Немцы Казахстана

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Немцы Казахстана («казахстанские немцы», нем. Kasachstandeutsche) ― одна из этнических общин, проживавших на территории Казахстана. Являются частью русских немцев. На начало 2014 года численность казахстанских немцев равнялась 181 928 человек (1,06 % населения страны).

История

Первые немцы появились на территории современной республики ещё в конце XVIII века, когда они начали принимать активное участие во внутрироссийском миграционном движении на многоземельные восточные и южные окраины империи.

Первые немецкие села в Казахстане были созданы в 1880 году. В период Столыпинской реформы в 1905—1911 годах на севере Казахстана были уже десятки немецких поселений. В 30-е годы в Казахстан стали приезжать немцы из сёл в Украине, в Крыму, в Поволжье, в Ленинградской области и с Азербайджана. В основном, это были крестьяне, высланные в результате раскулачивания и репрессий.

В условиях компактного проживания и внутреннего самоуправления российские немцы сложились как народ со своей культурой, обычаями и традициями.

Тем не менее, вплоть до Второй мировой войны многочисленные немецкие села (колонии) существовали и в европейской части СССР; в той или иной степени сохранялись и своеобразная колонистская немецкая культура, и диалекты, использовавшиеся в повседневном общении.

В октябре 1918 года на Волге была создана рабочая немецкая коммуна, а в 1924 году на её основе была провозглашена Автономная Республика Немцев Поволжья. Кроме того, на Украине были образованы немецкие районы и немецкие сельсоветы. Но уже с конца 20-х годов начинаются репрессии против российских немцев, достигшие большого размаха в 1936—1939 годах. Огромный ущерб немецким селам нанесло раскулачивание, повлекшее за собой разорение хозяйства, высылку, а иногда и физическое уничтожение людей. Кроме того, многие немцы были обвинены в шпионаже в пользу Германии, арестованы, сосланы или расстреляны.

Ликвидация Автономной Республики Немцев Поволжья, уничтожение немецких сел на Волге, на Украине, в Азербайджане, в Ленинградской области и в других местах, изгнание и физическое уничтожение тысяч ни в чём не повинных людей рассматриваются сегодня как один из не имеющих ни правовых, ни тем более моральных оправданий актов сталинских репрессий, жертвой которых часто становились целые народы. Депортация российских немцев из европейской части Советского Союза и с Кавказа была начата в июле 1941 года и проходила в несколько этапов. В августе 1941 года немцы были высланы с Крымского полуострова, причем депортация осуществлялась под видом эвакуации из опасной вследствие военных действий зоны. Затем немецкое население было депортировано с Украины и с Волги. 28 августа 1941 года был опубликован Указ «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья». В этом документе, подписанном Калининым и Горкиным, говорилось: «По достоверным данным, полученным военными властями, среди немецкого населения, проживающего в районах Поволжья, имеются тысячи и десятки тысяч диверсантов и шпионов, которые по сигналу, данному из Германии, должны произвести взрывы в районах, населенных немцами Поволжья». Таким образом, были приняты «карательные меры против всего немецкого населения Поволжья», под которые подводилось некоторое подобие правовых оснований.

