Фонетика немецкого языка
Фонетика и фонология немецкого языка изучают звуковой строй и немецкое произношение. Немецкий язык является плюрицентрическим языком, поскольку фонетические стандарты для различных диалектов также различны. Это объясняет то, что в тех или иных диалектных зонах произношение существенно отличается от эталонного немецкого произношения, установленного для литературного языка. Произношение, которое характерно для теле- и радиовещания Германии, Австрии и Швейцарии, ближе к стандартному, чем разговорная речь, однако и здесь наблюдается отчётливое влияние фонетик национальных вариантов и диалектов[1][2].
Содержание
История становления фонетической и фонологической систем
Первое передвижение согласных
Один из ранних этапов, который привёл к выделению фонетических особенностей в прагерманском языке, иначе называют первым передвижением согласных[3]. В результате этого процесса ряд согласных праиндоевропейского языка перешёл в более близкие к германским, выделив последние как характеристику совершено иной языковой ветви. Так, глухие взрывные p, t, k, kʷ перешли во фрикативы f, þ, h, hw. В свою очередь звонкие b, d, g, gʷ перешли в глухие p, t, k, kʷ. Наконец, аспираты bʰ, dʰ, gʰ, gʷʰ стали произноситься как звонкие b, d, g, gw[4]. Эти изменения стали причиной формирования морфологических особенностей прагерманского языка.
Второе передвижение согласных
Следующий этап формирования фонетики стал определяющим для выделения древневерхненемецкого языка, который является предком современного литературного немецкого языка. Следовательно, его фонетика стала фундаментом для современной немецкой фонетики. Движущей силой новой метаморфозы стало второе передвижение согласных. При этом следует учитывать, что данный процесс повлиял не на все языки германцев, а лишь на ту их часть, которая сегодня располагается в зоне верхненемецких диалектов, включая южные части франкского диалекта. В нижненемецком языке влияние второго передвижения отсутствует[5].
Изменения, которые произошли в результате этого процесса, задели смычные p, t, k, которые в зависимости от положения в слове образовывали сибилянты f', s, h или аффрикаты pf, ts, kh. Ещё одна группа гласных, подвергшихся изменениям, включает германские фрикативы ƀ/b, đ/d, ǥ/g, þ, которые стали взрывными p, t, k, d в древневерхненемецком[6].
Фонетика немецкого языка средневековья и нового времени
Изменения в фонетическом строе нововерхненемецкого языка
Ещё в XVIII веке за образцовое произношение был взят саксонский вариант. В XIX веке акцент ставился на северогерманском произношении, причиной чему было возвышение Пруссии. На основе этого произношения в 1898 году Теодором Зибсом было разработано так называемое «Немецкое сценическое произношение» (Deutschen Bühnenaussprache), отражающее орфоэпические нормы, использующиеся (с незначительными поправками) и сегодня. Как авторитетный источник орфоэпических норм также используется «Орфоэпический словарь Дудена» (Duden-Aussprachewörterbuch)[7].
Несмотря на существование относительно единых правил фонетики, фонологической системы и орфоэпических правил, в немецкоязычных странах продолжают пренебрегать «идеалами произношения», используя местные более привычные правила, что характерно для плюрицентрических языков. Немецкое произношение в Германии по-прежнему считается общим, что связывается с бо́льшим числом носителей языка, использующих именно это произношение, и бо́льшим влиянием немецкого телевидения и радиовещания. Однако и в самой Германии в зависимости от земли произношение разнится, что усложняет задачу определения эталонных правил. Ниже кратко представлена характеристика фонетики и фонологии по общим правилам Германии.
Звуковая система
В звуковом строе немецкого языка следует выделять две основные подсистемы — гласные и согласные звуки. Первые разделяют на монофтонги и дифтонги, то есть единичные и удвоенные гласные звуки. Вторые делят на собственно согласные и аффрикаты, которые являются сочетанием двух согласных звуков.
