Немецкая геральдика

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Немецкая (германская) геральдика (нем. Deutsche Heraldik) — специфическая геральдическая система, характерная для современных Германии и Австрии, а также исторической Священной Римской империи. Понятие включает в себя как государственную, земельную и муниципальную геральдику, так и дворянскую, мещанскую и церковную геральдику. Немецкая гербовая система, отделяемая от галло-британской, латинской и восточно-европейской традиций, оказала сильное влияние на геральдические традиции в странах Северной Европы[1].

Характерными элементами немецкой геральдической традиции являются использование нескольких шлемов и нашлемников, рассматриваемых как неотделимые от щита элементы, повторение тинктур и фигур щита в нашлемнике, распространённость шестилучевой звезды вместо пятилучевой, возможность окрашивания гербовых зверей многократным делением (рассечение, пересечение, скошение, шаховница)[2], и, наконец, скудное использование геральдических мехов[3].

Среди гербовых зверей и птиц, как и в других европейских геральдических системах, наиболее видное место занимают орёл и лев[4]. Эти фигуры имели особое значение для Германии, где чёрный орёл стал наиболее узнаваемым символом императоров и Империи, а лев оказался на щитах многих владетельных князей[5]. К концу средневековья геральдические орёл и лев стали символами противоборствующих политических сил, сторонников императорской власти и дома Вельфов соответственно[коммент. 1], а затем — и эмблемами сторон в противостоянии гвельфов и гибеллинов[6].





Терминология

Немецкие геральдические тинктуры совпадают с таковыми в других европейских странах, но немецкий геральдический язык во многом схож с обыденной речью, и тинктуры обозначаются немецкими словами: Schwarz для черни, Rot для червлени, Gold для золота. Серебро обычно называют Silber (собственно, «серебро»), хотя при блазонировании для описания покрытия может использоваться слово Weiß (белый цвет). Чёрные фигуры оказываются наложены на червлёное поле и наоборот чаще, чем в других западно-европейских странах, как, например, в гербах семейств Штадлер, Родер и Гомберг[коммент. 2]. Кроме этих тинктур, издавна существовали редкие коричневая (braun, краснобуро-оранжевый) и телесная (Fleischfarbe), а затем для обозначения оттенков «натурального цвета» (natürliche farben) возник ряд дополнительных составных красок: железно-серая (eisengrau), нередко смешиваемая с пепельной (aschefarb), земляная (erdumberfarb), водяная или стальная (wasserfarb или stahlblau).

Меха именуются следующим образом: горностай — Hermelin, противогорностай — Gegenhermelin, горностай в золотом поле — Goldhermelin, противогорностаевый золотой (pean, то есть золотой узор на чёрном фоне) — Gegengoldhermelin, беличий — Feh, противобеличий — Gegenfeh, белка с костылевидными (крюковидными) колокольчиками-шапочками — нем. Krückenfeh, и белка с разноцветными колокольчиками (vairy, пёстрая белка, то есть с нестандартными цветами перемежающихся зубчатых колокольчиков) — Buntfeh ob [тинктура] und [тинктура][7].

Помимо этого набора мехов, в немецкой геральдике существует мех-покрытие «кюрш» (нем. Kürsch[8], он же Grauwerk), сходством с которым в галло-британской традиции обладают Plumeté (перья) и Papelonné (чешуя). Это натуральный светлый мех восточно-европейской разновидности белки, убитой зимой, который обычно изображается в виде поля перекрывающих друг друга чешуевидных лоскутов — стилизованных шкурок. Поле кюрша с добавлением изображения горностаевого «хвостика» на каждом лоскуте называется Schuppenhermelin или Hermelinkürsch, в то время как поле из лоскутков, окрашенных как беличий мех, попеременно рядами в серебро и лазурь — Schuppenfeh[8]. Некоторое время практиковалось и искусственное окрашивание мехов в красный цвет (kelen), считавшихся затем мехами красной белки или куницы.

Стоит отметить, что несмотря на многообразие меховых покрытий в немецкой геральдики, даже горностай, наиболее употребительный из них, встречается крайне редко, а остальные ещё реже. По подсчётам Бернхарда Петера, в гербовнике Новый Зибмахер в томах с 1-ого по 63-ий лев появляется на гербах 11 223 раза, а звезда — 10 677 раз, в то время как горностаевый мех появляется в гербах только 193 раза, беличий — 26 раз. Интересно также, что даже белка собственно как геральдическая фигура появляется чаще, чем её мех (42 упоминания у белки, в сравнении с 26 у её меха)[9].

Тинктуры
Металлы/Metalle Финифти/Farben Меха/Pelzwerk
Щиты
русск. Золото Серебро Лазурь Червлень Зелень Пурпур Чернь Горностаевый Беличий Пёстрый беличий Кюрш
нем. Gold (gelb) Silber (weiß) Blau Rot Grün Purpur Schwarz Hermelin Feh Buntfeh Kürsch

Как и во франко-английском геральдическом языке, названия делений щита в немецкой геральдике тесно связаны с названиями соответствующих почётных геральдических фигур. Исключением является горизонтальное разделение щита, именуемое geteilt (разделённый) и вертикальное — gespalten (расколотый, рассечёный). В то же время в германско-северной геральдике имеются характерные деления (в русской традиции именуемые листовидными, лилиевидными и т. д.), при блазонировании обозначаемые как im [Gemeine Figur]-schnitt [X:Y] [Richtung des Schnitts], то есть «щит [тип деления] [направление деления] [X] и [Y] [гербовая фигура]», где X обозначает число искомых гербовых фигур выше сечения, а Y — ниже[10], хотя в русскоязычном варианте чаще указывается общее число используемых фигур. Например, Im Lindenblattschnitt (1:1) schrägrechtsgeteilt в русском варианте звучит как «щит скошен справа двумя липовыми листами»[11], и представляет собой диагональную линию, начинающююся в верхнем геральдически правом (т.е. визуально левом) углу, затем у центра принимающую форму двух соединённых листьев липы (первый перевёрнут и обращён вниз) в столб, и продолжающуюся к левому нижнему углу щита. Подобное деление позволяет использовать множество различных гербовых фигур, и кроме того, может делить поля рассечением, пересечением и иными способами[10].

История

Одним из наиболее древних и характерных примеров немецкой геральдики является имперский герб, появление которого связывают с императором Карлом Великим, который поднял чёрного орла в своём дворце после коронации в 800 году, и, таким образом, предрёк использование орла в качестве непреходящего символа империи на протяжении последующих веков[12]. По другой версии, образцом для создания рисунка герба в период 1125—1175 годов могла послужить фигурка орла — навершие императорского скипетра Оттоновской эпохи, имитировавшего позднеримские жезлы и являвшегося непосредственным продолжателем традиции иконографии сидевшего на шаре орла Юпитера[13].

