Неоднократность преступлений

Неоднократность преступлений — это форма множественности преступлений, предполагающая совершение лицом двух и более однородных (например, различные виды хищений: кража, грабёж, разбой) или тождественных деяний, ни за одно из которых оно не понесло ответственности.

Неоднократность преступлений в уголовном праве России

До 2003 года

Неоднократность в уголовном законодательстве Российской Федерации до 2003 года выступала в роли квалифицирующего признака отдельных составов преступлений. Однако Федеральным законом от 8 декабря 2003 года № 162-ФЗ признак неоднократности был исключён из большинства составов преступлений.

После 2003 года

В настоящий момент неоднократность в российском уголовном законе упоминается как альтернативный конструктивный признак составов ч. 1 ст. 154 УК РФ (незаконное усыновление или удочерение) и ч. 1 ст. 180 УК РФ (незаконное использование средств индивидуализации товаров, работ или услуг).

Кроме того, используется аналогичный по содержанию признак систематичности. Систематичность представляет собой «многократное совершение тождествен­ных или однородных действий, связанных единой направленностью и представляющих собой единую линию поведения». Систематичность, как правило, предполагает совершение трёх и более деяний, либо продолжаемую преступную деятельность, состоящую из большого числа тождественных актов, обладающих совокупной общественной опасностью. Такой признак присутствует в ст. 117 (истязание) и ст. 151 УК РФ.

В связи с исключением в 2003 году из УК РФ квалифицирующего признака неоднократности преступлений неоднозначно в юридической теории и практике стал решаться вопрос о квалификации нескольких деяний, предусмотренных одной и той же статьёй УК РФ, которые были последовательно совершены лицом. Характерным примером может служить квалификация трёх убийств, которые совершены подряд, но без единого умысла, определяющего их совершение.

По действовавшим до 2003 года нормам УК данное деяние должно было быть квалифицировано по п. «н» ч. 2 ст. 105 УК РФ. После исключения из уголовного закона данного квалифицирующего признака возник спор: следует ли квалифицировать данное деяние как реальную совокупность трёх убийств, предусмотренных ч. 1 ст. 105, либо как убийство двух и более лиц (п. «а» ч. 2 ст. 105). Выбору второго варианта квалификации препятствовало наличие указания Пленума Верховного Суда РФ, которое предписывало квалифицировать по п. «а» ч. 2 ст. 105 только убийства, охватывавшиеся единым умыслом. Лишь в апреле 2008 года в Постановление Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам об убийстве» были внесены изменения, предписывавшие квалифицировать по п. «а» ч. 2 ст. 105 в том числе и деяния, не охватывавшиеся единым умыслом.

Отрывок, характеризующий Неоднократность преступлений

Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.