Немет, Ласло

Ласло Немет
	Ласло Немет
	венг. László Németh
	; фото 1919 г.
Дата рождения:	18 апреля 1901
Место рождения:	Бая-Маре, Австро-Венгрия
Дата смерти:	3 марта 1975 (73 года)
Место смерти:	Будапешт, ВНР
Гражданство:	Австро-Венгрия, Венгрия
Род деятельности:	прозаик, драматург, публицист, литературный критик
Жанр:	эссе, драма, роман
Язык произведений:	венгерский

В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Немет.

Ла́сло Не́мет (венг. Németh László; 18 апреля 1901(19010418), Бая-Маре — 3 марта 1975, Будапешт) — венгерский прозаик, драматург, публицист, критик.

Биография

Родился в семье учителя. В 1925 получил медицинское образование и занялся стоматологической практикой. Зимой 1927 заболел туберкулезом и отправился в Италию на лечение, покончив с карьерой стоматолога.

Позже работал школьным врачом. В 1945—1948 преподавал историю венгерской литературы, математики и других предметов в гимназии в г. Ходмезёвашархей. В 1946 министр образования Венгрии предложил ему работу в качестве школьного инспектора.

Между 1939 и 1942 был заместителем редактора журнала «Kelet Népe» («Восточная Нация») Жигмонда Морица. Во время второй мировой войны перестал писать статьи для журналов. С приходом Красной Армии переехал в Бекеш.

В 1959 посетил СССР.

Умер от инсульта.

Творчество

Печататься начал в 1925—1926 гг., быстро вошел в плеяду талантов, группировавшихся вокруг журнала «Нюгат». В декабре 1925 Немет получил первую премию на конкурсе в журнале «Нюгат» за роман «Horváthné meghal», («Госпожа Хорват умерла»). С 1926 до 1931 писал статьи и рецензии для журнала и вскоре стал одним из ведущих критиков. С 1927 он стал штатный сотрудник журнала «Нюгат».

В 1929 г. появляется его роман «Человеческая комедия». Но в начале 1930-х гг., порвав с «Нюгатом», Немет приходит к «народным писателям», которые стремились открыть нации глаза на истинное состояние венгерского крестьянства, видя в нем костяк, здоровое ядро нации.

Л. Немет, склонявшийся к социалистическим взглядам, но с национально-народнической окраской, начинает самостоятельно издавать, журнал «Тану» («Свидетель», 1932—1936), в котором развивает и оттачивает свои концепции. Взгляды его находят отражение в художественных произведениях — прежде всего, в романе «Вина́» (1937), «Траур» (1935), «Отвращение» (1947), «Эстер Эгетл» (1956), «Последняя попытка» (1969) и др.

Автор пьес «Сечени» (1942), «Галилей» (1953), «Смерть Ганди» (1963) и др.

Произведения Л. Немета отличаются острой психологической коллизией, где сильная личность, пытаясь отстоять себя в борьбе с обществом, оказывается раздавленной им. Лучшие стороны своего таланта Немету удалось наиболее эффективно раскрыть в романе «Милосердие» (1965).

Немет оставил огромное публицистическое наследие, посвященное проблемам педагогики, литературы, истории, особенно национальной, и т. д.

Избранные произведения

Романы

Человеческая комедия (1929),
Траур (1935),
Вина́ (1937),
Отвращение (1947),
Эстер Эгетл (1956),
Милосердие (1965)

Драмы

Bodnárné (1931)
II. József
VII. Gergely
Villámfénynél (1936)
Pusztuló magyarok (1936—1946)
Papucshős (1938)
Erzsébet-nap (1940-46)
Széchenyi (1946)
Eklézsia-megkövetés(1946)
Husz János(1948)
Galilei (1953)
Az áruló (1954)
Petőfi Mezőberényben(1954)
Apáczai (1955)
A két Bolyai (1961)
Csapda
Gandhi halála
Nágy próféta (verses)
Utazás(1961)
Nagy család
Harc a jólét ellen(1964)
Szörnyeteg

Эссе

A minőség forradalma (1940)
Készülődés (1941)
Kisebbségben (1942)
Sajkódi esték (1961)
A kísérletező ember (1963)

Награды

орден «Знак Почёта» (01.03.1968) (СССР)
премия имени Ференца Баумгартена (1930)
премия имени Аттилы Йожефа (1951)
премия имени Лайоша Кошута (1957)
премия Гердера (1965)

Память

в 2006 в Будапеште установлен памятник Ласло Немету
в словацком селе Оборин установлен памятник
учреждена литературная премия имени писателя Ласло Немета
имя Немета присвоено нескольким гимназиям и школам Венгрии

Напишите отзыв о статье "Немет, Ласло"

Ссылки

[www.niv.ru/doc/literature/world-encyclopedia/167.htm Ласло Немет (Nemeth Laslo. 1901-1975)]. Литературно-библиографическая энциклопедия. Наследие. Искусство. Величие. Проверено 20 апреля 2013. [www.webcitation.org/6GF0128nl Архивировано из первоисточника 29 апреля 2013].

Отрывок, характеризующий Немет, Ласло

Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.

Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
Почему же это случилось так, а не иначе?
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
Для стада баранов тот баран, который каждый вечер отгоняется овчаром в особый денник к корму и становится вдвое толще других, должен казаться гением. И то обстоятельство, что каждый вечер именно этот самый баран попадает не в общую овчарню, а в особый денник к овсу, и что этот, именно этот самый баран, облитый жиром, убивается на мясо, должно представляться поразительным соединением гениальности с целым рядом необычайных случайностей.
Но баранам стоит только перестать думать, что все, что делается с ними, происходит только для достижения их бараньих целей; стоит допустить, что происходящие с ними события могут иметь и непонятные для них цели, – и они тотчас же увидят единство, последовательность в том, что происходит с откармливаемым бараном. Ежели они и не будут знать, для какой цели он откармливался, то, по крайней мере, они будут знать, что все случившееся с бараном случилось не нечаянно, и им уже не будет нужды в понятии ни о случае, ни о гении.
Только отрешившись от знаний близкой, понятной цели и признав, что конечная цель нам недоступна, мы увидим последовательность и целесообразность в жизни исторических лиц; нам откроется причина того несоразмерного с общечеловеческими свойствами действия, которое они производят, и не нужны будут нам слова случай и гений.
Стоит только признать, что цель волнений европейских народов нам неизвестна, а известны только факты, состоящие в убийствах, сначала во Франции, потом в Италии, в Африке, в Пруссии, в Австрии, в Испании, в России, и что движения с запада на восток и с востока на запад составляют сущность и цель этих событий, и нам не только не нужно будет видеть исключительность и гениальность в характерах Наполеона и Александра, но нельзя будет представить себе эти лица иначе, как такими же людьми, как и все остальные; и не только не нужно будет объяснять случайностию тех мелких событий, которые сделали этих людей тем, чем они были, но будет ясно, что все эти мелкие события были необходимы.
Отрешившись от знания конечной цели, мы ясно поймем, что точно так же, как ни к одному растению нельзя придумать других, более соответственных ему, цвета и семени, чем те, которые оно производит, точно так же невозможно придумать других двух людей, со всем их прошедшим, которое соответствовало бы до такой степени, до таких мельчайших подробностей тому назначению, которое им предлежало исполнить.