Широко использовавшиеся в позднем Средневековье печати (Siegel) сыграли важную роль в распространении геральдики среди различных социальных институтов[14]. Согласно фон Фольборту, «обычай воинской касты использовать свои гербы на печатях сделал этот вид изобразительной идентификации весьма модным и привёл к принятию гербов всеми использующими печать»[14]. Знатные дамы начали пользоваться гербовыми печатями с XII-го века. Среди бюргеров геральдика начала распространяться в XIII веке, а в XIV веке даже некоторые крестьяне использовали собственные гербы[14]. Немецкая бюргерская геральдика могла сыграть ключевую роль в развитии шведской геральдики, особенно в Стокгольме[14], четверть населения и половину состава магистрата которого в XIV—XV веках составляли немцы[15].

Гербовые элементы

Фигуры

В геральдике гербовой фигурой именуется любой объект, помещаемый в поле щите, или даже поверх другой фигуры[16]. В немецкой геральдике, как и в других европейских геральдических традициях, наиболее употребительные фигуры включают в себя крест, орла и льва, но особенностью окрашивания подобных фигур (особенно львов) в данной традиции является весьма распространённое накладывание на фигуру составных делений, таких как многократное пересечение, рассечение, шаховница и прочие. Например, гербы земель Гессен и Тюрингия цетральной фигурой имеют «пёстрого[de]», девятикратно[коммент. 3] пересеченного на червлень и серебро, льва. Уже Манесский кодекс (1300 год) изображает[коммент. 4] рядом с королём Богемии Вацлавом II (наряду с гербом Богемии — серебряным двухвостым львом) в щите шахматного чернью и червленью орла — вероятно, одно из первых изображений моравского герба[17], а другая миниатюра[коммент. 5] показывает герб игрока в нарды, с основной фигурой разделённого шахматно на серебро и чернь льва.

Из-за давней практики совмещения (marshalling) двух и более гербов в одном щите методом деления объединяемых гербов посредине (именуемая димидиацией[en]), на некоторых немецких гербах центральная гербовая фигура визуально оказались располовинена в цветовом отношении, сохранив законченную, лаконичную форму обыкновенной фигуры, как, например, на гербе Верхнего Таунуса. Несмотря на постепенное вытеснении димидиации рассечением (когда фигуры остаются нетронуты и попросту «ужимаются» до половины щита), достаточно обширный пласт гербов сохранил и в позднем Средневековье некоторые проявления располовинивания, яркий пример которых, «фризский орёл[en]» (аугментация в виде половины имперского орла в правом золотом поле рассечённого герба), впервые фиксируется в XV веке. Это элемент немецкой геральдический системы можно наблюдать, к примеру, в современных гербах районов Гослар и Биберах, где в правом золотом поле рассечённго герба половина двуглавого взлетающего чёрного орла, а в левом — цельные лев и епископский посох соответственно.

Орёл и лев

Два наиболее популярных в геральдике зверя, лев и орёл , имеют особую политическую значимость для средневековой Германии и Священной Римской империи. Согласно Нюбекеру, «этот геральдический антагонизм<…> сделал орла символом императорской власти и льва символом княжеского суверенитета»[4]. Также[5]:

В героической поэме Генриха фон Фельдеке на основе истории Энея, носитель герба льва противопоставляется носителю герба орла. Если последний предстаёт в качестве исторического и географического предвестника императора Священной Римской империи, то носитель льва на щите представляет непокорных феодалов, которым император вынужден был делать всё больше и больше уступок, в частности, могущественному герцогу Саксонии и Баварии, Генриху Льву (1129—1195) из дома Вельфов. Герцог Генрих не имел герба в техническом смысле, но использовал натуралистичное изображение льва в качестве эмблемы на своей печати и воздвиг монументального и реалистичного бронзового льва возле своего замка Данквардероде в Брауншвейге. Он также оставил своим потомкам для принятия формальный герб с двумя львами настороже, который был получен из герба Англии, в котором присутствовали три таких льва. Генрих называл себя в латинском варианте Henricus Leo, а по-немецки — Heinrich der Löwe и Heinrich Welf.

Согласно некоторым предположениям, феодальные властители высокого Средневековья (уже упомянутый саксонский герцог Генрих лев, датский король Вальдемар I Великий и английский Ричард I Львиное Сердце, принёсшие оммаж штауфенским императорам) заимствовали идущих львов из герба Штауфенов — три чёрных идущих льва в золотом поле. В таком случае, загадкой остаётся причина такого заимствования: признание ли это своей вассальной зависимости или же претензия на равенство с императором. Cаксонский герцог сменил тип печати после своего падения в 1180 году — лев в круглом поле печати вместо всадника[de], а уже его сын Генрих Старший использовал герб с двумя идущими львами, от которого произошел герб Брауншвейга[коммент. 6]. Датский же и английский короли, по мнению С. Хамфри-Смита[en], а также Э. Сване, приняли герб, похожий на императорский, как вызов Генриху VI. Такого рода попытки повысить свой авторитет если и известны геральдике, то очень редки, зато хорошо известна традиция, согласно которой вассал перенимал герб своего сеньора с определенными изменениями, причём, чем меньше было такого рода изменений, тем почётнее считалось положение вассала при своём господине[18].

В годы правления Фридриха II двуглавый орёл становится официальным гербом императоров Священной Римской Империи, что иногда связывают с византийским влиянием на Сицилии[19], королём которой Фридрих был с 2 лет. В хронике Матфея Парижского[20] приведён «Императорский щит», сопровождающий письмо Фридриха Генриху III. После смерти Фридриха II Священная Римская Империя вошла в длительный период смут и междоусобных войн, и последующие императоры, такие как Людвиг Баварский (1328—1347) и Карл IV Люксембург (1355—1378) использовали двуглавого орла на своих печатях и гербах, но по популярности он сильно уступал своему одноглавому собрату. Только при Сигизмунде Люксембурге он вернул официальный статус[21][22].

По предположениям Нюбекера, немецкий имперский орел восходит в истории символа к древним римлянам, а его германский период начинается, когда вновь коронованный в 800 году император Запада Карл Великий воздвигает имперского орла в своём дворце в Ахене. С XIII века утвердилось в иконографической традиции мнение, согласно которому орёл императора должен иметь две головы, в то время как королю римлян, ещё некоронованному папой будущему императору, полагался с одной. Эта практика была признана в 1401 году императором Сигизмундом, в бытность его имперским викарием[12]. После упразднения Наполеоном в 1806 году Священной Римской империи имперский двуглавый орёл был вновь возрожден императором Францем II в качестве символа новосозданной Австрийской империи[23].

В средневековой Германии одноглавный орёл также являлся символом дома Гогенцоллернов[24] , вероятно, перейдя им как прусским герцогам от магистров Тевтонского ордена[25]. В то время как двуглавый орёл стал гербом императора и вместе с тем управляемого им государства, одноглавый орел использовался в качестве символа римского короля[26] и германских земель в составе рейха. Император также иногда предоставлял некоторым князьям и вольным городам право использования имперского орла в качестве щитодержателя[26], и, в различных по цвету и форме вариациях, — как мотив из герба сеньора на собственном гербе[27]. Среди немецких орлов примечателен использовавшийся на щите миннезингера Рейнмара фон Цветера — трёхглавый, с головами на сгибах (плечах) распростёртых крыльев (нем. sachsen).