Гласные звуки
Немецкая фонетика имеет достаточно сложную систему гласных звуков, состоящую из 16 фонем. Все они передаются соответствующими буквами — a, e, i, o, u, ä, ö и ü. В заимствованиях и именах собственных также используются буква y и реже é. В зависимости от долготы гласного выделяют пары: /aː/ и /a/, /eː/ и /ɛ/, /iː/ и /ɪ/, /oː/ и /ɔ/, /uː/ и /ʊ/, /ɛː/ и /ɛ/, /øː/ и /œ/, а также /yː/ и /ʏ/[8].
| Знаки транскрипции | Характеристика | Варианты отображения на письме |
|---|---|---|
| aʊ̯ | Дифтонг, начинающийся с произнесения [a] (как в слове Schwamm) и переходящий в немецкое [ʊ] с закруглением губ: как в слове Haus | au |
| aɪ̯ | Аналогично, дифтонг, начинающийся с произнесения [a] и переходящий в немецкое [ɪ]: как в слове Heim | ei, ai, ey, ay |
| ɔʏ̯ | Дифтонг, начинающийся с [ɔ] (как в слове Gott) и переходящий в [ʏ], причем округление губ прекращается в конце ([ʏ] становится похожей на [ɪ]): как в слове Eule | eu, äu, oi |
Согласные звуки
В немецком языке насчитывается 25 фонем, отражающих согласные звуки. Фонемы разбиваются по парам, сходным по месту и способу образования, однако различным по признаку звонкости. Это пары /p-b, t-d, k-ɡ, s-z, ʃ-ʒ/, а также в некоторых случаях /tʃ ͡-dʒ ͡, f-v/. Глухие взрывные согласные /p, t, k/ в большинстве вариантов имеют различную аспирацию в зависимости от положения в слове: в начале слова она сильнее всего (например, Taler [ˈtʰaːlɐ]), в середине при отсутствии ударения слабее (Vater [ˈfaːtʰɐ]) и самая слабая в конце (Saat [zaːt(ʰ)]). В сочетаниях /ʃt, ʃp/ аспирация отсутствует (Stein [ʃtaɪ̯n], Spur [ʃpuːɐ̯]). Звонкие /b, d, ɡ, z, ʒ/ в южнонемецких диалектах оглушаются, при этом на транскрипции к ним применяют дополнительные значки [b̥, d̥, ɡ̊, z̥, ʒ̊].
| Звук | Характеристика | Пример |
|---|---|---|
| ʔ | Глухой гортанный взрывной согласный звук, характерная черта немецкого произношения; в качестве самостоятельного звука в немецкой фонетике рассматривается редко. | beachten /bəˈʔaxtən/ |
| b | Звонкий губно-губной взрывной; в южных диалектах оглушается ([b̥]). | Biene /ˈbiːnə, b̥iːnə/, aber /ˈaːbər, ˈaːb̥ər/ |
| ç | Глухой палатальный спирант, является аллофоном звука [x]. Встречается после гласных переднего ряда или после согласных, в уменьшительно-ласкательном суффиксе -chen [çən]. | Ich /ɪç/, Furcht /fʊrçt/, Frauchen /fra͡ʊçən/ |
| d | Звонкий альвеолярный взрывной, в южных вариантах оглушается ([d̥]). | dann /dan, d̥an/, Laden /ˈlaːdən, laːd̥ən/ |
| d͡ʒ | Звонкая постальвеолярная аффриката, встречается только в словах иностранного происхождения, а в южных вариантах сливается с [t͡ʃ]. | Dschungel /ˈd͡ʒʊŋəl/ |
| f | Глухой губно-зубной спирант | Vogel /ˈfoːɡəl/, Hafen /ˈhaːfən/ |
