Нелидов, Александр Иванович

Александр Иванович Нелидов<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Посол России во Франции
1904 — 1910
Монарх:	Николай II
Предшественник:	Лев Павлович Урусов
Преемник:	Александр Петрович Извольский
Посол России в Италии
1 июля 1897 — 1904
Монарх:	Николай II
Предшественник:	Александр Георгиевич Влангали
Преемник:	Лев Павлович Урусов
Посол России в Турции
1883 — 1897
Предшественник:	Евгений Петрович Новиков
Преемник:	Иван Алексеевич Зиновьев
Рождение:	11 июня 1835(1835-06-11) село Дубровки, Поречский уезд, Смоленская губерния, Российская империя
Смерть:	17 сентября 1910(1910-09-17) (75 лет) Париж, Франция
Отец:	Иван Александрович Нелидов
Мать:	Александра Петровна Яновская
Образование:	Императорский Санкт-Петербургский университет
Деятельность:	дипломат
Награды:

Александр Иванович Нели́дов (1835—1910) — русский дипломат из рода Нелидовых, разработчик условий Сан-Стефанского мира, действительный тайный советник (1896), посол в Италии (1897—1903) и во Франции (1907—1910).

Биография

Его отец Иван Александрович Нелидов (1799—1853), заведовавший училищами Бессарабской губернии, приходился двоюродным братом знаменитой фрейлине Вареньке Нелидовой. Сестра была матерью московского губернатора Григория Кристи.

Окончил Кишиневскую гимназию с золотой медалью. Окончил Факультет восточных языков и Юридический факультет Императорского Санкт-Петербургского университета с золотой медалью.

Дипломатическая карьера

С ноября 1855 года на дипломатической службе в Азиатском департаменте МИД. С 1855 года — коллежский секретарь. В 1856—1861 годах — младший секретарь миссии в Греции. В 1861—1864 годах — младший секретарь миссии в Болгарии. С 1862 года — камер-юнкер.

В 1864—1869 годах — старший секретарь миссии в Болгарии. С 1864 года — надворный советник. В 1869—1874 годах — старший секретарь посольства в Вене. С 1871 года — статский советник. С 1872 года — камергер.

В 1874—1877 годах, в преддверии русско-турецкой войны 1877—1878 годов, состоял советником русского посольства в Константинополе (Османская империя), тайно прибыл в Бухарест для ведения с румынским премьер-министром И. Братиану секретных переговоры о конвенции, разрешавшей бы проход русских войск в случае войны с Османской империей. С 1875 года — действительный статский советник.

Во время войны был начальником дипломатической канцелярии главнокомандующего армией на Балканском полуострове Великого князя Никлая Николаевича (старшего). В ноябре 1877 года подготовил предварительные условия мира с Портой, на основе которых был составлен Сан-Стефанский мирный договор. Нелидов и Н. П. Игнатьев лично вели переговоры в Сан-Стефано и подписали мирный договор со стороны России.

В 1879—1882 годах — посланник в Саксонии и герцогстве Саксен-Альтенбург. С 1882 года — управляющий посольством в Константинополе, а с 15 июля 1883 года — посол в Константинополе.

Был противником прогерманской политики, проводившейся министром иностранных дел Н. К. Гирсом и его окружением и несколько раз возбуждал вопрос о заключении союза с Францией, что должно было, по его мнению, предупредить возобновление Тройственного союза.

Был сторонником раздела Османской империи; его заветной идеей был захват проливов (Босфор и Дарданеллы). В 1896 году привёз в Санкт-Петербург проект захвата Босфора силами армии и флота. План был одобрен 5 декабря 1896 на совещании у Николая II; Нелидов уехал в Константинополь, чтобы оттуда дать в своё время шифрованную депешу командующему Черноморской эскадрой. Однако Николай II отказался от осуществления плана. Великий визирь Киамаль-паша (1832—1913) говорил, что Нелидову в Константинополе удалось «склонить султана вполне в сторону русской политики. Султан доверял послу больше, чем своему турецкому правительству». Порта настояла на его отзыве.