«Верхний щит»

Для Германии с XIII века[28] стало обыденным воспроизведение гербового щита, увенчанного шлемом с нашлемником и намётом в качестве «верхнего герба» (oberwappen); последний вместе со щитом образовывал иконографически устойчивый полный герб[29]. Шлем, весьма часто изображаемый в гербовниках, свидетельствовал о социального статусе носителя герба. Так, открытый шлем полагался для дворян, в то время как на мещанских гербах практически всегда использовался закрытый, глухой шлем[30]. Князья-епископы использовали вместо шлема митру, а светские князья помещали на герб княжескую шапку[de].

Характерным для немецкой геральдики является помещение нескольких шлемов в одном гербе. Они считаются важными, неотъемлемыми от щита элементами герба, поскольку зачастую их количество совпадает с количеством феодов, принадлежащих носителю[31]. Предполагается, что если число шлемов чётно, то они, по правилам геральдического «вежества»[fr], обращены внутрь, к центральной вертикальной оси щита, в отличие от скандинавской геральдики, где шлемы изображались наружу; если же изображается нечётное их количество, центральный шлем направляется affronté (лицом к смотрящему)[32][31]. Например, герб последних маркграфов Бранденбург-Ансбаха состоял из щита с двадцатью одним полем, увенчанного тринадцатью шлемами с нашлемниками[33]. Ещё одна отличительная черта немецкой геральдики заключается в использовании «шейного клейнода» (нем. halskleinod) — медальона, подвешенного на цепочке, обвивающей горловину шлема. Этот отличительный знак турнирных обществ, изображаемый практически исключительно с решётчатыми шлемами старинных дворян, который зародившись в Германии, довольно быстро распространился почти по всей Европе, закрепившись в роли почетного геральдического атрибута[34].

Также типичным для германо-скандинавской геральдической традиции является повторение основных фигур и тинктур/узоров щита в нашлемнике[35] (так называемый «дополнительный клейнод» — hilfskleinod), хотя это не всегда соблюдается — нашлемник может как согласовываться со щитом, так и обладать знаковой самостоятельностью[29] (schmuckkleinod). По подобному же правилу, то есть в соответствие с доминирующими тинктурам щита, почти всегда окрашен исходящий из под бурлета намёт: переменно финифтью и металлом, причём поверхность окрашивается основным цветом щита, а изнанка (подбой) — основным металлом.

Нашлемники в немецкой геральдике закрепились, став фамильными, и их изменение нередко служило параллелью западной практике внесения в щит бризур[29]. При этом для нескольких шлемов в гербе используется соответствующее им число нашлемных украшений[36]. Нередко изображаемые с XIV века множественные нашлемники всегда рассматриваются неотделимо от своего шлема и повернуты согласно его положению[37].

Щитодержатели

Подобно другим геральдическим традициям, в немецкой герб может быть изображен как с щитодержателями, так и без них, и многие гербы не включают их в свой состав. В качестве щитодержцев используются фигуры людей, зверей и мифических созданий, которые помещающиеся по сторонам гербового щита, как бы держа его, хотя не во всех гербах задействовано подобное расположение держателей. Изначально щитодержатели представляли собой лишь декоративный, никак не регламентируемый элемент, способный иногда играть знаковую роль (религиозного символа, дополнительной эмблемы хозяина). В качестве его специальных элементов они начало оформляться лишь к концу XV столетия, и в XVI—XVII веках надёжно проникли в геральдику[29]. Согласно фон Фольборту, «как знак милости, император жаловал некоторым имперским князья право на использование имперского орла, как щитодержателя», и в таких случаях имперский орёл изображался одиночно, в качестве щитоносца держа главный щит[26]. Особенно часто встречается в немецкой геральдике в качестве щитодержателя дикий человек — обнажённый, с отросшими волосами, с венком на голове и с поясом из листьев, с дубиною в руке.

Девизы

Девизы редко использовались в средневековой немецкой геральдики, но к концу XIX века стали популярны[39]. Большинство известных немецких девизов, такие как «Gott mit uns» (Бог с нами), «In deinem Licht sehen wir das Licht» (Посмотришь на его место, и нет его), «Meine Zeit in Unruhe, meine Hoffnung in Gott» («моя пора в тревогах, моё упование в Боге»), «In Gott ist meine Zuversicht» (в Боге моя вера), и «Gott allein die Ehr» (честь — только Богу) используют немецкий язык, в то время как иные известные немецкие девизы звучат на латыни, например, такой как «Pro gloria et patria» (ради славы и отечества)[40].

Регулирование

С XII века по всей Европе распространяется институт герольдов (нем. herold), в чьи обязанности входило знание гербов, опознавание гербовладельцев на турнирах, на поле боя, служение в качестве посланников-парламентёров, сбор и систематизация сведений о гербах и происхождении их хозяев. В XIV веке оформилась трёхступенная иерархия гербовых вестников: персеванты[en], собственно герольды и гербовые короли (wappenkönig) — верховные герольды, обычно стоявшие во главе так называемых гербовых марок (исходно турнирный термин, применявшийся к обширным округам, на которые условно делилось «турнироспособное» население Европы)[41]. Герольды именовались особым должностным именем, чаще всего воспроизводившим название наблюдаемой ими территории: так, гербовый король императора носил титул «Romreich» или же «Reichsherold»[42], а Гельдерна — «Gelre».

При императоре Карле IV заканчивается формирование должности придворного палатин-графа[en], получавшего от императора часть его юрисдикции, так называемые резерватные права, вместе с письменным уполномочением — комитивой (comitiva). Среди его полномочий присутствовало право пожалования гербов горожанам (малая комитива) и и право выдачи грамот о жаловании дворянства и герба (большая комитива)[43].

В новое время в некоторых государствах Священной Римской империи локальные сообщества герольдов (трансформировавшихся к тому времени в юристов и государственных служащих) получили формальную организацию: в Пруссии в 1706 году, после провозглашения королевства, была образована Высшая герольдия (Oberheroldsamt), вскоре распущенная, и только в 1855 году организована Королевская прусская герольдия (Königlich Preussisches Heroldsamt); в ставшей королевством в Наполеоновскую эпоху Баварии в 1808 году была учреждена должность державного герольда (Reichsherold) с соответствующей герольдией (Reichsheroldsamt); в Саксонии в 1902 году организован комитет по делам дворянства (Ausschuss für Adelssachen или Kommissariatt für Adelsangelegenheiten).

После ноябрьской революции и крушения Империи, в период 1918—1920 годов, государственные герольдии в Германии были упразднены а их регистры и матрикулы — переданы в архивы. Таким образом, республиканская Германия отказалось от практики государственных геральдических служб, как организаций, имеющих корни в монархических институтах и сословном делении общества. Регулирование государственных и муниципальных гербов[de] было предоставлено непосредственно этим учреждениям: Эмблема республики и правила её использования регулируются федеральными властями[44][45], гербы земель — регулируются основными законодательными актами ландтагов соответствующих земель[46], а районные и коммунальные гербы могут быть приняты и изменены по усмотрению с помощью гербовых уставов[de].