Местами для «расселения» волжских немцев должны были стать «изобилующие пахотной землей районы Новосибирской и Омской областей, Алтайского края, Казахстана и другие соседние местности». Другая часть российских немцев оказалась на территории, оккупированной Вермахтом, и была вывезена в Германию и в Польшу. После войны большинство из них были возвращены в Советский Союз и тоже оказались в Сибири, в Казахстане и в прочих местах ссылки, на «спецпоселении», под надзором НКВД. По данным, приведенным И. Флейшхауэром и Б. Пинкусом, в 1945—1946 годах в Казахстане проживало около 530 тыс. немцев, в то время как в РСФСР, в основном в Сибири и на Алтае, их было 650 тыс., а в Киргизии и Таджикистане около 70 тыс. Местами проживания немцев в Казахстане были в основном Карагандинская, Кустанайская, Целиноградская, Павлодарская, Семипалатинская, Кокчетавская, Джамбулская области. Вопрос о возвращении российских немцев в места их прежнего проживания в течение длительного времени не стоял. Согласно Указу Президиума Верховного Совета от 26 ноября 1948 года, немцы, как и чеченцы, калмыки, финны, латыши должны быть «переселены в предоставленные им районы навечно», их «выезд с мест поселения без особого разрешения органов МВД» карался «каторжными работами до 20 лет». Этот указ действовал до 1955 года, когда немцы были сняты с учета спецпоселения (Указ от 30 декабря 1955 года). Они получили право переезжать в другие районы страны, за исключением мест, где они жили до войны. В указе 1955 года подчеркивалось, что речь не идет о возвращении немцам конфискованного при переселении имущества или об их возвращении в места, откуда они были выселены. Одновременно стали приниматься некоторые меры по улучшению жизни немцев в различных районах СССР, в том числе и в Казахстане; например, было расширено преподавание немецкого языка в школах.

Немаловажную роль играли при этом переговоры с ФРГ, требовавшей возвращения в Германию лиц, имеющих немецкое гражданство, в том числе тех, кто получил его в годы Второй мировой войны. Частичная реабилитация российских немцев последовала лишь в 1964 году, когда появился Указ от 29 августа, в котором утверждалось, что «огульные обвинения» немцев Поволжья в пособничестве фашистским захватчикам «были неосновательными и явились проявлением произвола в условиях культа личности Сталина». Наряду с отменой Указа 1941 года «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья», отмечалось, что «немецкое население укоренилось по новому месту», то есть речь не шла о возвращении переселенцев или о создании каких-либо государственно-административных структур. Лишь Указ от ноября 1972 года, не подлежавший опубликованию, снимал ограничения в месте проживания немцев.

Тем не менее, ни республика на Волге, ни немецкие районы в других местах не были восстановлены. Политика по отношению к немцам в СССР, в частности, в Казахстане во многом определялась вниманием к ним со стороны правительства и общественности ФРГ. Усилия, направленные на право выезда в Германию немцев, прежде всего, тех, кто находился на территории немецкого рейха и получил немецкое гражданство во время Второй мировой войны, предпринимались и ими самими, и немецким правительством, и организацией Красный Крест. В сентябре 1972 года стало известно о письме немцев Казахстана, которое подписали 3,5 тыс. глав семей. В немецких средствах массовой информации эта борьба получала отражение и поддержку. В ответ на это коммунистическая партия Казахстана предпринимала некоторые меры, направленные на уменьшение недовольства немцев, на создание им условий для культурной автономии. В то же время разворачивалась пропаганда против эмиграционных настроений, представляемых как плод деятельности зарубежных идеологических центров. Были приняты постановления ЦК КП Казахстана от 16 апреля 1974 года «Об усилении идейно-воспитательной работы среди граждан немецкой национальности» и от 26 июня 1974 года «О дальнейшем усилении политико-воспитательной работы среди граждан немецкой национальности». Персональные дела людей, желавших уехать в Германию, разбирались на заседаниях специально организованных общественных комиссий. Тем не менее, желаемые результаты не были достигнуты.

Поэтому руководство КПСС пришло к выводу о необходимости создания немецкой автономии. В августе 1976 года группа членов ЦК КПСС, занимавшаяся разработкой этого вопроса, выступила с предложением образовать немецкую автономную область в Казахстане с центром в г. Ерментау. Позже, 31 мая 1979 года, Политбюро ЦК КПСС приняло постановление «Об образовании немецкой автономной области», которое не было воплощено в жизнь, из-за протестов коренного населения. С началом перестройки российские немцы усиливают борьбу за восстановление автономии, прежде всего, речь идет о воссоздании республики на Волге. Эти попытки наталкиваются на существенные трудности и не приводят к желанному результату. Одновременно ведется работа по приобщению немцев, живущих в странах бывшего СССР, к немецкой культуре, улучшению преподавания немецкого языка. Правительство ФРГ выделяет значительные средства на помощь в этом деле. Регионами, которые получили значительную помощь из ФРГ в 1990 году, были Северо-Казахстанская, Восточно-Казахстанская, Акмолинская, Карагандинская и Кустанайская области в Казахстане. До 1992 года проводились всесоюзные съезды немцев.

