопытный взгляд, устремленный на него, и, как это часто бывает во время разговора, он почему то почувствовал, что эта компаньонка в черном платье – милое, доброе, славное существо, которое не помешает его задушевному разговору с княжной Марьей.
Но когда он сказал последние слова о Ростовых, замешательство в лице княжны Марьи выразилось еще сильнее. Она опять перебежала глазами с лица Пьера на лицо дамы в черном платье и сказала:
– Вы не узнаете разве?
Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.
«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.