С упразднением исторических герольдий и ликвидацией сословных неравенств государство стало воздерживаться от вмешательства в область личной и родовой геральдики[47], переведя, таким образом, личную геральдику из разряда публичного права в разряд частного. Прерогатива сбора и регистрации личных и родовых гербов перешла к негосударственным геральдическим ассоциациям[de], таким как «HEROLD» в Берлине и ганноверский «Zum Kleeblatt», а также независимым геральдистам. Такие же ассоциации существуют в немецкоговорящих Австрии и Швейцарии. Следует отметить, что регистрация (включение гербов в специально публикуемые гербовые сборники (Deutsche Wappenrolle, Niedersächsische Wappenrolle и пр.)) носит лишь описательно-рекламный характер[47]. Тем не менее, право на герб[de] (считающееся полным аналогом права на имя) можно совершенно официально отстоять в суде, и регистрация в таких сборниках может сыграть важную роль.

Также, несмотря на то, что в Германии нет более источника пожалований «от государства», как и нет официального сословия дворян, по сегодняшний день существует неофициальный комитет по правовым вопросам дворянства[de], действующий в области частного права и рассматривающий вопросы легитимности дворянского происхождения и используемой дворянской геральдики.

Национальная геральдика

Основные статьи: Герб Германии, Герб Третьего рейха, Герб Германской империи

Немецкий чёрный орёл является одним из старейших государственных символов в Европе, иконографически уходя корнями в догеральдическую эпоху царствования Карла Великого, и дальше, через общегерманских воронов Вотана ко временам орла Юпитера[48]. Чёрный же орёл с червлёным вооружением и языком в золотом щите также изображён на флаге федерального правительства, полностью повторяя герб республики. Герб Священной Римской империи, так же отображал черного орла в золотом поле, но уже с давних пор у него изображалось две головы. После упразднения империи на гербе сменившего её Германского союза также был изображён чёрный двуглавый орёл, но без нимбов и монархических атрибутов. В 1871 году, после провозглашения Германии империей, орёл стал одноглавым и обращённым (геральдически) вправо, получив на грудь щиток с гербом Гогенцоллернов, и позднее — гербом Пруссии, а в 1888 году — получил германскую императорскую корону над главой и подвешенный на цепи под щитком знак ордена Чёрного орла. После упразднения монархии атрибуты её были убраны из герба, и орёл, приобретя более мирный вид, стал изображаться в золотом щите. В современной ФРГ используется вариант герба Веймарской республики, разработанный в 1926 году художником Карлом-Тобиасом Швабом[de].

Региональная и муниципальная геральдика

Основные статьи: Гербы земель Германии, Флаги земель Австрии

Собственными гербами обладают все германские регионы, среди которых есть приравненные к таковым города федерального подчинения (Берлин, Гамбург и Бремен). Большинство из них были составлены в момент вступления в Федерацию, но в своей основе опираются на предшествующие влияния. Происхождение этих гербов варьируется — среди них есть ставшие впоследствии территориальными родовые дворянские гербы, принятые в качестве гласных гербов или же несущие символические изображения, указывающие на местные достопримечательности, исторические события, хозяйственный профиль города. Большинство из них основаны на ранних сигилях или городских печатях, используемых для удостоверения подлинности документов в Средние века.

Часто современные земельные гербы либо полностью копируют символы территорий-предшественниц, либо включают их в свой состав. Например, теперешний герб Баден-Вюртемберга в основном щите воспроизводит герб исторической Швабии и династии Вельфов — в золотом поле три чёрных шагающих льва с червлёными языками, что должно символизировать единство новой земли (образована 25 апреля 1952 года объединением федеральных земель Вюртемберг-Баден, Южный Баден и Вюртемберг-Гогенцоллерн). Кроме этого, в Большом гербе на щите покоится стилизованная корона из шести исторических гербов территорий, входящих в состав земли: Баден, Вюртемберг, Гогенцоллерн, Пфальц, Франкония и Передняя Австрия[49].

Красный орёл[de] в качестве символа Бранденбурга известен с X века и до сего дня, и, по легенде, был принят ещё Геро I Железным. Первое засвидетельствованное появление орла относят к печати маркграфа Оттона I от 1170 года, и по утверждениям некоторых историков (Теодор Ильген[de], Герман Краббо[de]), красный орёл является родовым символом Асканиев уже в бытность их графами Балленштедта[коммент. 7]. Другим же (Альфред Антоний фон Зигенфельд[de], Эрих Гритцнер[de]) видится в этом устоявшаяся практика принятия герба сюзерена, в данном случае — императора, как его официального представителя в этих землях, подобно тому, как это сделали графы Нойенара[de] и Савойи, герцоги Силезии[50]. В современной интерпретации герба червлёный орёл с золотым вооружением помещён в серебряном поле, а на плечи орла наложены золотого цвета скобы, характерные для немецкой геральдике, называемые Kleestängel или Kleeblattstengel — «Стебель трилистника [клевера]».

Герб Берлина изображает в серебряном поле чёрного медведя с червлёным вооружением — как считается, гласную фигуру, произносящую первый слог названия города. Герб для официального использования увенчан открытой «народной» короной, характерной для немецких и скандинавских самоуправляемых городов. На городских печатях Берлина медведь занимает видное место с XIV века, но в качестве щитодержателей медведи были использованы ещё раньше — красный бранденбургский орёл (свидетельствовал о получении прав города от маркграфства Бранденбург) на фоне городской стены появился на первой печати Берлина 1250-ых годов, а уже в 1280 году на печати появляются поддерживающие щит с орлом чёрный и бурый медведи и маркграфский шлем[51]. На печати 1338 года медведь о четырёх лапах имеет висящий на шее герб Брандебурга. На печати середины XV века медведь появляется в поле щита, а орёл вонзает в его спину когти, что иносказательно отображает факта становления города в качестве столицы бранденбургских курфюрстов[51]. Около 1600 года орёл исчез с герба и магистрат города пользовался и малой печатью с медведем без орла до 1709, когда был принят герб со стоящим на задних лапах медведем, а над ним уже два орла — прусский и брандербургский, но в XX веке орлы вновь были убраны из герба.

Рисунок ключа присутствует на печатях Бремена, основанного в 1190 году, уже с XIII века[52], и к настоящему времени гербом Бремена[de] является в червлёном поле лежащий наискось серебряный ключ бородкой вверх, выполненный в готической форме («Бременский ключ», Bremer Schlüssel). Ключ — это атрибут апостола Петра, покровителя Бременского кафедрального собора. В период противостояния города с властвовавшим дотоле епископом, на печати города был изображен апостол Пётр с крестом[53], заменивший фигуру епископа.