29 октября 1992 года состоялся 1-й съезд немцев Казахстана в г. Алматы, было принято решение о создании республиканской общественной организации «Возрождение», объединяющей все региональные общества для представления интересов всех немцев Казахстана. 25 июня 1995 года прошел 2-й съезд, на котором был избран Совет немцев Казахстана. В начале 1990-х годов российским правительством предпринимались некоторые попытки по решению вопросов, волнующих российских немцев. Так, 21 февраля 1992 года Ельцин подписал Указ о неотложных мерах по реабилитации российских немцев. Тем не менее, число немцев, выезжающих из республик бывшего Советского Союза, в том числе из Казахстана, не уменьшалось, что было вызвано и серьезными экономическими трудностями, и разочарованием в политике. В 1995 году из Казахстана выехало 117 тысяч немцев, в 1992 году более 92 тысяч. Многие немцы ждали разрешения на выезд, оформляли документы. Иммиграционная квота в Германию из стран бывшего СССР составляла 200 тысяч человек, многие ждали своей очереди, «сидели на чемоданах».

Во время визита в Казахстан канцлера ФРГ Гельмута Коля в мае 1997 года Нурсултан Назарбаев, Президент Республики Казахстан, отметил большое значение немецкой диаспоры, проживающей в Казахстане, для сотрудничества между двумя странами. Одновременно он призвал казахстанских немцев не покидать «свою родину, Казахстан», а строить вместе с другими народами этой страны лучшее будущее.

Этнография

Первые добровольные немецкие поселенцы Казахстана предпочитали жить в моноэтничной среде, избегая смешанных браков с русскими, не говоря уже о казахах (как представителях мусульманской веры). Около 65 % переселившихся в Российскую империю и обосновавшихся в Азии немцев принадлежали к евангелистско-лютеранской церкви, вторую большую группу приезжих составляли католики, в меньшей степени было распространено меннонитство.

После депортации немцев в начале Великой Отечественной войны и притока новых поселенцев и депортированных других национальностей, большинство немцев оказалось в этнически смешанном, но преимущественно русскоязычном окружении Казахстана. Поэтому немецкие поколения, выросшие в 1960—1990-х годах в языковом плане были русифицированы.

Динамика немецкого населения Казахстана

Пик немецкого присутствия в республике пришёлся на 1989 год, когда в Казахской ССР по переписи 1989 года проживало 958 тыс. немцев (5,8 % населения республики). Немцы, таким образом, являлись третьим по численности народом после русских и казахов, оттеснив украинцев на 4-е место в 1989 году. После провозглашения в 1991 году суверенитета Казахстана и либерализации миграционного законодательства, численность немцев в стране сокращалась особенно быстро. Перепись 1999 года зафиксировала 353 тыс. немцев (2,4 % населения). По данным переписи 2009 года в республике Казахстан оставалось всего 178,2 тыс. немцев (1,1 % населения) несмотря на то что в прессе появились сведения о возвращении небольшой части эмигрантов в Казахстан после 2000 года. Несмотря на высокую эмиграцию, у немцев в республике на всём протяжении 1990-х и 2000-х годов сохранялся, в отличие от русских и украинцев, небольшой естественный прирост в пределах от +1 до +2 чел. на 1000 немецкого населения. До начала 1990-х годов естественный прирост немцев (+6 +8 чел.), большую часть которых составляли селяне целинного края, был заметно выше чем у русских, в большинстве своём горожан, хотя и не таким высоким как у казахов. Поэтому доля немцев в республике падала с 1959 года (7,1 %) несмотря на рост абсолютной численности.

