Нейпир, Роберт

Роберт Корнелис Нейпир
Robert Cornelis Napier
Дата рождения	6 декабря 1810(1810-12-06)
Место рождения	Коломбо, Цейлон
Дата смерти	14 января 1890(1890-01-14) (79 лет)
Место смерти	Лондон, Англия
Принадлежность	Великобритания Великобритания
Годы службы	1828–1890
Звание	фельдмаршал
Командовал	Бомбейская армия Британские войска в Индии
Сражения/войны	Первая англо-сикхская война Вторая англо-сикхская война Восстание сипаев Вторая Опиумная война Англо-эфиопская война
Награды и премии

Роберт Корнелис Нейпир (англ. Robert Cornelis Napier; 6 декабря 1810, Цейлон — 14 января 1890, Лондон, Англия) — британский военный и государственный деятель, фельдмаршал, губернатор Индии и Гибралтара, 1-й барон Нейпир Магдальский. Великий командор ордена Бани, кавалер ордена Звезды Индии и ордена Индийской Империи. Член Королевского общества Лондона.

Биография

Отец Роберта Нейпира, майор Чарльз Френсис Нейпир, был тяжело ранен на Яве в августе 1810 года и скончался несколько месяцев спустя. Роберт Нейпир родился 6 декабря того же года на Цейлоне. В 1826 году он окончил военное училище в Аддискомбе и вступил в ряды бенгальского инженерного корпуса.

Через два года Нейпир прибыл в Индию, где несколько лет занимался системами орошения, а в 1838 году заложил горную станцию в Дарджилинге. В январе 1841 года Нейпир получил звание капитана и направлен в Сирхинд в Северной Индии.

С началом англо-сикхской войны в 1845 году Нейпир принимал активное участие в боевых действиях. В сражении при Мудки 18 декабря он командовал инженерным корпусом, в сражении при Фирозшахе 31 декабря он получил тяжёлое ранение во время штурма сикхского лагеря. Уже 10 февраля 1846 года Нейпир участвовал в сражении при Собраоне и наступлении на Лахор. За свои действия Нейпир получил временное повышение до майора. В мае 1846 года он был назначен главным инженером при осаде крепости Коте-Кангра в Пенджабе, за что был удостоен благодарности от губернатора.

Во время Второй англо-сикхской войны Нейпир руководил осадой Мултана в 1848 году. В сентябре того же года он был ранен в атаке, но смог присутствовать при успешном штурме Мултана 23 января 1849 года и капитуляции крепости Чиниот. После присоединения сэра Хью Гофа, Нейпир принял участие в битве при Гуджарате в феврале 1849 года и сопровождал сэра Уолтера Гилберта в преследовании сикхов. Присутствовал при форсировании Джелама и сдаче армии неприятеля. За свои заслуги он был в очередной раз упомянут в приказе и получил временное повышение до звания лейтенант-полковника. В конце войны Нейпир был назначен как строительный инженер в Совет администрации провинции Пенджаб, и во время своего пребывания в этой должности смог осуществить много значимых общественных работ.

В январе 1860 года, во время второй англо-китайской войны, Нейпир принял командование 2-й дивизией экспедиционных сил под руководством сэра Джеймса Хоупа Гранта. Нейпир принимал участие в действиях на Сихно, штурме крепостей Дагу (Пейхо) и вступлении в Пекин. За свои заслуги получил благодарность от парламента и был произведен в генерал-майоры.

Нейпир был членом Совета генерал-губернатора Индии до 1865 года, в течение короткого времени занимал должность генерал-губернатора после внезапной смерти лорда Элгина. В январе 1865 годна он принял на себя командование бомбейской армией. В марте 1867 года он получил звание генерал-лейтенанта и в том же году принял командование карательной экспедицией в Абиссинию, чем впоследствии снискал себе наибольшую славу как офицера.

Абиссинская экспедиция

В 1867 году император Теодрос II отправил письмо британскому правительству с просьбой защитить страну от египетских захватчиков и предложением о назначении посла. Не желая оскорбить власти Египта, Британия никак не отреагировала на просьбу. Король же в ответ заключил в тюрьму всех служащих британского консульства и приказал арестовать и подвергнуть бичеванию британского миссионера, который якобы оскорбил его мать. Попытка уладить конфликт дипломатическим путём потерпела провал, и после месяца планирования инженерный корпус 30 октября 1867 года высадился в Зуле на берегу Красного моря, чтобы построить порт; сам Нейпир прибыл в Зулу 2 января 1868 года и 25 января повёл свои войска на юг.

Экспедиция преодолела 400 миль (644 км) по горной местности без дорог и мостов и с враждебным отношением местных жителей. Тщательное материально-техническое планирование способствовало преодолению первого препятствия, а искусная дипломатия — второго. Нейпир дал ясно понять, что единственной целью британцев в Эфиопии является спасение европейских заложников, а не завоевание страны. С другой стороны, Нейпир встретился с местными властителями, такими как Рас-Асса (будущий император Йоханныс IV) и договорился о приобретении необходимых материалов за 4350 тысяч талеров Марии Терезии, которые англичане получили от венского монетного двора. Успеху Нейпира способствовало также общее недовольство и враждебность населения к Теодоросу.