Первый герб Гамбурга[de], изображённый на городской печати, датируемой 1241 годом, изображает в центре проездную башню с закрытыми воротами, по бокам — две башни на городской стене с шестиконечной звездой над каждой башней[52]. Крепость на гербе интерпретируется как стилизованное представление собора Пресвятой Девы Марии[de], а шестиконечные звёзды, традиционные для немецкой геральдики — как «звёзды Девы Марии» (нем. Mariensterne)[54]. В народной традиции увязывается символика гербов Бремена и Гамбурга, и шутливо отмечается, что «Гамбург — это ворота в мир, но ключ от них в Бремене»[53]. Примечательно также, что оба вольных города являлись крупнейшими членами Ганзы и до теперешнего дня используют в гербах традиционные ганзейские цвета — белый и красный.

Трир, претендующий на звание старейшего города Германии и являющийся одним из самых старых городов Европы, на своём гербе изображает в красном поле святого апостола Петра, небесного покровителя города, с нимбом и в золотом одеянии, держащим вертикально золотой ключ в правой руке и Библию в красном переплёте в левой. Более ранние городские печати рисуют апостола вытянувшим руку с ключом и окружённым городской стеной, часто с надписью «Sancta Treveris» (Священный Трир). Представление о фигуре Святого Петра в гербе менялось несколько раз, а теперешние цвета были приняты в XIX веке. С XIII века, архиепископ Трира был одним из трёх духовных курфюрстов Священной Римской империи, но в качестве княжества Трир имел иной герб — на серебре прямой червлёный крест.

Герб города Веймара, известный с XIV века, изначально являлся гербом графов Веймар-Орламюнде из династии Орламюнде. Согласно описанию, в гербе Веймара на золотом, усеянном червлёными сердцами поле изображён восстающий чёрный лев с червлёным языком и обращенным хвостом. В герб же графов окружённый сердцами лев попал с герба Дании, после женитьбы датской принцессы Софии на графе Зигфриде III(1176—1206). Тинктура фигуры льва изменяется с лазурной на чёрную после перехода города к ландграфам Тюрингии из династии Веттинов, у которых лев на гербе имел чёрный цвет[55]. С гербом Веймара практически полностью совпадает герб Орламюнде, с парой исключений — если в веймарском варианте красные сердца усеивают поле щита, то в гербе Орламюнде сердца в числе 10 окружают фигуру льва с полным червлёным вооружением.

Церковная геральдика

Подробное рассмотрение темы: Церковная геральдика

Церковь, являвшаяся крупнейшим феодальным собственником средневековья, рано начала использовать гербы в практических целях — для идентификации и демонстрации территориальной принадлежности церковных организаций. Гербы встречаются на печатях аббатств и епископов с XII века, но структурированной эклезиальной геральдики не существовало до XVII века, когда была введена формализованная иерархия церковным шляп, приписываемая Пьеру Паллио[56]. В новое время система окружающих щит фигур регулировалась в Католической церкви письмом папы Пия X «Inter Multiplices curas» от 21 февраля 1905 года, а регуляцией и регистрированием содержимого непосредственно щита занималась Геральдическая комиссия Римской курии, но так как в 1960 году эта структура была упразднена папой Иоанном XXIII, оформление щита с тех пор не имеет никакого официального утверждения[57]. Так, занимающаяся изучением и систематизацией гербов Италии геральдическая коллегия (Collegio Araldico) в Риме признана Святым Престолом, но не имеет правовых полномочий, а ежегодник «Annuario Pontificio» перестал публиковать гербы кардиналов и пап прошлого после 1969 года[58]. Международный обычай и национальное законодательство регулируют некоторые аспекты геральдики, но с 1960 года состав эклезиального герба зависит, в первую очередь, от экспертных консультаций.

Зачастую епископ, если он является епархиальным архиереем, объединяет личный/родовой герб с гербом епархии в соответствии с нормами геральдики[59]. Подобное совмещение, как правило, осуществляется путём рассечения щита напополам, с помещением герба епархии слева от зрителя (геральдически справа) и личного герба в правой для зрителя половине. В Германии и Швейцарии же более обыденной практикой епископских гербов стало счетверение, а не рассечение[60].

Личная геральдика

Дворянские гербы

Дворянство в немецком языковом пространстве — неоднородное явление, и в каждом регионе существовала своя специфика. Так, весьма часто дворянство подразделяют по нобилитации на старинное и жалованное[en]. К первому относят роды, которые, по достоверным источникам, принадлежали к благородному дворянству еще до 1400 года, ко второму же — рода, которые были возведены сувереном в дворянское достоинство с вручением экземпляра дворянской грамоты (Adelbrief) и пожалованием герба. К последнему примыкает дворянство меча (Schwertadel), учреждённое королём Пруссии для военных после победы во франко-прусской войне 1870—1871 годов. Как общий признак в гербе все пожалованные дворянством меча получали пурпурную главу с зелёным лавровым венцом, в котором находятся перекрещенные скипетр и меч[61]

Вийнбергенский гербовник[en], датируемый 1270—1285 годами, содержит 168 гербов немецких дворян — вассалов французского короля Филиппа III, в том числе Генриха Петтерсхейма (в червлёном поле, усыпанном серебряными гонтами, серебряный же восстающий лев) и Ферри (Вирриха) II фон Дауна, владетеля Оберштайна (в серебряном поле чёрное решётчатое сплетение)[62].

Распространение сред дворянства получили гербовые цвета. Так, гербом графов Габсбургов был красный лев в золотом щите, а гербовыми (ливрейными) цветами — золотой и красный. Герцог Рудольф I Габсбург в 1273 году стал императором Священной Римской империи, и при последующих императорах из этого дома гербовые цвета Габсбургов сменились с золотого с красным на чёрно-золотые (чёрный орёл в золотом поле). В тоже время родовым гербом Гогенцоллернов был щит, рассечённый и пересечённый на серебро и чернь, а гербовыми цветами, соотвественно, — чёрный и белый, при объединении Германии появившиеся на её флаге вместе с красным.

Мещанские гербы

Хотя принятие собственного герба всегда оставалось свободным, императоры Священной Римской империи со времён Карла IV начали жаловать гербы, не возводя людей до дворянского достоинства. В XV веке полномочия даровать гербы были переданы придворным палатин-графам, которые с тех пор также жаловали мещанам гербы. Эти люди принадлежали к сословию гербовых мещан, как назывались обладатели гербов, занимавшиеся недворянскими профессиями — торговцы, ремесленники и врачи. Подобное принятие воспринималось как роскошь, которую не каждый каждый был в состоянии себе позволить.

«Копьевой» шлем был предписан для гербов недворян, в то время как использование в геральдике «турнирного», решётчатого, шлема было привилегией аристократов, которая охранялась рейхсканцелярией, бывшей поддерживателем турнирной традиции. Эта привилегия распространялась на некоторыми слои населения, обладавшие схожим со знатью статусом, например, носителей звания доктора в области права или богословия[63]. Обычая использования в гербе решётчатого шлема также придерживались городские патриции[en][64]. Хотя правило использования мещанами глухого шлема не всегда соблюдалось, оно до сих пор остаётся нормой во многих странах германо-скандинавской геральдической традиции — например, в шведской геральдике.