| ɡ | Звонкий велярный взрывной, в южных вариантах проихносится глухо ([ɡ̊]) | Ganɡ /ˈɡaŋ, ɡ̊aŋ/, Lager /ˈlaːɡər, laːɡ̊ər/ |
| h | Глухой глоттальный щелевой согласный | Haus /ha͡ʊs/, Uhu /ˈuːhu/ |
| j | Палатальный аппроксимант | jung /jʊŋ/, Boje /ˈboːjə/ |
| k | Глухой велярный взрывной | Katze /ˈkat͡sə/, Strecke /ʃtrɛkə/ |
| l | Альвеолярный латеральный аппроксимант | Lamm /lam/, alle /ˈalə/ |
| m | Губно-губной носовой согласный | Maus /maʊ̯s/, Dame /daːmə/ |
| n | Переднеязычный носовой согласный | Nord /nɔrt/, Kanne /ˈkanə/ |
| ŋ | Велярный носовой согласный | Lang /laŋ/, singen /ˈzɪŋən/ |
| p | Глухой губно-губной взрывной | Pate /ˈpaːtə/, Mappe /ˈmapə/ |
| p͡f | Глухая губно-зубная аффриката | Pfaffe /ˈp͡fafə/, Apfel /ˈap͡fəl/ |
| r ʀ ʁ | Альвеолярный дрожащий согласный ([r]), увулярный дрожащий согласный ([ʀ]) и звонкий увулярный спирант ([ʁ]); все три звука являются аллофонами. Их разделение локально, причём [r] встречается чаще в южных вариантах. В конечном слоге /r/ вокализируется [ɐ̯], особенно после долгих гласных не под ударением, переходя в [ɐ]. | rot [roːt, ʀoːt, ʁoːt], starre [ˈʃtarə, ˈʃtaʀə, ˈʃtaʁe], вокализация: sehr [zeːɐ̯], besser [ˈbɛsɐ] |
| s | Глухой альвеолярный спирант | Straße /ˈʃtraːsə/, Last /last/, Fässer /ˈfɛsər/ |
| ʃ | Глухой постальвеолярный спирант | Schule /ˈʃuːlə/, Stier /ʃtiːr/, Spur /ʃpuːr/ |
| t | Глухой альвеолярный взрывной | Tag /taːk/, Vetter /ˈfɛtər/ |
| t͡s | Глухая альвеолярная аффриката | Zaun /t͡sa͡ʊn/, Katze /ˈkat͡sə/ |
| t͡ʃ | Глухая постальвеолярная аффриката | Deutsch /dɔ͡ʏt͡ʃ/, Kutsche /ˈkʊt͡ʃə/ |
| v | Звонкий губно-зубной спирант, иногда описывается как губно-зубной аппроксимант ([ʋ]). | Winter /ˈvɪntər/, Löwe /ˈløːvə/ |
| x | Глухой велярный спирант, аллофон к [ç], а также к /ɡ/ в северных вариантах | Lachen /ˈlaxən, ˈlaχən/, в северных вариантах: sag /zaːx, zaːχ/ |
| z | Звонкий альвеолярный спирант, оглушается в северных вариантах ([z̥]) | sechs /zɛks, z̥ɛks/, Wiese /ˈviːzə, ˈviːz̥ə/ |
| ʒ | Звонкий постальвеолярный спирант, встречается в заимствованиях. В южных вариантах оглушается ([ʒ̊]). | Genie /ʒeˈniː, ʒ̊enˈiː/, Plantage /planˈtaːʒə, planˈtaːʒ̊ə/ |
Ударение
 |
Этот раздел статьи ещё не написан. Согласно замыслу одного из участников Википедии, на этом месте должен располагаться специальный раздел.
Вы можете помочь проекту, написав этот раздел. |
Напишите отзыв о статье "Фонетика немецкого языка"
Примечания
- ↑ König, Werner. Phonologische Regionalismen in der deutschen Standardsprache. — Berlin, 1997. — С. 246—270.
- ↑ [faql.de/lokalkolorit.html#ig richtich oder richtick — was ist richtig?] (нем.)(недоступная ссылка — история). Проверено 6 ноября 2011. [web.archive.org/20040220100313/faql.de/lokalkolorit.html#ig Архивировано из первоисточника 20 февраля 2004].