• 1897 — 2 613 немцев (0.06 %)
• 1926 — 51 094 немцев (0.82 %)
• 1939 — 92 571 немцев (1.51 %)
• 1959 — 659 751 немцев (7.08 %)
• 1970 — 839 649 немцев (6.53 %)
• 1979 — 900 207 немцев (6.13 %)
• 1989 — 957 518 немцев (5.82 %)
• 1999 — 353 441 немцев (2.36 %)
• 2009 — 178 409 немцев (1.11 %) (по итогам переписи населения Республики Казахстан в 2009 году)
• 2012 — 180 832 немцев (1.08 %)
• 2014 — 181 928 немцев (1.06 %)
• 2015 — 181 958 немцев (1.04 %)

Известные немцы Казахстана

• Атаназиус Шнайдер — римско-католический епископ. Титулярный епископ Целерины с 8 апреля 2006 года. Вспомогательный епископ Караганды с 8 апреля 2006 года по 5 февраля 2011 года. Вспомогательный епископ Архиепархии Пресвятой Девы Марии в городе Астана с 5 февраля 2011 года.
• Герман Греф — российский немецкий государственный деятель, президент и председатель правления Сбербанка России, бывший министр экономического развития и торговли Российской Федерации (2000—2007).
• Константин Лайкам — российский государственный деятель, заместитель руководителя Федеральной службы государственной статистики (Росстат) с 16 июня 2004 года.
• Виталий Ааб — профессиональный хоккеист, игрок Сборной Германии по хоккею.
• Айрих, Эдуард Фердинандович — Заслуженный тренер СССР. Старший тренер мужской команды «Динамо» (Алма-Ата). Старший тренер мужской сборной СССР на Олимпийских Играх 1980 — команда завоевала бронзовые медали.
• Константин Айрих (de.wikipedia.org/wiki/Konstantin_Airich) — немецкий боксер.
• Дмитрий Литесов (de.wikipedia.org/wiki/Dimitri_Litesov) — немецкий хоккеист.
• Аман, Евгений Иосифович — заведующий отделом Кустанайского обкома комсомола Казахстана, с 1983 г. заместитель заведующего отделом сельского хозяйства и пищевой промышленности Кустанайского обкома Компартии Казахстана. В 1988 г. избран Первым секретарем Убаганского райкома Компартии Казахстана, председателем районного Совета депутатов трудящихся. С 1992 года директор производственно-коммерческого подразделения, вице-президент АО «Кустанайлизингинвест», в 1998 г. Президент АО «Кустанайлизингинвест». С 1999 года избран депутатом Сената Парламента РК, второго, третьего созывов, член постоянного Комитета по экономике, финансам и бюджету. С 2007 г. депутат четвёртого созыва, секретарь постоянного Комитета по аграрным вопросам и охране окружающей среды. В 2008 г. избран председателем постоянного Комитета по аграрным вопросам и охране окружающей среды. С декабря 2009 года по 2013 год являлся Ответственным секретарем Министерства сельского хозяйства Республики Казахстан. С марта 2013 года и по настоящее время — Первый заместитель акима Костанайской области Республики Казахстан.
• Герольд Бельгер — писатель, переводчик, прозаик и критик. С 1971 года член Союза писателей Казахстана.
• Боос, Эрнст Гербертович — доктор физико-математических наук, член корреспондент и академик НАН Республики Казахстан, директор Института физики высоких энергий НАН.
• Браун, Андрей Георгиевич — аким Акмолинской области, депутат Верховного Совета Республики Казахстан. Герой Социалистического Труда, награждён орденами Ленина, Трудового Красного Знамени трижды, медалями.
• Геринг, Яков Германович — советский хозяйственный деятель, зоотехник, кандидат сельскохозяйственных наук, организатор сельскохозяйственного производства в Казахской ССР. Кандидат сельскохозяйственных наук (1971), Герой Социалистического Труда (1966), лауреат премии Совета Министров СССР (1978).
• Роберт Дитрих (1986—2011) — профессиональный хоккеист, играл за Молодежную сборную Германии по хоккею.
• Игорь Дорохин — профессиональный хоккеист, играл за сборную СССР по хоккею.
• Сергей Каримов — профессиональный футболист, играл за Сборную Казахстана по футболу.
• Дмитрий Кочнев — профессиональный хоккеист, игрок Сборной Германии по хоккею.
• [wiedergeburt.kz/index.php/wiedergeburt/blogs Дедерер Александр Федорович] — председатель Ассоциации общественных объединений немцев Казахстана «Возрождение»
• Александр Меркель — профессиональный футболист, играл за Молодежную сборную Германии по футболу.
• Меркель, Иоган Давидович — государственный советник юстиции 3 класса, депутат Сената Парламента Республики Казахстан, Председатель Комитета по региональному и отраслевому развитию Сената Парламента Республики Казахстан, Секретарь Комитета по аграрным вопросам и охране окружающей среды Сената, член Высшего Судебного Совета Республики Казахстан, первый заместитель Генерального Прокурора Республики Казахстан. Имеет звание «Почетный работник прокуратуры Республики Казахстан».
• Гуго Вормсбехер — советский и российский писатель, представитель российских немцев.
• Мунтаниол Вилли (Мунтаниол Василий Васильевич) — Ветеран национального движения российских немцев, автономист 1960-х годов, член Союза журналистов СССР, публицист, писатель, член президиума Международного конвента российских немцев.
• Пётр Нейштетер — профессиональный футболист, играл за Сборную Казахстана по футболу.
• Владимир Нидергаус — профессиональный футболист, играл за Сборную Казахстана по футболу.
• Дмитрий Петцольд — профессиональный хоккеист, игрок Сборной Германии по хоккею.
• Пфеффер, Нора Густавовна — поэтесса. Возглавляла немецкое радио Казахской ССР, а позже немецкую секцию издательства «Казахстан».
• Рау, Альберт Павлович — политический деятель, аким Акмолинской области, вице-министр индустрии и новых технологий Республики Казахстан.
• Вадим Рифель — профессиональный хоккеист, играл за Сборную Казахстана по хоккею.
• Генрих Шмидтгаль — профессиональный футболист, игрок Сборной Казахстана по футболу.
• Дмитрий Хинтер — рэп-исполнитель, более известный как Schokk или YA.
• Константин Энгель — профессиональный футболист, игрок Сборной Казахстана по футболу.
• Юрий Юдт — профессиональный футболист, играл за Молодежную сборную Германии по футболу.
• Максим Браун — казахстанский биатлонист.
• Элеонора Хуммель (de.wikipedia.org/wiki/Eleonora_Hummel) — немецкая писательница.
• Дмитрий Шаад (de.wikipedia.org/wiki/Dimitrij_Schaad) — немецкий актер.
• Олег Борн (de.wikipedia.org/wiki/Oleg_Born) — немецкий футболист.