После упразднения Священной Римской империи гербы больше не жаловались мещанам, за исключением королевства Саксония, где такие пожалования даровались в период с 1911 до 1918 года. В иных регионах мещанские гербы было принято самостоятельно принимать. Такая родовая геральдика сохраняется в Германии до сих пор и мещанские гербы охраняются законом.

Смотрите также

Напишите отзыв о статье "Немецкая геральдика"

Примечания

Комментарии
  1. ↑
    Примечательна, в связи с этим, замена пфальцграфом Бургундским Оттоном IV в конце XIII столетия на своём гербе[fr] “проимперского” орла “вельфским” львом.
  2. ↑ Представленных, соответственно, на листах [www.wappenbuch.de/pages/wappen_32_Siebmacher.htm 32 («Stadler»)], [www.wappenbuch.de/pages/wappen_145_Siebmacher.htm 145 («Roder»)] и [www.wappenbuch.de/pages/wappen_167_Siebmacher.htm 167 («Homberg»)] из гербовника Зибмахера (1605). Orbis Edition (1999), Munich.
  3. ↑ В немецкой геральдике, как и русской, подсчитывается не число полос, образованных разделительными линиями, а число самих разделительных линий.
  4. ↑ Manesse Codex [diglit.ub.uni-heidelberg.de/diglit/cpg848/0015?sid=0b02e884d39ffe4237d0d3ac47cff5c6 10r]
  5. ↑ Manesse Codex [diglit.ub.uni-heidelberg.de/diglit/cpg848/0520?sid=0b02e884d39ffe4237d0d3ac47cff5c6 262v]
  6. ↑ По мнению Э. Киттеля[de], лев также говорящая эмблема династии Вельфов: Welpe — детёныш хищника.
  7. ↑ Тем более, что соседний род Арнштайн[de] также имел гербом орла.
  8. ↑ В гербе изображена дверь (нем. Tür), и изначально фамилия рода звучала как Thürer — «делатель дверей», «дверной мастер», но во франконском произношении произошло огрубление звука «T».
Примечания
  1. ↑ Volborth, 1981, с. 129.
  2. ↑ Kristina Pereya. [www.s-gabriel.org/docs/sturm.html A Collection of Period German Heraldry (1400–1600) for SCA Heralds] (англ.). Academy of St. Gabriel (5 July 2006). Проверено 22 июня 2016.
  3. ↑ Warnstedt, Christopher von (October 1970). «The Heraldic Provinces of Europe», The Coat of Arms, XI (84) 128—130. (англ.)
  4. ↑ 1 2 Neubecker, 1979, с. 90.
  5. ↑ 1 2 Neubecker, 1979, с. 90—91.
  6. ↑ Яровая Е. А. «[elib.bsu.by/bitstream/123456789/26317/1/Yarovaya.pdf О феномене генуэзской родовой геральдики]». — Крынiцазнаўства i спецыяльныя гiстарычныя дысцыплiны: науч. сб. Вып. 4 / Минск: БГУ. 2008. — стр. 242.
  7. ↑ Ströhl, H.G. «Heraldischer Atlas». Stuttgart. 1898. (нем.)
  8. ↑ 1 2 Bernhard Peter. [www.heraldik-leitfaden.de/Heraldik/pelzwerk.htm Pelzwerk] (нем.). Kunst und Kultur der Wappen (4 января 2009). Проверено 5 апреля 2009.
  9. ↑ [www.heraldik-leitfaden.de/Heraldik/seite44.htm Статистическое исследование] Бернхарда Петера
  10. ↑ 1 2 Bernhard Peter. [www.heraldik-leitfaden.de/Heraldik/schnitt.htm Schnittige Teilungen] (нем.). Kunst und Kultur der Wappen (23 сентября 2008). Проверено 5 апреля 2009.
  11. ↑ [www.excurs.ru/pravila/charges/Deleniya.htm «Разделение щита и особенности блазонирования — Shield divisions»]// Сайт «Экскурс в геральдику»
  12. ↑ 1 2 Neubecker, 1979, с. 110.
  13. ↑ Кулаков, 1997, с. 13.
  14. ↑ 1 2 3 4 Volborth, 1981, с. 96.
  15. ↑ Friman & Söderström, 2008, с. 28.
  16. ↑ [www.rarebooks.nd.edu/digital/heraldry/charges/index.html Charges of the Field]. Heraldic Dictionary. University of Notre Dame (14 января 2005). Проверено 31 января 2009.
  17. ↑ [historie.hranet.cz/heraldika/pdf/heraldika_RUS.pdf Вековая история чешских гербов] // «Добро пожаловать в Сердце Европы». — 2007, № 1. стр. 10.
  18. ↑ Шумов И.Л. Загадка идущего льва // «Гербоведъ: Издаваемый Русской Геральдической Коллегией» (1992—2007). — 2000. — № 42. — С. 127—133.</span>
  19. ↑ Сицилийское использование эмблемы двуглавого орла (мозаики свода «Норманнского зала» королевского дворца Палермо, коронационная мантия сицилийских королей из собора Ананьи) как предшествующее германскому — см. Androudis Paschalis. [www.nisandbyzantium.org.rs/doc/zbornik11/PDF-XI/15.PASCAL%20ANDROUDIS.pdf Les premières apparitions attestées de l'aigle bicéphale dans l'art roman d'Occident (XIe-XIIe siècles). Origines et symbolique] стр. 215—217. (фр.)
  20. ↑ Matthew Paris, Chronica majora, Cambridge, Corpus Christi College, MS 16, fol. 72v
  21. ↑ Solovjev, 1935, с. 119—164.
  22. ↑ G. Gerola, «[www.mgh-bibliothek.de/dokumente/z/zsn2a008909.pdf L'aquila bizantina e l'aquila imperiale a due teste]» — estratto da «Felix Ravenna», FR 43 (XLIII), 1934. fasc. 1, стр. 34 (итал.)
  23. ↑ Neubecker, 1979, с. 111.
  24. ↑ Neubecker, 1979, с. 114.
  25. ↑ Кулаков, 1997, с. 16.
  26. ↑ 1 2 3 Volborth, 1981, с. 71.
  27. ↑ Фенглер, Гироу, Унгер, 1993, с. «[www.numizm.ru/html/o/orel.html Орёл]».
  28. ↑ [www.dr-bernhard-peter.de/Heraldik/seite50.htm Heraldik durch die Jahrhunderte — Wappenstile] // [www.dr-bernhard-peter.de Heraldik — die Welt der Wappen]  (нем.)
  29. ↑ 1 2 3 4 Лучицкая, 2007, с. 103.