- ↑ Wilhelm Schmidt. Geschichte der deutschen Sprache. Ein Lehrbuch für das germanistische Studium. 10. verbesserte und erweiterte Auflage, erarbeitet unter der Leitung von Helmut Langner und Norbert Richard Wolf. — Hirzel, Stuttgart, 2007. — ISBN 978-3-7776-1432-8.
- ↑ Wolfram Euler, Konrad Badenheuer. Sprache und Herkunft der Germanen. Abriss des Protogermanischen vor der Ersten Lautverschiebung. — Hamburg: Verlag Inspiration Un Ltd., 2009. — ISBN 978-3-9812110-1-6.
- ↑ Werner König. dtv-Atlas Deutsche Sprache. 12. Aufl. — München: Deutscher Taschenbuchverlag, 1998. — С. 63.
- ↑ Fausto Cercignani. The Consonants of German: Synchrony and Diachrony. — Milano, Cisalpino, 1979. — С. 26-48.
- ↑ Seminar für Sprachmethodik: Phonologie. Ein sprachwissenschaftliches Lehrbuch. — Bonn: Verlag für Kultur und Wissenschaft, 2000.
- ↑ Becker Th. Das Vokalsystem der deutschen Standardsprache. — Frankfurt am Main: Lang, 1998.
|
Немецкая фонетика в Викиучебнике? |
|---|---|
|
Немецкая фонетика в Викиверситете? |
Отрывок, характеризующий Фонетика немецкого языка
Оба письма были из Троицы. Другое письмо было от графини. В письме этом описывались последние дни в Москве, выезд, пожар и погибель всего состояния. В письме этом, между прочим, графиня писала о том, что князь Андрей в числе раненых ехал вместе с ними. Положение его было очень опасно, но теперь доктор говорит, что есть больше надежды. Соня и Наташа, как сиделки, ухаживают за ним.С этим письмом на другой день Николай поехал к княжне Марье. Ни Николай, ни княжна Марья ни слова не сказали о том, что могли означать слова: «Наташа ухаживает за ним»; но благодаря этому письму Николай вдруг сблизился с княжной в почти родственные отношения.
На другой день Ростов проводил княжну Марью в Ярославль и через несколько дней сам уехал в полк.
Письмо Сони к Николаю, бывшее осуществлением его молитвы, было написано из Троицы. Вот чем оно было вызвано. Мысль о женитьбе Николая на богатой невесте все больше и больше занимала старую графиню. Она знала, что Соня была главным препятствием для этого. И жизнь Сони последнее время, в особенности после письма Николая, описывавшего свою встречу в Богучарове с княжной Марьей, становилась тяжелее и тяжелее в доме графини. Графиня не пропускала ни одного случая для оскорбительного или жестокого намека Соне.
Но несколько дней перед выездом из Москвы, растроганная и взволнованная всем тем, что происходило, графиня, призвав к себе Соню, вместо упреков и требований, со слезами обратилась к ней с мольбой о том, чтобы она, пожертвовав собою, отплатила бы за все, что было для нее сделано, тем, чтобы разорвала свои связи с Николаем.
– Я не буду покойна до тех пор, пока ты мне не дашь этого обещания.
