Нейбург, Мария Фридриховна

Мария Фридриховна Нейбург
Дата рождения:	17 июня 1894(1894-06-17)
Место рождения:	Красноярск, Российская империя
Дата смерти:	16 сентября 1962(1962-09-16) (68 лет)
Место смерти:	Томилино, СССР
Страна:	СССР
Научная сфера:	Палеоботаника
Место работы:	Геологический институт АН СССР
Известные ученики:	С. В. Мейен
Известен как:	исследователь палеозойских флор Ангариды
Награды и премии:

Систематик живой природы

Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «Nejburg». [www.ipni.org/ipni/idAuthorSearch.do?id=23997-1-1 Персональная страница] на сайте IPNI

Мария Фридриховна (Фёдоровна) Нейбург (17 июня 1894, Красноярск — 16 сентября 1962, Москва), советский российский палеоботаник, доктор геолого-минералогических наук (1941).

Впервые дала палеоботаническое обоснование стратиграфии континентальных отложений карбона, перми и триаса Кузнецкого, Минусинского, Печорского угольных бассейнов. Описала пермские флоры Монголии, юрские флоры Тувы и др. Открыла листостебельные мхи в пермских отложениях Ангариды..

Биография

Родилась 5 (17) июня 1894 года в Красноярске, в семье мещанина Фридриха Христофоровича (до 1884 года — ссыльный рядовой) и Варвары Георгиевны Нейбург.

В 1916 году участвовала в экспедиции в Монголию, огранизованую Г. П. Потаниным. В 1917 году окончила Высшие женские курсы в Томске, где и осталась работать преподавателем.

В 1921 году поступила на работу в Геологический музей Петра Великого, преобразованный в 1930 году в Геологический институт АН СССР. М. Ф. Нейбург проработала в институте до конца жизни (заместитель директора, старший научный сотрудник).

Впервые занялась палеозойскими флорами в самом начале своей деятельности. Уже в 1921 году она опубликовала небольшую статью, о верхнепалеозойской флоре Анжеро-Судженского района Кузбасса.

В 1926 году участвала в геологической экспедиции, направленной Советским правительством в северо-западную Монголию.

Летом 1928 года она едет на Кузбасс, где делает послойные систематические и обширные сборы растительных остатков, позволивших выделить фитостратиграфические подразделения (свиты) в палеозойской части разреза Кузбасса, проследить их в разных частях бассейна. Она проанализировала распространение основных таксонов в разрезе и выделила комплексы растений, характерные для отдельных подразделений. До этого в Кузбассе использовались стратоны, выделенные на основе литологических признаков, что, временами, приводило к объединению резко отличных по возрасту толщ. Кроме того, ею были обнаружены неизвестные ранее триасовые отложения.

Итогом работы в Кузбассе стала большая монография «Верхнепалеозойская флора Кузнецкого бассейна», изданная в 1948 году; ставшая настольной книгой палеоботаников, работавших с ангарскими верхнепалеозойскими флорами.

В 1941 году была присуждена учёная степень Доктор геолого-минералогических наук.

Во время Великой Отечественной войны работала над совершенствованием стратиграфических схем Кузбасса и Минусинского угольного бассейна, необходимых для нужд угледобывающей отрасли.

После войны, она занималась палеоботаническими исследованиями Печорского угольного бассейна, триасовых флор в Печорском Приуралье. Интересовали Марию Фёдоровну и вопросы сопоставления континентальных отложений Ангариды с морскими разрезами и гондванскими толщами.

В 1960 году опубликовала работу, посвященную открытым ею листостебельным мхам из пермских отложений Кузнецкого, Тунгусского и Печерского бассейнов. Остатки этих растений находили еще в 30 годы ХХ века, но относили к другим систематическим группам. По словам С. В. Мейена: "Для палеоботаники открытие М. Ф. Нейбург [1960] пермских мхов Ангариды было не меньшей сенсацией, чем для палеоантропологии — открытие питекантропа, сделанное Э.Дюбуа."