  30. ↑ А.Г. Силаев. [silaev-ag.ru/dict/39 Бюргерский герб]. Словарь понятий и терминов великорусской геральдики и других родственных дисциплин. Проверено 20 июня 2016.
  31. ↑ 1 2 Woodward & Burnett, 1982, с. 603—604.
  32. ↑ Fox-Davies, 2004, с. 323.
  33. ↑ Neubecker, 1979, с. 165.
  34. ↑ [sovet.geraldika.ru/page/6116 Шейный клейнод (медальон)]. Геральдика сегодня. Проверено 24 июня 2016.
  35. ↑ Woodcock, 1988, с. Plate 6.
  36. ↑ Woodcock, 1988, с. 15.
  37. ↑ Fox-Davies, 2004, с. 322—323.
  38. ↑ Barack, Max. Die deutschen Kaiser. — Stuttgart: K. Thienemanns Verlag, 1888. [www.digibib.tu-bs.de/?docid=00000153]
  39. ↑ Volborth, 1981, с. 147.
  40. ↑ Muehler, Heinrich von. [books.google.com/?id=NF8BAAAAYAAJ&dq=Wahlspr%C3%BCche&printsec=frontcover Wahlsprüche der Hohenzollern]. — Breslau: Ferdinand Hirt, 1884. — P. 16, 25, 27, 29, 35.
  41. ↑ Лучицкая, 2007, с. 105.
  42. ↑ Klaus Graf. [archivalia.hypotheses.org/53568 Bernhard Sittich, der Herold „Romreich“ (um 1500) und seine Amtsvorgänger] (22 января 2016). Проверено 24 июня 2016.
  43. ↑ Властные институты и должности в Европе в Средние века и раннее Новое время / отв. ред. Т. П. Гусарова. — М.: КДУ, 2011. — 600 с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-98227-773-2. — стр. 138.
  44. ↑ [www.gesetze-im-internet.de/bundesrecht/bwappenbek/gesamt.pdf Распоряжение относительно Федерального герба и Федерального орла от 20 января 1950 года] (нем.)
  45. ↑ [www.gesetze-im-internet.de/bundesrecht/flaggano_1996/gesamt.pdf Anordnung über die deutschen Flaggen] vom 13. November 1996 (BGBl. I S. 1729) (нем.)
  46. ↑ см., например, [www.protokoll-inland.de/SharedDocs/Downloads/PI/DE/BeflaggungsregelungenLaender/SN/Verordnung.pdf?__blob=publicationFile Распоряжение саксонского государственного правительства по использованию эмблемы Свободного государства Саксония (распоряжение о гербах — WappenVO)] (нем.) от 4 марта 2005, SächsGVBl. стр. 40; [recht.nrw.de/lmi/owa/br_text_anzeigen?v_id=3020031009095435670 Распоряжение о гербе руководства страны] (нем.) от 16 мая 1956
  47. ↑ 1 2 Думин С.В. [sovet.geraldika.ru/article/1893 Право на родовой герб в свете российских законов и традиций]. — СПб., 1999. — С. 8—18. — (Совещание по вопросам личной (родовой) геральдики в России).
  48. ↑ Кулаков, 1997, с. 10.
  49. ↑ Der Landtag des Landes Baden Württemberg. [www.verfassungen.de/de/bw/bw-wappengesetz54.htm Gesetz über das Wappen des Landes Baden-Württemberg vom 3. Mai 1954] (нем.), стр. 69.
  50. ↑ Brandenburgische Siegel und Wappen. Festschrift des Vereins für Geschichte der Mark Brandenburg zur Feier des hundertjährigen Bestehens. 1837–1937. / Erich Kittel. — Berlin: Kommissionsverlag von Gsellius, 1937.
  51. ↑ 1 2 Туманьян Ю. А. [www.heraldik.ru/books/statyi/gdr%20goroda.htm Гербы окружных городов бывшей ГДР]. Проверено 3 июля 2016.
  52. ↑ 1 2 А. Ю. Кузнецов. [his.1september.ru/2003/43/16.htm «Золотое дно» геральдики. Гербы Германии] // История – Первое сентября. — 2003. — № 43.</span>
  53. ↑ 1 2 [geraldika.ru/symbols/2560 Герб города (земли) Бремен]. Геральдика.ру. Проверено 6 июля 2016.
  54. ↑ Татьяна Борисова. [beiunsinhamburg.de/2012/%D0%B4%D0%BE%D0%BA%D1%83%D0%BC%D0%B5%D0%BD%D1%82-%D0%B1%D0%B5%D0%B7-%D0%BF%D0%B5%D1%87%D0%B0%D1%82%D0%B8-%D0%BD%D0%B5%D0%B4%D0%B5%D0%B9%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B8%D1%82%D0%B5%D0%BB%D0%B5%D0%BD/ Документ без печати недействителен. Реликвия Гамбурга]. «Bei uns in Hamburg | У нас в Гамбурге» (14 июля 2014). Проверено 6 июля 2016.
  55. ↑ Gitta Günther, Wolfram Huschke, Walter Steiner. Weimar. Lexikon zur Stadtgeschichte / Walter Steiner. — Weimar: Böhlaus Nachfolger, 1998. — ISBN 3-7400-0807-5. (нем.) стр. 427.
  56. ↑ Selvester, [www.guyselvester.50megs.com/custom4.html Aspects of Heraldry].
  57. ↑ James-Charles Noonan Jr. The Church Visible: The Ceremonial Life and Protocol of the Roman Catholic Church. — Sterling Ethos, 2012. — ISBN 1402787308. (англ.) стр.188.
  58. ↑ [www.heraldica.org/topics/catholic.htm Catholic Heraldry] на heraldica.org.
  59. ↑ Rogers Col. Hugh Cuthbert Basset, O.B.E. The Pageant of Heraldry. — Pitman, 1956. — P. 134.
  60. ↑ Bernhard Peter. [www.dr-bernhard-peter.de/Heraldik/seite56.htm Heraldik der römisch-katholischen Kirche] (нем.). Heraldik — die Welt der Wappen (2012). Проверено 17 июля 2016.
  61. ↑ Малов-Гра А.Г. [semplinski.narod.ru/deutsche.html Дворянство в немецкоязычных странах. Der Adel im deutschen Sprachraum] // Рейтар. Военно-исторический журнал. — 2006. — № 3 (27). — С. 29-36.</span>
  62. ↑ [www.briantimms.fr/Rolls/wijnbergen/0wnintroduction.html The Armorial Wijnbergen]. Проверено 14 апреля 2014.
  63. ↑ Ottfried Neubecker: A Guide to Heraldry. Cassell, London 1981, ISBN 0-304-30751-3. стр. 161.
  64. ↑ Handbuch der Heraldik: Wappenfibel. (19th expanded edition). Edited by Ludwig Biewer. (Degener & Co, Neustadt an der Aisch 1998), стр. 173

