Правовая система Германии

См. также: Романо-германская правовая семья

История

Раннее Средневековье

См. также: Варварские правды

Исторически немецкое право сформировалось под значительным влиянием римского права. Ко времени падения Западной Римской империи (476 год) германские племена уже имели юридическую систему и своды законов, как например лат. Edictum Theoderici (датируется 459-461 гг.). Когда эти племена стали селиться на бывших землях Римской империи им пришлось включить элементы римского права в свои законы, так как этим правом пользовалось местное население. В период раннего Средневековья сводов немецких законов ещё не было, их роль играли законы Римской католической церкви. Этот церковный закон регулировал помолвку, бракосочетание, опеку, права личности и последнюю волю (завещание). В этот период законы Римской Католической Церкви распространялись не только на духовенство, но и на неимущих, вдов, сирот и участников крестовых походов. Начиная с XII века стали составляться письменные своды местных законов общего права, как например «Зеркало Саксонии» (нем. Sachsenspiegel, 1220—1227) составленное рыцарем Эйке фон Репков и «Зеркало Швабии» (нем. Schwabenspiegel, 1275). В этих сборниках присутствовали характерные элементы немецкого права, как например финансовая компенсация (нем. Wergeld) семье убитого взыскиваемая с убийцы.

Право объединённой Германии

В конце XVIII—XIX веках происходит интеграция германских государств, начавшаяся созданием в 1815 году Германского союза и завершившаяся образованием в 1871 году Германской империи. Это привело также к интеграции систем права отдельных земель и способствовало дальнейшей кодификации права Германии.

Германское национал-социалистическое право

В 1933 году с приходом к власти в Германии НСДАП, началась реорганизация многих общественных и правововых институтов. Были приняты законы антисемитской (шовинистской) направленности, большинство норм и положений уголовного и уголовно-процессуального права подвергались расширительному толкованию за счёт использования антинаучных нацистских требований назначения наказания в соответствии «со здравыми чувствами народа» и т. д. Хотя принципиально новой системы уголовного права и процесса нацизмом выработано не было.

Также произошла массированная идеологизация правовой и судебной системы. Административно-партийные органы начали осуществлять контроль над судьями и судейским сообществом в нарушение принципа независимости судей, стала внедряться система специальных судов с чрезвычайно широкой компетенцией, что вызвало резкий рост случаев вынесения смертных приговоров. При этом, из структуры правовых источников изъята судебная практика, что в значительной степени обеднило германскую правовую науку и пагубно отразилось на организации судоустройства и судопроизводства.

Система публичного права нацистской Германии дополнилась такими отраслями как партийное право. Общеотраслевые правовые принципы — законность, гласность судебного разбирательства, соразмерность наказания за совершенное преступление, презумпция невиновности, соблюдение подсудности и подведомственности при рассмотрении судебных дел и т. д. на практике оказались полностью упразднены. Их заменил «принцип национал-социалистической (правовой) целесообразности», в соответствии с которым при вынесении приговора или принятии судебного решения допускалось произвольное толкование норм Закона и нелимитированное применение метода «аналогии закона» в целях якобы охраны общих интересов немцев.

После окончания Второй мировой войны Нюрнбергский трибунал осудил правовую практику нацистского режима.

Частное право

Гражданское право

Общие положения

Субъекты права

Субъектами права являются:

• физические лица;

• юридические лица.

Объекты права

• вещи
• животные (см. также Законодательство о животных)

См. также

• Романо-германская правовая семья
• Германское гражданское уложение
• Магдебургское право
• Саксонское зерцало
• Варварские правды
• Любекское право

Литература

• Германское право // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Правовая система Германии

Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.


Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи до другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Ежели отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались. Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгывал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто горькому, крепкому запаху. Изо всей вчерашней работы мысли не оставалось ничего. Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1 го батальона и ждал. «Вот она… эта опять к нам! – думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего то из закрытой области дыма. – Одна, другая! Еще! Попало… Он остановился и поглядел на ряды. „Нет, перенесло. А вот это попало“. И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи.