Некрасов, Юрий Клавдиевич
Поделись знанием:
– Non, dites lui que je ne veux pas le voir, que je suis furieuse contre lui, parce qu'il m'a manque parole. [Нет, скажите ему, что я не хочу его видеть, что я взбешена против него, потому что он мне не сдержал слова.]
– Comtesse a tout peche misericorde, [Графиня, милосердие всякому греху.] – сказал, входя, молодой белокурый человек с длинным лицом и носом.
Старая княгиня почтительно встала и присела. Вошедший молодой человек не обратил на нее внимания. Княгиня кивнула головой дочери и поплыла к двери.
«Нет, она права, – думала старая княгиня, все убеждения которой разрушились пред появлением его высочества. – Она права; но как это мы в нашу невозвратную молодость не знали этого? А это так было просто», – думала, садясь в карету, старая княгиня.
В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.
Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
(перенаправлено с «Некрасов Ю.»)
Юрий Клавдиевич Некрасов (10 мая 1935, Архангельск — 27 июня 2006, Вологда) — российский историк, политический деятель.
Образование
Учился на историческом факультете Ленинградского государственного университета, окончил историко-филологический факультет Вологодского государственного педагогического института (ВГПИ, ныне Вологодский государственный педагогический университет). Кандидат исторических наук (с 1968), доктор исторических наук (с 1982), профессор (с 1985).
Историк
- С 1960 — заведующий кабинетом философии, затем ассистент кафедры истории ВГПИ.
- В 1964—1967 обучался в аспирантуре на кафедре истории древнего мира и средних веков Московского государственного педагогического института (МГПИ) им. В. И. Ленина.
- С 1970 — доцент кафедры всеобщей истории ВГПИ.
- В 1972—1975 — декан исторического факультета ВГПИ.
- В 1975—1977 находился в докторантуре при кафедре истории средних веков Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова.
- В феврале 1978 — июне 2006 — заведующий кафедрой всеобщей истории ВГПИ (университета).
- В 1999, одновременно, возглавлял созданную при кафедре лабораторию изучения истории цивилизации (её основные задачи: проведение научных исследований по проблемам истории цивилизаций, внедрение цивилизационного подхода к истории в учебный процесс, осуществление научно-методических разработок в области преподавания истории цивилизаций).
Участник крупных международных, всесоюзных и российских конференций и симпозиумов, автор двух монографий и большого количества статей, ответственный редактор нескольких сборников научных трудов («Германская история эпохи Реформации: исследования и документы», «Проблемы эволюции общественного строя и международных отношений в истории западноевропейской цивилизации» и др.). В 1970—1980-е годы был членом Всесоюзной Комиссии по историческому образованию, с 1979 — членом научно-методического совета по всеобщей истории при Министерстве высшего и среднего образования СССР. Возглавлял творческую группу по разработке концепции университета.
Основная проблематика исследований: история средневековой цивилизации, её переход к прединдустриальной цивилизации и возникновение явлений раннего капитализма; социально-экономическая история германских городов; изучение Реформации и Крестьянской войны в Германии.
Политическая деятельность
Придерживался либеральных политических взглядов. С конца 1980-х годов принимал активное участие в демократическом движении в Вологде. В 1991 привёл из института колонну студентов на митинг перед зданием облсовета, чтобы поддержать демократическое меньшинство областного парламента.
В 1993 был избран лидером областной организации «Демократической России», в 1994 — председателем регионального отделения партии «Демократический выбор России» (ДВР). В 1995 баллотировался в Государственную думу по списку ДВР. Был членом Союза правых сил.
Труды
Монографии:
- Реформа или революция? Реформация и Крестьянская война в германских землях XVI в. Вологда, 1998.
- От средневековой к индустриальной цивилизации: позднесредневековый город и ранний капитализм (по материалам Швабии и Швейцарского Союза XIV—XVI вв.). Вологда, 2003.
Учебное пособие
- Реформация и Крестьянская война в германских землях XVI в. как раннебуржуазная революция (историография, причины и предпосылки революции). Вологда, 1984.
Некоторые статьи:
- Южнонемецкий город в начале Крестьянской войны (май — сентябрь 1524 г.) / Ежегодник германской истории. 1976. М., 1977.
- Городские хронисты первой половины XVI в. о причинах и характере Крестьянской войны в Германии. / Средние века, М., 1977, выпуск 41.
- О роли городов в событиях Крестьянской войны в Германии (по материалам хронистики XVI в.) / Вестник МГУ, историческая серия, М., 1977, № 4.
- Социально-политические вопросы в освещении немецкой хронистики XVI в. / Ежегодник германской истории. 1977. М., 1978.
- Города и крестьяне Южной Германии во время Крестьянской войны (осень 1524 — лето 1525 гг.) / Средневековый город. Межвузовский научный сборник (Саратовский университет), 1978, выпуск 5.
- Возникновение и развитие системы раздач в текстильной промышленности Верхней Швабии и Северной Швейцарии XIV—XVI вв. / Генезис капитализма в позднее средневековье в Англии и Германии. М., 1979.
- Цеховое ремесло и ранний капитализм. / Средневековый город. Межвузовский научный сборник (Саратовский университет), 1981, выпуск 6.
- Об отношении радикально-бюргерской оппозиции к Крестьянской войне / Социальные отношения и политическая борьба в средневековой Германии (XI—XVI вв.). Вологда, 1985.
- Концепция революции «простого человека» в современной западногерманской историографии / Ежегодник германской истории. 1985. М., 1986.
- Томас Мюнцер и швейцарские анабаптисты XVI в. об общности имуществ. / История социалистических учений. 1987.
- Крестьянская война в Германии в освещении традиционного направления буржуазной историографии ФРГ / Проблемы германской истории: Эпоха феодализма. Ижевск, 1989.
- Город и бюргерство в Крестьянской войне в Германии (на примере Швабии) / Германская история эпохи Реформации: исследования и документы. Вологда, 1993.
Напишите отзыв о статье "Некрасов, Юрий Клавдиевич"
Ссылки
- [www.edu.vologda.ru/~vipusknik/it2004/it303/Raykov/nekrasov.htm Биография]
- [www.russev.ru/svn/art.php3?numid=217&page=4 Историк и современность]
- [www.volnet.ru/~vipusknik/it2004/it303/Raykov/index.htm Кафедра всеобщей истории]
Отрывок, характеризующий Некрасов, Юрий Клавдиевич
В это время дама компаньонка, жившая у Элен, вошла к ней доложить, что его высочество в зале и желает ее видеть.– Non, dites lui que je ne veux pas le voir, que je suis furieuse contre lui, parce qu'il m'a manque parole. [Нет, скажите ему, что я не хочу его видеть, что я взбешена против него, потому что он мне не сдержал слова.]
– Comtesse a tout peche misericorde, [Графиня, милосердие всякому греху.] – сказал, входя, молодой белокурый человек с длинным лицом и носом.
Старая княгиня почтительно встала и присела. Вошедший молодой человек не обратил на нее внимания. Княгиня кивнула головой дочери и поплыла к двери.
«Нет, она права, – думала старая княгиня, все убеждения которой разрушились пред появлением его высочества. – Она права; но как это мы в нашу невозвратную молодость не знали этого? А это так было просто», – думала, садясь в карету, старая княгиня.
В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.
Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
