Немецкая рабочая партия
| Немецкая рабочая партия | |
| Deutsche Arbeiterpartei | |
| Лидер: | |
|---|---|
| Дата основания: | |
| Дата роспуска: | |
| Штаб-квартира: |
Мюнхен, Fürstenfelder Hof (Fürstenfelder Straße 14) |
| Идеология: | |
Немецкая рабочая партия (нем. Deutsche Arbeiterpartei, DAP) — партия-предшественник Немецкой национал-социалистической рабочей партии (NSDAP).
Содержание
Истоки
Была образована 5 января 1919 в пивной Штернекерброй в результате слияния «Политического рабочего союза», созданного ранее Карлом Харрером и «Комитета Независимых рабочих» (создан ранее Антоном Дрекслером). Председателем был выбран Карл Харрер. И Дрекслер, и Харрер были членами оккультного «Общества Туле». На политические убеждения членов партии сильно повлиял наставник Дрекслера — доктор Пауль Тафель, директор компании MAN, который также был членом «Общества Туле» и, кроме того, являлся лидером Пангерманского союза. Основной идеей Тафеля было создание националистической партии, опиравшейся на рабочих, в отличие от подобных партий среднего класса. В момент образования партия состояла примерно из сорока членов[1].
Членство Гитлера
12 сентября 1919 Адольф Гитлер, в то время капрал 1-го резервного батальона 2-го Баварского пехотного полка, был направлен в качестве тайного осведомителя рейхсвера на собрание DAP, проходившее в пивном зале Штернекерброй[2] На собрании Гитлер вступил в ожесточенную полемику с одним из присутствующих. Дрекслер был столь впечатлен ораторскими способностями Гитлера, что тут же предложил ему вступить в партию. После некоторого размышления Гитлер решил принять предложение. В конце сентября 1919, уволившись из армии, он стал членом DAP[Прим. 1].
Свою первую речь в качестве члена партии Гитлер произнес 16 октября 1919 в пивном зале Хофбройкеллер. После этого он стал быстро продвигаться по партийной лестнице и вскоре стал одним из руководителей DAP.
Через некоторое время начались конфликты Гитлера с Харрером: когда Гитлер решил провести широкомасштабный митинг, Харрер выступает против. Также Харрер выступал против пропагандируемого Гитлером антисемитизма, считая что это может оттолкнуть рабочих от движения. В результате Харрер покинул пост председателя партии; новым председателем становится Дрекслер (24 февраля 1920 года)[Прим. 2].
От DAP к NSDAP
24 февраля 1920 по предложению Гитлера партия была переименована в NSDAP (нем. Deutsche Nationalsozialistische Arbeiterpartei — немецкая национал-социалистическая рабочая партия). Название было позаимствовано у другой партии того времени — австрийской национал-социалистической партии[Прим. 3]. Первоначально Гитлер хотел назвать партию — «Партия социалистов-революционеров», но Рудольф Юнг убедил его принять название NSDAP[3].
Известные члены партии
В партии состояли следующие известные деятели национал-социализма:
- Антон Дрекслер — основатель и лидер партии
- Адольф Гитлер
- Эрнст Рём
- Альфред Розенберг
- Готфрид Федер
- Ганс Франк
- Карл Харрер
- Дитрих Эккарт
Напишите отзыв о статье "Немецкая рабочая партия"
Примечания
- ↑ На момент вступления Гитлера в ряды DAP последняя не имела формальных удостоверений о членстве. Первый список членов партии был составлен только в январе 1920. Список был составлен по алфавиту, и Гитлер занимал в нем место № 555. На самом деле его номер был 55-м, но для создания иллюзии численности список был начат с № 501. В своей автобиографической книге «Моя борьба» Гитлер утверждал, что его номер был 7-м, что указывало бы на его принадлежность к руководству партии. Позднее членская карточка Гитлера была подделана в соответствии с этим утверждением
- ↑ К этому времени DAP была переименована в NSDAP.
- ↑ Формально DAP была расформирована и создана новая партия с тем же составом членов.
Напишите отзыв о статье "Немецкая рабочая партия"
Примечания
- ↑ Hitler: a study in Tyranny by Alan Bullock
- ↑ [www.historisches-lexikon-bayerns.de/artikel/artikel_44810 Sterneckerbräu, München]. Historisches Lexikon Bayerns. [www.webcitation.org/6CzEV1XZ6 Архивировано из первоисточника 18 декабря 2012].
- ↑ Konrad Heiden, «Les débuts du national-socialisme», Revue d’Allemagne, VII, No. 71 (Sept. 15, 1933), p. 821
| ||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Немецкая рабочая партия
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
