Нелюбов, Григорий Григорьевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Григорий Нелюбов
Род деятельности:

военный лётчик

Место рождения:

Порфирьевка, Сакский район,Крым, РСФСР, СССР

Место смерти:

с. Кремово, Приморский край,
РСФСР, СССР

Награды и премии:

Григо́рий Григо́рьевич Нелю́бов (31 марта 1934, Запорожье, УССР — 18 февраля 1966, село Кремово, Приморский край) — советский военный лётчик, член первого отряда советских космонавтов.

Окончил среднюю школу №50 Ленинского р-на г. Запорожья. Затем окончил авиационное училище. Проходил службу в морской авиации.

В 1960 году был зачислен в первый отряд советских космонавтов. Прошёл подготовку для полёта на космическом корабле «Восток». Был одним из претендентов на первый космический полёт. Входил в группу подготовки космонавтов к полёту кораблей «Восток-2», «Восток-3» и «Восток-4». В июне 1962 года был выведен из группы подготовки к полёту «Восток-3» и «Восток-4» по состоянию здоровья.

За нарушение воинской дисциплины (конфликт с военным патрулём в нетрезвом виде) был отчислен вместе с двумя другими (Аникеев и Филатьев) из отряда космонавтов 17 апреля 1963 года. Согласно воспоминаниям Каманина, Гагарин высказывался за отчисление одного Филатьева, сам Каманин считал, что отчислить нужно Филатьева и Аникеева, а Нелюбову, учитывая его прекрасные показатели при подготовке и наименьшую (по мнению Каманина) вину в инциденте, дать возможность реабилитироваться[1].

Цитата из книги Ярослава Голованова «Космонавт № 1»:

…По общему мнению почти всех космонавтов, Нелюбов мог со временем оказаться в первой пятерке советских космонавтов.

Но случилось иначе. Подвело Григория как раз его «гусарство». Случилось это уже после полета Титова. Стычка с военным патрулем, который задержал Нелюбова, Аникеева и Филатьева, на железнодорожной платформе, дерзкая надменность в комендатуре грозили рапортом командованию. Руководство Центра упросило дежурного по комендатуре не посылать рапорта. Тот скрепя сердце согласился, если Нелюбов извинится. Нелюбов извиняться отказался. Рапорт ушёл наверх. Разгневанный Каманин отдал распоряжение отчислить всех троих. Космонавты считают, что Аникеев и Филатьев пострадали исключительно по вине Нелюбова…

Секретарь парторганизации Павел Попович пытался разрешить ситуацию, созвав партсобрание, где Нелюбову было ещё раз предложено извиниться перед начальником патруля и покаяться перед товарищами, но его «замкнуло», чем он сам поставил крест на своей дальнейшей карьере.

После отчисления из отряда космонавтов Григорий Нелюбов продолжил службу в Военно-воздушных силах СССР на Дальнем Востоке.

Нелюбов тяжело переживал срыв своей космической карьеры и надеялся, что его в скором времени вернут в отряд космонавтов. Но надежды на возвращение не оправдались. Павел Попович однажды пытался свести его с «нужными людьми» в ЦК ВЛКСМ, но разговор не получился, и это только усугубило депрессию, из которой он, казалось, уже начинал было выходить, осваивая новейшие МиГ-21. Пытался перейти на работу лётчика-испытателя, но внезапно ему без объяснения причин было отказано. Это был новый тяжёлый удар. Начинались всё более серьёзные проблемы с алкоголем. Друзья пытались его оградить от этого, но тщетно. Он садился в любой проходящий поезд, показывал случайным попутчикам удостоверение космонавта № 3 и фотографии друзей с автографами, и ему тут же наливали. Одно время он при малейшей возможности срывался в Москву, пытаясь восстановиться в ВВИА имени Н. Е. Жуковского и встретиться с Каманиным. Последняя надежда родилась у него в конце 1965 года. Он решился, наконец, поговорить с Королёвым, которого раньше никогда ни о чём не просил. Но поговорить не успел. В январе 1966 года Сергей Павлович умер.

Могила космонавта Нелюбова, село Кремово Приморского края

Григорий Нелюбов погиб 18 февраля 1966 года под колёсами поезда.