Соня разрыдалась истерически, отвечала сквозь рыдания, что она сделает все, что она на все готова, но не дала прямого обещания и в душе своей не могла решиться на то, чего от нее требовали. Надо было жертвовать собой для счастья семьи, которая вскормила и воспитала ее. Жертвовать собой для счастья других было привычкой Сони. Ее положение в доме было таково, что только на пути жертвованья она могла выказывать свои достоинства, и она привыкла и любила жертвовать собой. Но прежде во всех действиях самопожертвованья она с радостью сознавала, что она, жертвуя собой, этим самым возвышает себе цену в глазах себя и других и становится более достойною Nicolas, которого она любила больше всего в жизни; но теперь жертва ее должна была состоять в том, чтобы отказаться от того, что для нее составляло всю награду жертвы, весь смысл жизни. И в первый раз в жизни она почувствовала горечь к тем людям, которые облагодетельствовали ее для того, чтобы больнее замучить; почувствовала зависть к Наташе, никогда не испытывавшей ничего подобного, никогда не нуждавшейся в жертвах и заставлявшей других жертвовать себе и все таки всеми любимой. И в первый раз Соня почувствовала, как из ее тихой, чистой любви к Nicolas вдруг начинало вырастать страстное чувство, которое стояло выше и правил, и добродетели, и религии; и под влиянием этого чувства Соня невольно, выученная своею зависимою жизнью скрытности, в общих неопределенных словах ответив графине, избегала с ней разговоров и решилась ждать свидания с Николаем с тем, чтобы в этом свидании не освободить, но, напротив, навсегда связать себя с ним.
Хлопоты и ужас последних дней пребывания Ростовых в Москве заглушили в Соне тяготившие ее мрачные мысли. Она рада была находить спасение от них в практической деятельности. Но когда она узнала о присутствии в их доме князя Андрея, несмотря на всю искреннюю жалость, которую она испытала к нему и к Наташе, радостное и суеверное чувство того, что бог не хочет того, чтобы она была разлучена с Nicolas, охватило ее. Она знала, что Наташа любила одного князя Андрея и не переставала любить его. Она знала, что теперь, сведенные вместе в таких страшных условиях, они снова полюбят друг друга и что тогда Николаю вследствие родства, которое будет между ними, нельзя будет жениться на княжне Марье. Несмотря на весь ужас всего происходившего в последние дни и во время первых дней путешествия, это чувство, это сознание вмешательства провидения в ее личные дела радовало Соню.
В Троицкой лавре Ростовы сделали первую дневку в своем путешествии.
В гостинице лавры Ростовым были отведены три большие комнаты, из которых одну занимал князь Андрей. Раненому было в этот день гораздо лучше. Наташа сидела с ним. В соседней комнате сидели граф и графиня, почтительно беседуя с настоятелем, посетившим своих давнишних знакомых и вкладчиков. Соня сидела тут же, и ее мучило любопытство о том, о чем говорили князь Андрей с Наташей. Она из за двери слушала звуки их голосов. Дверь комнаты князя Андрея отворилась. Наташа с взволнованным лицом вышла оттуда и, не замечая приподнявшегося ей навстречу и взявшегося за широкий рукав правой руки монаха, подошла к Соне и взяла ее за руку.
– Наташа, что ты? Поди сюда, – сказала графиня.
Наташа подошла под благословенье, и настоятель посоветовал обратиться за помощью к богу и его угоднику.
Тотчас после ухода настоятеля Нашата взяла за руку свою подругу и пошла с ней в пустую комнату.
– Соня, да? он будет жив? – сказала она. – Соня, как я счастлива и как я несчастна! Соня, голубчик, – все по старому. Только бы он был жив. Он не может… потому что, потому… что… – И Наташа расплакалась.
– Так! Я знала это! Слава богу, – проговорила Соня. – Он будет жив!
Соня была взволнована не меньше своей подруги – и ее страхом и горем, и своими личными, никому не высказанными мыслями. Она, рыдая, целовала, утешала Наташу. «Только бы он был жив!» – думала она. Поплакав, поговорив и отерев слезы, обе подруги подошли к двери князя Андрея. Наташа, осторожно отворив двери, заглянула в комнату. Соня рядом с ней стояла у полуотворенной двери.
Князь Андрей лежал высоко на трех подушках. Бледное лицо его было покойно, глаза закрыты, и видно было, как он ровно дышал.
– Ах, Наташа! – вдруг почти вскрикнула Соня, хватаясь за руку своей кузины и отступая от двери.
– Что? что? – спросила Наташа.
– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.
На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu'il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.
– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
