Немецкое пиво
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.
На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 30 марта 2016 года. |
В Германии существует большое разнообразие сортов пива, как распространенных только регионально, так и продающихся по всей стране.
Содержание
История
В Германии впервые в 736 году в баварском Гайзенфельде рассказали об особом «ячменном соке».
В 766 в первой пивной грамоте мира был подписан договор о доставке пива из города Гайзинген в монастырь Санкт Галлен. Монастыри играли в Средневековье большую роль в производстве пива. Многие и сегодня известные марки пива названы по религиозным орденам, как например Paulaner или «Franziskaner» (Францисканцы). Сначала пиво варили только в Южной Германии, позже оно стало таким популярным, что его стали производить по всей стране.
23 апреля 1516 баварский герцог Вильгельм IV издал указ о чистоте пива, который с 1919 имеет силу во всей Германии. В указе говорится, что для приготовления пива разрешается использование только солода, хмеля,дрожжей и воды. Родился первый в мире закон о качестве пищевого продукта. В 1906 г. закон распространился на всю Германскую империю и сохранял юридическую силу до 1987 г. С той поры разрешено импортировать пиво, которое не соответствует нормам, провозглашенным в Законе о качестве, если указываются его ингредиенты.
1888 в Мюнхене случились беспорядки и бесчинства в связи с незначительными повышениями цены на пиво. При этом в кабаках гости вели себя так, что ни столы ни стулья не оставались целыми. Эти события вошли в историю под названием Salvatorschlacht (битва в пивоварне Сальватор).
Также, события 1923 г. в Баварии, известные как «Пивной путч».
Сорта пива
- Пильзнер (нем. Pils или Pilsener) — пиво низового брожения. Оно более или менее горькое и содержит от 4 до 4,8 % алкоголя. Его продают по всей Германии, но особенно в Северной Германии. Впервые этот сорт пива был сварен в Богемии в городе Пльзень 5 октября 1842 г.
- Пшеничное пиво (Вайцен, Вайсбир) (нем. Weizen, Weissbier) — ферментированое пшеничное пиво верхового брожения с содержанием алкоголя от 5 до 5,4 %. Варится из смеси пшеничного и ячменного солода, имеет фруктовый пряный вкус и распространён особенно в Южной Германии. Это, как правило, мутное (нефильтрованное) пиво. Разновидности: тёмное пшеничное пиво (Дункельвайцен, нем. Dunkelweizen), фильтрованное пшеничное пиво (Кристаллвайцен, нем. Kristallweizen).
- Альтбир (нем. Altbier или коротко Alt) получило своё название от латинского слова altus (наверху). При брожении дрожжи остаются наверху. Значит — пиво верхового брожения. Имеет вкус хмеля. Как и Пильзнер, Альт содержит около 4,8 % алкоголя. Его «родина» — Дюссельдорф и нижнее течение Рейна.
- Кёльш (нем. Kölsch) — название специального пива, которое варится в городе Кёльн. Это пиво верхового брожения имеет слегка горький вкус, чувствуется хмель. Содержание алкоголя 4,8 %.
- Чёрное пиво (Шварцбир) (нем. Schwarzbier) названо по цвету. Пиво низового брожения имеет от 4,8 до 5 % алкоголя. Изначально производилось в Восточной Германии. Но если говорить об историческом происхождении этого сорта, то это ни что иное, как пиво Steiger – напиток горных мастеров (штейгеров) на серебряных рудниках в горных районах Тюрингии, Саксонии и Франконии, где родились предания про сокровища гномов и загадочные горные пещеры на лесных склонах. Это пиво обладало, по мнению мастеров, магическими свойствами. После объединения Германий сорт Schwarzbier пережил настоящий Ренессанс, и теперь его варят далеко за пределами и Тюрингии и других горных районов. Например, новая берлинская марка называется «крестьянским» пивом, т. е. напитком, придающим силы тяжело работающим людям.
- Берлинер Вайссе (нем. Berliner Weiße) имеет слегка кислый вкус. Содержание алкоголя 2,8 %, что для пива очень мало. Пиво верхового брожения производят в Берлине.
- Экспорт (нем. Export)
- Светлое пиво (Хэллес) (нем. Helles)
- Бок-бир, Бок (нем. Bock, Bockbier) — крепкое пиво с содержанием алкоголя около 6-10 %. Разновидности: доппель-бок (нем. Doppelbock), май-бок (нем. Maibock), вайцен-бок (нем. Weizenbock), айс-бок (нем. Eisbock)
- Цвикельбир или Келлербир (нем. Zwickelbier или Zwickl, Kellerbier) — мутноватое нефильтрованное и непастеризованное натуральное пиво, обычно типа лагер. Благодаря отсутствию фильтрации и очистки содержит больше дрожжей и имеет более высокую пищевую ценность, чем прочие сорта пива. Такое пиво зачастую не разливают в бутылки, а подают свежим в «биргартенах».
- Раухбир (нем. Rauchbier) — тёмное пиво с «копчёным» вкусом
- Ржаное пиво (Роггенбир) (нем. Roggenbier)
- Мартовское пиво (Мэрцен) (нем. Märzen, Märzenbier)
- Фестбир (нем. Festbier) — пиво, варящееся осенью специально для народных гуляний, таких как Октоберфест
- Рождественское пиво (Вайнахтсбир) (нем. Weihnachtsbier) — пиво, варящееся специально для народных гуляний, таких как Рождество. Как правило, оно крепче мартовского пива (нем. Märzenbier), и по крепости приближается к Бок-бир (нем. Bock, Bockbier). Содержание алкоголя в пиве варьируется от 6 до 7,5 %. Как правило, вайнахтсбир имеет темно-красный цвет. Данный сорт пива можно отнести к фестбир, которое традиционно варят в Баварии в период с ноября по март.
См. также
Напишите отзыв о статье "Немецкое пиво"
Ссылки
- [www.pivo-bier.de/ Сайт «Всё о немецком пиве»] (нем.)
- [www.opive.de/ Сайт «Немецкое пиво – история, статьи, сорта, марки, фотографии»] (нем.)
|
Это заготовка статьи о пиве или пивоваренной компании. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Немецкое пиво
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.
На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