Цитата из книги Ярослава Голованова «Космонавт № 1»[2]:

…В выписке из рапорта я прочёл (воспроизвожу дословно): «18 февраля 1966 года в пьяном состоянии был убит проходящим поездом на железнодорожном мосту станции Ипполитовка Дальневосточной железной дороги». Винить здесь судьбу, мне кажется, нельзя. Судьба была благосклонна к Нелюбову. Просто не хватило у человека сил сделать свою жизнь, так счастливо и интересно начавшуюся…

В 2007 году телестудией Роскосмоса был снят документальный фильм о Григории Нелюбове «Он мог быть первым. Драма космонавта Нелюбова». В этом фильме вдова космонавта Зинаида почти прямым текстом говорит, что Григорий ушёл из жизни добровольно. Там же показана короткая записка, оставленная им дома в последний день, — она звучит как прощание навсегда.

У Нелюбова две могилы. Одна — на кладбище села Кремово Михайловского района Приморского края. Но на месте его гибели вдова собрала оставшуюся запёкшуюся кровь, осколки костей, взяла часть земли с могилы и вещи Нелюбова и захоронила на Капустяном кладбище в Запорожье[3]. На могиле в Кремово неверно указана дата рождения (8 апреля вместо 31 марта). На могиле в Запорожье написано «лётчик-космонавт № 3» (у Нелюбова было действительно удостоверение космонавта под номером 3, но лётчик-космонавт — звание летавшего в космос, третьим летал Николаев). На этой могиле есть также надпись «погиб при исполнении служебных обязанностей», не соответствующая обстоятельствам гибели[4].



См. также

Напишите отзыв о статье "Нелюбов, Григорий Григорьевич"

Примечания

  1. Каманин Н. П. [militera.lib.ru/db/kamanin_np/index.html Скрытый космос (в 4 кн.)]. — М.: Инфортекст-ИФ, 1995-97.
  2. Я. Голованов. «[epizodsspace.narod.ru/bibl/golovanov/korolev/64.html Королев. Факты и мифы]»
  3. [www.astronaut.ru/register/foto/004.htm?reload_coolmenus Фотографии обеих могил Нелюбова]
  4. [www.astronaut.ru/register/foto/00043.htm Могила Григория Нелюбова на Капустяном кладбище в г. Запорожье, Украина, 2008 год]

Литература

Ссылки

  • [epizodsspace.testpilot.ru/bibl/golovanov/kosm-1/obl-k1.html Ярослав Голованов «Космонавт № 1»]
  • [tvroscosmos.ru/?page=nelubov «Он мог быть первым. Драма космонавта Нелюбова». Документальный фильм. Телестудия Роскосмоса]
  • [www.astronaut.ru/as_rusia/vvs/text/nelubov.htm Космическая энциклопедия ASTROnote]
  • [www.lostcosmonauts.com/erased.htm The Lost Cosmonauts — Erased from memory.]
  • «В двух шагах от мечты», статья в «Мелитопольских ведомостях»: [www.mv.org.ua/?newspaper=1_08_15_889 часть 1], [www.mv.org.ua/?newspaper=1_08_16_897 часть 2]
  • [www.life.zp.ua/memorialnaya-doska-nelyubov-grigorij-grigorevich Мемориальная доска в Запорожье].


Отрывок, характеризующий Нелюбов, Григорий Григорьевич

– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.


Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».
Он был красен, весь в поту, несмотря на то, что в комнате не было жарко. И лицо его было страшно и жалко, особенно по бессильному желанию казаться спокойным.
Запись дошла до рокового числа сорока трех тысяч. Ростов приготовил карту, которая должна была итти углом от трех тысяч рублей, только что данных ему, когда Долохов, стукнув колодой, отложил ее и, взяв мел, начал быстро своим четким, крепким почерком, ломая мелок, подводить итог записи Ростова.
– Ужинать, ужинать пора! Вот и цыгане! – Действительно с своим цыганским акцентом уж входили с холода и говорили что то какие то черные мужчины и женщины. Николай понимал, что всё было кончено; но он равнодушным голосом сказал:
– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.