Немченко, Даниил Николаевич

Даниил Николаевич Немченко
Дата рождения:	17 декабря 1880(1880-12-17)
Место рождения:	д. Сиван, Могилевский уезд, Могилевская губерния
Дата смерти:	7 декабря 1937(1937-12-07) (56 лет)
Гражданство:	Российская империя Российская империя
Партия:	беспартийный
Род деятельности:	член Государственной думы I созыва от Томской губернии
Награды:	4-й ст.

Дании́л Никола́евич Не́мченко (17 декабря 1880 — 7 декабря 1937) — член I Государственной думы от Томской губернии, крестьянин.

Биография

Православный, крестьянин села Малиновского Ново-Александровской волости Томского уезда. В Томскую губернию переселился в 1902 году из Могилевской губернии.

Окончил министерское училище. Занимался земледелием (2 десятины), был сельским учителем (1902—1903).

С 1903 года служил рядовым 16-го Восточно-Сибирского стрелкового полка, с которым участвовал в русско-японской войне. При осаде Порт-Артура был взят в плен и около года пробыл у японцев. Был награждён Георгиевским крестом 4-й степени и медалью «За усердие». Вышел в отставку унтер-офицером.

В 1906 году был избран членом I Государственной думы от Томской губернии. Примыкал к конституционно-демократической фракции. Подписал заявление десяти членов ГД о расширении аграрной комиссии за счет представителей от Сибири.

После роспуска Думы вернулся в свою деревню.

В 1937 году жил в Кемерове, работал стекольщиком на 4-м стройучастке шахты "Северной". 4 декабря 1937 года был арестован. 7 декабря того же года тройкой УНКВД по Новосибирской области приговорен к расстрелу по статьям 58-2, 58-4, 58-11 УК РСФСР.

Источники

• [tez-rus.net/ViewGood10840.html Государственная дума Российской империи: 1906—1917. Москва. РОССПЭН. 2008.]
• [tomskhistory.lib.tomsk.ru/page.php?id=1297 Биография на сайте «Томское краеведение»]

Отрывок, характеризующий Немченко, Даниил Николаевич

– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.