Немецкая альтернатива
| Немецкая альтернатива | |
| нем. Deutsche Alternative | |
| Идеология: | |
|---|---|
| Этническая принадлежность: | |
| Лидеры: | |
| Активна в: | |
| Дата формирования: | |
| Дата роспуска: | |
| Противники: |
антифа |
| Крупные акции: |
демонстрации, концерты |
Немецкая альтернатива (нем. Deutsche Alternative) — германская ультраправая организация 1989—1992 годов. Создана по инициативе Михаэля Кюнена. Стояла на позициях радикального неонацизма и штрассеризма. Активно действовала в восточных землях Германии, на территории бывшей ГДР. Запрещена как антиконституционная.
Создание и руководство
С 1986 года в Свободной немецкой рабочей партии (FAP) продолжался конфликт между группами Михаэля Кюнена и Юргена Мослера. Мослер требовал изгнания Кюнена как гомосексуалиста. Председатель FAP Фридхельм Буссе взял сторону Мослера, поскольку конкурировал за влияние с Кюненом. В 1989 году Мослер и его сторонники добились выхода Кюнена из FAP.
Вместе с Кюненом ушли его сторонники — преимущественно члены GdNF, бывшего ANS/NA и бременской организации FAP. На этой кадровой основе была учреждена новая неонацистская организация — Немецкая альтернатива (DA)[1]. Ближайшими сподвижниками Кюнена выступали нацистский ветеран Вальтер Маттхай и австрийский неонацист Готфрид Кюссель.
К новой организации примкнули нескольких мелких неонацистских группировок (Антисионистский фронт, Свободное профсоюзное движение, Народная лига Рудольфа Гесса). В активе DA встречались республиканцы и представители Национал-демократической партии (NPD).
Формально председателем DA был Хайнц Вернер Зеегер, ранее возглавлявший парторганизацию FAP в Бремене. В DA состояли функционеры NPD Клаус Бейер и Роман Данненберг, идеолог язычества и организатор неонацистской боевой группы Арнульф Прием, писательница-антисемитка Ингрид Веккерт. Молодёжную группу возглавлял осси из ГДР Франк Хюбнер, в своё время занимавший низовую должность в ССНМ. Ячейки в восточных землях курировал молодой диссидент ГДР Инго Хассельбах. Однако реальным лидером и главным идеологом организации оставался Михаэль Кюнен.
Идеи и деятельность
16 марта 1990 DA получила официальную регистрацию. Количество членов достигало 700 человек. Организация уделяла особое внимание развёртыванию на территории бывшей ГДР. Кюнен разработал с этой целью Arbeitsplan Ost — Рабочий план «Восток». Франк Хюбнер ещё в ГДР арестовывался за создание неонацистской группировки[2]. В крупном восточногерманском городе Котбус популярность DA в начале 1990-х была сопоставима с СДПГ. 7 июля 1990 съезд DA в Котбусе избрал новое руководство во главе с председателем Карстеном Вольтером.
Идеология DA определялась радикально неонацистскими взглядами Кюнена. Организация призывала создать «Четвёртый рейх», изгнать из Германии всех жителей не немецкой национальности. Организация проводила марши памяти Рудольфа Гесса, концерты нацистской музыки. Велась вербовка немецких добровольцев на хорватскую сторону в югославской войне. Мероприятия DA регулярно оборачивались уличными столкновениями с антифа. Гитлер, Рем, Гесс и Геббельс считались «почётными членами» DA[3].
25 апреля 1991 умер Михаэль Кюнен. Вопрос о преемнике решался около трёх месяцев. В июле на собрании в Дуйсбурге председателем был избран Франк Хюбнер, его заместителем — Рене Косвиг[4]. Таким образом, руководство перешло от западногерманских неонацистских ветеранов к выходцам из ГДР, опиравшимся на местных скинхедов.
В идеологии Хюбнер сохранял ориентацию Кюнена на штрассеровско-ремовские традиции НСДАП и СА (хотя подчёркивал «мирный» характер деятельности). В пропаганде DA были заметны не только националистические, ксенофобские и реваншистские (например, требования возврата польской Силезии), но и социалистические мотивы. DA выступала против «социального обнищания», за всеобщее трудоустройство, снижение потребительских цен и арендной платы за жильё[5]. В неонацистских выступлениях Хюбнера периодически звучала и ностальгия по порядкам ГДР, и ссылки на Ленина, выученные в восточногерманском комсомоле[6].
Запрет
В октябре 1992 года стало известно, что DA планирует создание «мобильных групп» — постоянно действующих «штурмовых» подразделений. 10 декабря 1992 МВД ФРГ отреагировало запретом DA как антиконституционной организации. Попытка судебного обжалования осталась без последствий.
Неформально структура DA сохранялась в Котбусе на протяжении всех 1990-х годов. Одним из её лидеров оставался Рене Косвиг[7].
Напишите отзыв о статье "Немецкая альтернатива"
Примечания
- ↑ [www.infopartisan.net/archive/rag/rag043.html Die Deutsche Alternative]
- ↑ [www.antifa-nazis-ddr.de/nazis/bildergallerie.html DDR-Nazis: Eine kleine Bildergallerie]
- ↑ [www.antira.de/parteien/da.html Die Deutsche Alternative (DA) — Die nationale Protestpartei]
- ↑ [www.apabiz.de/archiv/material/Profile/DA.htm Deutsche Alternative (DA)]
- ↑ [www.spiegel.de/spiegel/print/d-13681519.html Grüne Stadt mit brauner Jugend]
- ↑ [vkrizis.ru/obschestvo/na-germaniyu-nakatyvaet-ultrapravaya-volna/ На Германию накатывает ультраправая волна]
- ↑ [www.spiegel.de/spiegel/print/d-13666852.html Der braune Alltag]
Отрывок, характеризующий Немецкая альтернатива
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.
Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