С 1896 года — действительный тайный советник. С 1897 года — посол в Риме, где вызвал недовольство короля Виктора Эммануила III своими донесениями о том, что приезд царя в Италию может вызвать враждебные демонстрации, что расстроило планы визита Николая II в Рим.

С 1903 года — посол в Париже, где пробыл до своей смерти, пользуясь большой популярностью среди консервативных кругов Франции. Удостоен многих наград, в том числе ордена Святого Владимира I степени. Похоронен в России, на Никольском кладбище Александро-Невской Лавры в Санкт-Петербурге, могила в ужасном состоянии.

Семья

Первая жена — Елена Николаевна Анненкова (1837—1904), дочь генерала Н. Н. Анненкова. Брак их не был счастливым и закончился разводом. В её доме на Мойке постоянно бывал и жил совершенно открыто, почти maritalement (сожительствовал) министр финансов А. А. Абаза, на которого Елена Николаевна имела большое влияние.

Вторая жена (с 1861 года) — княжна Ольга Дмитриевна Хилкова (1839—1918), дочь Дмитрия Александровича Хилкова от брака с Елизаветой Григорьевной Волконской; племянница боевого генерала Степана Хилкова, тётка толстовца Дмитрия Хилкова. Принесла мужу в приданое небольшое состояние и некоторые связи. Была женщина очень неглупая и приятная в разговоре. Увлекалась литературой и выступала в печати с переводами. Хорошо знавший княжну Хилкову И. С. Тургенев, отзывался о ней как о прелестной и весьма образованной девушке. В обществе мадам Нелидова была известна своими легкомысленными любовными связями, из-за которых в 1894 году Австрия отказалась принять у себя послом её мужа. По словам В. Н. Ламздорфа, было бы «совершенно невозможно, чтобы пресловутая Ольга Дмитриевна, которую недолюбливала императрица Мария Фёдоровна, оказалась принятой при австрийском дворе и допущена в венское общество». За заслуги мужа в коронацию Николая II в 1896 году была пожалована в квалерственные дамы ордена Св. Екатерины (меньшого креста). После его смерти осталась жить во Франции. Состояла председательницей Комитета русских дам в Париже. Их дети:

• Александр
• Дмитрий (1863—1935), дипломат, министр-резидент в Ватикане, посланник в Бельгии.
• Иван (1865— ?)
• Георгий (1874—1918), служащий МИДа, журналист, коллекционер. Его сын Иван Нелидов (04.08.1905—03.10.1936), доцент Горьковского педагогического института, расстрелян по делу П. П. и В. П. Ольбергов.
• Владимир (1887—1978)

Ссылки

• [runeberg.org/nfbs/0420.html Биография в Nordisk familjebok] (швед.)
• [dic.academic.ru/dic.nsf/dic_diplomatic/877/%D0%9D%D0%95%D0%9B%D0%98%D0%94%D0%9E%D0%92 Нелидов, Александр Иванович] Дипломатический словарь
• [web.archive.org/web/20110310104439/www.rusdiplomats.narod.ru/ambassadors/nelidov-ai.html Биография на сайте Дипломаты Российской империи]

Отрывок, характеризующий Нелидов, Александр Иванович

– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.


Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.