    65. </ol>

Литература

  • Neubecker, Ottfried. A Guide to Heraldry. — Maidenhead, England: McGraw-Hill, 1979. — ISBN 0-07-046312-3. (англ.)
  • Volborth, Carl-Alexander von. Heraldry: Customs, Rules and Styles. — Poole, England: Blandford Press, 1981. — ISBN 0-7137-0940-5. (англ.)
  • Helena Friman, Göran Söderström. Stockholm: en historia i kartor och bilder. — Stockholm: Wahlström & Widstrand, 2008. — (Monografier utgivna av Stockholms stad). — ISBN 978-91-46-21843-2. LIBRIS[en] [libris.kb.se/bib/10736828 10736828]. (швед.)
  • Кулаков В. И. [www.geraldika.org/01_1997_04.htm Иконография геральдических орлов Германии и Пруссии] // Журнал-альманах «Академии русской символики „Марс“». — 1997. — № 1. — С. 9—25.</span>
  • A. V. Solovjev. Les emblèmes héraldiques de Byzance et les Slaves. — Seminarium Kondakovianum № 7. — Praha, 1935. [dispatch.opac.d-nb.de/DB=1.1/CMD?ACT=SRCHA&IKT=8506&TRM=401738-9 ZDB-ID 401738-9] (фр.)
  • Фенглер Х., Гироу Г., Унгер В. [www.numizm.ru Словарь нумизмата] / пер. с нем. М. Г. Арсеньевой; отв. редактор В. М. Потин. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: Радио и связь, 1993. — 408 с. — 50 000 экз. — ISBN 5-256-00317-8.
  • С. И. Лучицкая. «[www.igh.ru/books/slovar/4.pdf Геральдика]» // Словарь средневековой культуры / Отв. ред. А. Я. Гуревич. — 2-е изд., испр. и доп.. — М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2007. — С. 101—128. — 624 с. — («Summa culturologiae»). — ISBN 978-5-8243-0850-1.
  • Woodward, John and George Burnett. A Treatise on Heraldry British and Foreign. — Edinburgh: W. & A. K. Johnston, 1892. (англ.)
  • Fox-Davies Arthur Charles. A Complete Guide to Heraldry. — Kessinger Publishing, 2004. — ISBN 1-4179-0630-8. (англ.)
  • Woodcock Thomas. The Oxford Guide to Heraldry. — New York: Oxford University Press, 1988. — P. 278. — ISBN 0-19-211658-4. (англ.)
  • Robert Steimel. Kleine Geschichte des deutschen Adels. „... im vordersten Gefecht!“. — Köln-Zollstock, 1959. (нем.)
  • Harald von Kalm. Das Preußische Heroldsamt. (1855–1920). Adelsbehörde und Adelsrecht in der preußischen Verfassungsentwicklung (Quellen und Forschungen zur brandenburgischen und preußischen Geschichte. Bd. 5). — Berlin: Duncker und Humblot, 1994. — ISBN 3-428-07965-5. (нем.)

Ссылки

Портал «Геральдика»
Гербы Германии на Викискладе?
  • Гербовник Шайблеров на Викискладе
  • [www.wappenbuch.de/index.htm www.wappenbuch.de] (нем.) — включает множество цветных листов гербовников
  • [www.dr-bernhard-peter.de/Heraldik/seite38.htm Introduction to Heraldry] (нем.) — включает множествофотографий и графических визуализаций немецкой геральдики, наряду с геральдической терминологией и описаниями на немецком языке
  • [www.heraldik-wiki.de/ Heraldik-Wiki] (нем.) — охватывает все грани немецкой геральдики, в том числе научное и техническое проектирование, визуальные отображения, описания и записи гербов и т.д.
  • [www.heraldica.org/topics/national/germany.htm Германия] на www.heraldica.org (англ.)
  • [www.heraldica.org/topics/royalty/germany19.htm Германская конфедерация в XIX веке] на www.heraldica.org (англ.)
  • [www.ngw.nl/int/dld/germany.htm Германская национальная геральдика] на Heraldry of the World (англ.)
  • [www.civicheraldry.com/germany Немецкая] гражданская геральдика (англ.)
  • [www.heraldica.org/topics/national/hre.htm Священная Римская империя] на www.heraldica.org (англ.)
  • [www.s-gabriel.org/heraldry/german.shtml Academy of Saint Gabriel] — Средневековый геральдический архив: Германия (англ.)
  • [mdz10.bib-bvb.de/~db/0001/bsb00016900/images/index.html?id=00016900&fip=71.115.181.105&no=190&seite=1#anker Hofkleiderbuch] (Abbildung und Beschreibung der Hof-Livreen) des Herzogs Wilhelm IV. und Albrecht V. 1508–1551. (нем.)
Геральдические системы
 Статья содержит короткие («гарвардские») ссылки на публикации, не указанные или неправильно описанные в библиографическом разделе.
Список неработающих ссылок: Фенглер, Гироу, Унгер, 1993, Fox-Davies, 2004, Woodcock, 1988, Woodward & Burnett, 1982
Пожалуйста, исправьте ссылки согласно инструкции к шаблону {{sfn}} и дополните библиографический раздел корректными описаниями цитируемых публикаций, следуя руководствам ВП:Сноски и ВП:Ссылки на источники.

Отрывок, характеризующий Немецкая геральдика

– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.


Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.


– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.
– Gott, wie naiv! [Боже мой, как он прост!] – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.
Несвицкий с хохотом обнял князя Андрея, но Болконский, еще более побледнев, с злобным выражением в лице, оттолкнул его и обратился к Жеркову. То нервное раздражение, в которое его привели вид Мака, известие об его поражении и мысли о том, что ожидает русскую армию, нашло себе исход в озлоблении на неуместную шутку Жеркова.
– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом , то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
Несвицкий и Жерков так были удивлены этой выходкой, что молча, раскрыв глаза, смотрели на Болконского.
– Что ж, я поздравил только, – сказал Жерков.
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.
– Ну, что ты, братец, – успокоивая сказал Несвицкий.
– Как что? – заговорил князь Андрей, останавливаясь от волнения. – Да ты пойми, что мы, или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Quarante milles hommes massacres et l'ario mee de nos allies detruite, et vous trouvez la le mot pour rire, – сказал он, как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. – C'est bien pour un garcon de rien, comme cet individu, dont vous avez fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [Сорок тысяч человек погибло и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. Это простительно ничтожному мальчишке, как вот этот господин, которого вы сделали себе другом, но не вам, не вам.] Мальчишкам только можно так забавляться, – сказал князь Андрей по русски, выговаривая это слово с французским акцентом, заметив, что Жерков мог еще слышать его.
Он подождал, не ответит ли что корнет. Но корнет повернулся и вышел из коридора.


Гусарский Павлоградский полк стоял в двух милях от Браунау. Эскадрон, в котором юнкером служил Николай Ростов, расположен был в немецкой деревне Зальценек. Эскадронному командиру, ротмистру Денисову, известному всей кавалерийской дивизии под именем Васьки Денисова, была отведена лучшая квартира в деревне. Юнкер Ростов с тех самых пор, как он догнал полк в Польше, жил вместе с эскадронным командиром.
11 октября, в тот самый день, когда в главной квартире всё было поднято на ноги известием о поражении Мака, в штабе эскадрона походная жизнь спокойно шла по старому. Денисов, проигравший всю ночь в карты, еще не приходил домой, когда Ростов, рано утром, верхом, вернулся с фуражировки. Ростов в юнкерском мундире подъехал к крыльцу, толконув лошадь, гибким, молодым жестом скинул ногу, постоял на стремени, как будто не желая расстаться с лошадью, наконец, спрыгнул и крикнул вестового.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Немецкая_геральдика&oldid=81556461»