Войска Нейпира достигли подножия Магдалы 9 апреля. На следующий день, в Страстную Пятницу, они разгромили 9-тысячное войско, которое по прежнему сохраняло верность Теодоросу. Потери британцев составили только 2 жизни. О том, как войска короля бросаются вниз с горы, чтобы вступить в бой с наступающими британскими силами, Клемент Маркхэм написал: «Абиссинские войска не смогли устоять перед винтовками Снайдера, косившими их ряды целыми шеренгами… Самое героическое сопротивление бесполезно при таком неравенстве вооружения». Хотя император Теодорос освободил заложников и многократно прилагал усилия для мирного урегулирования конфликта, Нейпир взял Магдалу к 13 апреля. Император тем временем покончил жизнь самоубийством, предпочтя «попасть в руки Бога, а не человека». После обнаружения тела покончившего с собой короля победоносное британское войско «три раза прокричало над ним „Ура!“, как если бы он был убитой на охоте лисой». Маркхэм добавил, что, хотя злодеяния короля были ужасны, жестокость неимоверна, но умер он, как герой. Нейпир приказал уничтожить артиллерию и сжечь дотла Магдалу. Войска разграбили многие исторические ценности и религиозные святыни, взяв трофеи обратно в Великобританию. Трофеи по-прежнему находятся в британских коллекциях, несмотря на неоднократные предложения об их возвращении.

Лондонское Королевское общество приняло Нейпира в качестве своего члена в 1869 году. Он получил парламентскую пенсию и стал Великим Командором ордена Бани и почетным гражданином лондонского Сити. Нейпиру было дано наследственное пэрство с почётным прозванием барон Нейпир Магдалинский.

Последующие годы

Нейпир был Главнокомандующим в Индии (1870—1876) и произведен в генералы в 1874 году. С 1876 по 1883 год он занимал пост губернатора Гибралтара. В 1877 году, во время напряженного периода в европейской политике, был назначен командиром сил, которые могли быть отправлены в Константинополь.

В 1879 году был членом Королевской комиссии по организации армии, а в ноябре того же года представлен королеве Виктории в Мадриде в качестве Чрезвычайного посла по случаю второго брака Альфонсо XII.

1 января 1883 Нейпир был повышен до фельдмаршала, а в январе 1887 года назначен констеблем лондонского Тауэра.

Роберт Нейпир умер в Лондоне 14 января 1890 года и был похоронен в соборе Святого Павла. Его старший сын, Роберт Уильям Нейпир (р. 1845) унаследовал баронство.

Награды

• Рыцарь Большого креста Ордена Бани (27 апреля 1868)
• Рыцарь-командор Ордена Бани (27 июля 1858)
• Рыцарь Ордена Бани (март 1858)
• Рыцарь — великий командор Ордена Звезды Индии (16 сентября 1867)
• Кавалер-компаньон Ордена Индийской империи
• Сатледжская медаль
• Пенджабская медаль
• Индийская генеральская медаль «За службу»
• Медаль за подавление мятежа в Индии
• Медаль за Вторую Китайскую войну
• Медаль за Абиссинскую войну

Память

• В 1883 году британское правительство установило одну пушку Армстронга весом в 100 тонн на батарее в Гибралтаре, получившую название Батарея Нейпира Магдалинского.
• Статуя Роберта Нейпира верхом на лошади находится на Кенсингтон-роуд, у Врат Королевы в Лондоне.
• Имегем Роберта Нейпира названа средняя школа в Великобритании.
• Роберт Нейпир появляется как персонаж в художественном романе Джорджа Макдональда Фрейзера «Flashman on the March».

Ссылки

• Непир // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [www.1911encyclopedia.org/Robert_Cornelis_Napier,_1st_baron_Napier_of_Magdala Robert Cornelis Napier, 1st baron Napier of Magdala] — статья из Энциклопедии Британника

Отрывок, характеризующий Нейпир, Роберт

– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]
– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.
– Однако Михаил Иларионович, я думаю, вышел, – сказал князь Андрей. – Желаю счастия и успеха, господа, – прибавил он и вышел, пожав руки Долгорукову и Бибилину.
Возвращаясь домой, князь Андрей не мог удержаться, чтобы не спросить молчаливо сидевшего подле него Кутузова, о том, что он думает о завтрашнем сражении?
Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!


В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.
Стараясь как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии, Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать, вместо того, чтобы быть атакованным, и вследствие того сделать всю эту диспозицию совершенно бесполезною. Вейротер на все возражения отвечал твердой презрительной улыбкой, очевидно вперед приготовленной для всякого возражения, независимо от того, что бы ему ни говорили.
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.