На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».
Лакей хотел войти, чтобы убрать что то в зале, но она не пустила его, опять затворив за ним дверь, и продолжала свою прогулку. Она возвратилась в это утро опять к своему любимому состоянию любви к себе и восхищения перед собою. – «Что за прелесть эта Наташа!» сказала она опять про себя словами какого то третьего, собирательного, мужского лица. – «Хороша, голос, молода, и никому она не мешает, оставьте только ее в покое». Но сколько бы ни оставляли ее в покое, она уже не могла быть покойна и тотчас же почувствовала это.
В передней отворилась дверь подъезда, кто то спросил: дома ли? и послышались чьи то шаги. Наташа смотрелась в зеркало, но она не видала себя. Она слушала звуки в передней. Когда она увидала себя, лицо ее было бледно. Это был он. Она это верно знала, хотя чуть слышала звук его голоса из затворенных дверей.
Наташа, бледная и испуганная, вбежала в гостиную.
– Мама, Болконский приехал! – сказала она. – Мама, это ужасно, это несносно! – Я не хочу… мучиться! Что же мне делать?…
Еще графиня не успела ответить ей, как князь Андрей с тревожным и серьезным лицом вошел в гостиную. Как только он увидал Наташу, лицо его просияло. Он поцеловал руку графини и Наташи и сел подле дивана.
– Давно уже мы не имели удовольствия… – начала было графиня, но князь Андрей перебил ее, отвечая на ее вопрос и очевидно торопясь сказать то, что ему было нужно.
– Я не был у вас всё это время, потому что был у отца: мне нужно было переговорить с ним о весьма важном деле. Я вчера ночью только вернулся, – сказал он, взглянув на Наташу. – Мне нужно переговорить с вами, графиня, – прибавил он после минутного молчания.
Графиня, тяжело вздохнув, опустила глаза.
– Я к вашим услугам, – проговорила она.
Наташа знала, что ей надо уйти, но она не могла этого сделать: что то сжимало ей горло, и она неучтиво, прямо, открытыми глазами смотрела на князя Андрея.
«Сейчас? Сию минуту!… Нет, это не может быть!» думала она.
Он опять взглянул на нее, и этот взгляд убедил ее в том, что она не ошиблась. – Да, сейчас, сию минуту решалась ее судьба.
– Поди, Наташа, я позову тебя, – сказала графиня шопотом.
Наташа испуганными, умоляющими глазами взглянула на князя Андрея и на мать, и вышла.
– Я приехал, графиня, просить руки вашей дочери, – сказал князь Андрей. Лицо графини вспыхнуло, но она ничего не сказала.
– Ваше предложение… – степенно начала графиня. – Он молчал, глядя ей в глаза. – Ваше предложение… (она сконфузилась) нам приятно, и… я принимаю ваше предложение, я рада. И муж мой… я надеюсь… но от нее самой будет зависеть…
– Я скажу ей тогда, когда буду иметь ваше согласие… даете ли вы мне его? – сказал князь Андрей.
– Да, – сказала графиня и протянула ему руку и с смешанным чувством отчужденности и нежности прижалась губами к его лбу, когда он наклонился над ее рукой. Она желала любить его, как сына; но чувствовала, что он был чужой и страшный для нее человек. – Я уверена, что мой муж будет согласен, – сказала графиня, – но ваш батюшка…
– Мой отец, которому я сообщил свои планы, непременным условием согласия положил то, чтобы свадьба была не раньше года. И это то я хотел сообщить вам, – сказал князь Андрей.
– Правда, что Наташа еще молода, но так долго.
– Это не могло быть иначе, – со вздохом сказал князь Андрей.
– Я пошлю вам ее, – сказала графиня и вышла из комнаты.
– Господи, помилуй нас, – твердила она, отыскивая дочь. Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что то. Увидав мать, она вскочила и бросилась к ней.
– Что? Мама?… Что?
– Поди, поди к нему. Он просит твоей руки, – сказала графиня холодно, как показалось Наташе… – Поди… поди, – проговорила мать с грустью и укоризной вслед убегавшей дочери, и тяжело вздохнула.
Наташа не помнила, как она вошла в гостиную. Войдя в дверь и увидав его, она остановилась. «Неужели этот чужой человек сделался теперь всё для меня?» спросила она себя и мгновенно ответила: «Да, всё: он один теперь дороже для меня всего на свете». Князь Андрей подошел к ней, опустив глаза.
– Я полюбил вас с той минуты, как увидал вас. Могу ли я надеяться?
Он взглянул на нее, и серьезная страстность выражения ее лица поразила его. Лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, чего нельзя не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь».
Она приблизилась к нему и остановилась. Он взял ее руку и поцеловал.
– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.