М. Ф. Нейбург выполняла определения коллекций, поступавших из других районов СССР, давала заключения о возрасте пород. Её авторитет среди геологов был очень высок, так как она была осторожна в заключениях и тщательно их обосновывала.

Довольно сложно складывались отношения Марии Фёдоровны с коллегами. Отчасти это было связано с её непростым характером, отчасти с теми высокими требованиями, которые она предъявляла к окружающим её людям.

Мария Фёдоровна трагически погибла под поездом на Станции Томилино 16 сентября 1962 года. Похоронена на Введенском кладбище, уч. 4.

Награды и премии

1954 — Орден Ленина 1961 — Премия МОИП за книгу «Листостебельные мхи из пермских отложений Ангариды»

Библиография

Отдельные публикации:

• Нейбург М. Ф. Материалы к изучению ископаемой флоры Анжеро-Судженского каменноугольного района М. Ф. Нейбург — Томь: Гос. издательство, 1921. — 25 с.
• Нейбург М. Ф. Геологические исследования в районе хр. Батыр-Хаирхан (северо-западная Монголия) в 1926 году. — Л.: Издательство АН СССР, 1929. — 29 с.
• Нейбург М. Ф. Исследования по стратиграфии угленосных отложений Кузнецкого бассейна 1930—1931 г. — Л.: Государственное научно-техническое горно-геолог. нефт. изд., 1934. — 47 с.
• Нейбург М. Ф. Верхнепалеозойская флора Кузнецкого бассейна. — М.-Л.: Издательство АН СССР, 1948. — 342 с.
• Нейбург М. Ф. Листостебельные мхи из пермских отложений Ангариды. — М.: Издательство АН СССР, 1960. — 104 с.
• Нейбург М. Ф. Пермская флора Печорского бассейна. Часть 1. Плауновые и гинкговые. — М.: Издательство АН СССР, 1960. — 64 с.
• Нейбург М. Ф. Пермская флора Печорского бассейна. Часть 2. Членистостебельные. — М.: Наука, 1964. — 139 с. (подготовлено С. В. Мейеном)
• Нейбург М. Ф. Пермская флора Печорского бассейна. Часть 3. Кордаитовые, войновские и семена голосеменных неопределенного систематического положения. — М.: Наука, 1965. — 144 с. (подготовлено С. В. Мейеном)

Память

В честь М. Ф. Нейбург были названы:

Животные

• Anthracomya neuburgi Fedotov, 1937 — класс двустворчатых моллюсков, нижняя пермь Кузбасса.

Растения

• Caenodendron neuburgianum Radczenko, 1955 — отдел плауновидных, нижний-средний карбон Кузбасса.
• Lepidodendron neuburgae Radtschenko, 1985 — отдел плауновидных, средний карбон Карагандинского бассейна.
• Annularia neuburgiana Radczenko, 1955 — отдел хвощевидных, нижняя пермь бассейн реки Тунгусска.
• Neuburgia Radtschenko, 1969 — отдел папоротниковидных (?), нижний карбон Казахстана.
• Abacanidium neuburgae Durante, 1983 — класс гинкговых (?), средний карбон Монголии.
• Zamiopteris neuburgiana S.Meyen, 1969 — отдел голосеменных, верхняя (?) пермь Печорского бассейна.
• Rufloria neuburgiana S.Meyen, 1964 — класс хвойных, верхняя пермь Тунгусского бассейна.
• Samaropsis neuburgae Suchov, 1968 — класс хвойных, нижняя пермь Кузбасса.
• Hibiscus neuburgiae Ilyinskaja, 1966 — отдел покрытосеменных, эоцен Зайсана.

Ссылки

• [www.ginras.ru/library/papers.php?m=gin&p=0&l=30000 Труды М. Ф. Нейбург] на сайте ГИН РАН.

Отрывок, характеризующий Нейбург, Мария Фридриховна

– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.