Потомки смешанных браков

• Майданов, Николай Саинович − Герой Советского Союза, Герой Российской Федерации (посмертно).
• Винс Александр Андреевич (1952—2010), известный механизатор из с. Черкасское Северо-Казахстанской области, передовик сельхозпроизводства в 1986-м году. Сын Акимжана Куркеевича Мулдашева (газета «Колос» Аккайынского района, Северо-Казахстанской области за 23 июля 2005 года, очерк «Просто исполнял долг»), уроженца Кустанайской области, ветерана ВОВ и спецпоселенки из Крыма Сузанны Андреевны Винс.

См. также

• Всесоюзное общество советских немцев «Возрождение»

Ссылки и литература

• [wiedergeburt.kz Сайт «Немцы Казахстана»]
• [www.viktorkrieger.homepage.t-online.de/dkasachstan1993.pdf Viktor Krieger. Deutsche Präsenz in Kasachstan zur Zarenzeit. Osteuropa-Institut, München]  (нем.)
• Alfred Eisfeld. Die Russlanddeutschen. ISBN 3-7844-2382-5  (нем.)
• Christian Eyselein. Russlanddeutsche Aussiedler verstehen. Praktisch-theologische Zugänge. (2006). ISBN 3-374-02379-7  (нем.)
• [articlekz.com/taxonomy/term/60 Немцы Казахстана. Обзор научной печати]

Отрывок, характеризующий Немцы Казахстана

Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!


В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]