Неоконсерватизм
Неоконсервати́зм (англ. neoconservatism) — идеология той части консервативных политиков в США, которые выступают за использование экономической и военной мощи США для победы над враждебными к США режимами и установление в этих государствах демократии. Это направление появилось в начале 1970-х годов в рамках Демократической партии в связи с тем, что часть демократов была не согласна с недовольством большинства демократов войной во Вьетнаме и выражала скептицизм в отношении социальных программ «Великого общества». Хотя неоконсерваторы в целом являются сторонниками свободного рынка, они менее склонны возражать против вмешательства государства в жизнь общества (в частности, против увеличения налогов), чем традиционные консерваторы. В современной литературе и журналистике за приверженцами неоконсерватизма прочно закрепился термин «неокон».[1][2]
Содержание
Терминология
Термин «неоконсерватизм» был популяризирован в США в 1973 социалистическим политиком Майклом Харрингтоном для характеристики взглядов Дэниела Белла, Дэниэла Патрика Мойнихэна и Ирвинга Кристола.[3]
Понятие «неоконсерватизм» использовалось Ирвингом Кристолом в статье 1979 года «Confessions of a True, Self-Confessed 'Neoconservative.'»[4] Его идеи начали оказывать влияние с 1950-х годов, когда он стал со-основателем и редактором журнала Encounter.[5] Другим активным властителем дум был Норман Подгорец, редактор журнала Commentary с 1960 по 1995 год. В написанной в 1982 году для журнала New York Times Magazine статье «The Neoconservative Anguish over Reagan’s Foreign Policy» Подгорец называл себя неоконсерватором.[6][7] В конце 1970-х — начале 1980-х неоконсерваторы считали имеющийся либерализм неудачным.[8]
Сеймур Липсет и Джона Голдберг, которых самих считали неоконсерваторами, имели свой взгляд на возникновение термина. Липсет считал его родоначальником социалистов, критиковавших социал-демократов (SDUSA)[9], Голдберг считал термин идеологической критикой современного американского либерализма, ставшего более консервативны[4][10]. Историк Жюстин Вайс, считал их позицию ошибочной: «неоконсерватизм» использовался Майклом Харрингтоном касательно трёх человек, не входивших в SDUSA, а сам неоконсерватизм является определимым политическим движением.[11]
К неоконсерватизму интерес со стороны американских СМИ возрос в ходе президентства Джорджа Буша-младшего,[12][13] особое внимание уделялось влиянию идеологии на внешнюю политику.
История
Возникновение
Многие неоконсерваторы являлись представителями нью-йоркской еврейской интеллигенции 1930-х годов. Они придерживались левых политических взглядов (часть — троцкизма), выступавшие против сталинизма. Во время холодной войны они сохранили своё отношение к СССР, продолжая поддерживать США. Большая их часть в дальнейшем стала либерал-демократами[14][15].
В течение 1950-х и в начале 1960-х годов, будущие неоконсерваторы поддерживали движение за гражданские права чернокожих в США, расовую интеграцию, Мартина Лютера Кинга[16]. Общим одобрением пользовалось участие США в гражданской войне во Вьетнаме для предотвращения победы коммунистов[17].
Неоконсерватизм возник на фоне отказа от политики нового курса со стороны коалиции американских новых левых: Black power (обвинявшую евреев в лицемерии по интеграции и поддержке Израиля в шестидневной войне; «анти-антикоммунизме», в конце 1960-х годов включивший в себя элементы марксизма-ленинизма; и движения «новая политика», которых Норман Подгорец обвинял в отчуждённости от большинства населения из-за близости к контркультуре. Многие были особенно встревожены антисемитскими настроениями адвокатов Black power[18]. Ирвинг Кристол редактировал журнал The Public Interest (1965—2005), с участием экономистов и политологов, негативно относясь к внедрению государственного планирования в либеральной экономике из-за непредвиденных пагубных последствий[19]. Многие первые неоконсерваторы были разочаровавшимися демократическими политиками и интеллектуалами, такие как Дэниэл Патрик Мойнихэн (работавший в администрации Ричарда Никсона), и Джин Киркпатрик (являлась послом США в ООН при президенте Рональде Рейгане).
История
Изначально неоконсерваторами американские либералы называли своих бывших единомышленников, которые в 1960-х и 1970-х годах стали более правыми по вопросам внешней политики, но оставались на левых позициях по некоторым вопросам внутренней политики. Неоконсерваторы выступали против «разрядки» и настаивали на продолжении конфронтации с СССР.
Первыми неоконсерваторами были члены небольшой группы преимущественно еврейских интеллектуалов-либералов, которые в 1960-х и 1970-х выступили против того, что им казалось политикой социальных излишеств американских левых, и против снижения военных расходов. Многие из них были связаны с сенатором от Демократической партии Генри Джексоном.
К 1980-м годам большинство неоконсерваторов стали членами Республиканской партии, поддержав политику президента Рональда Рейгана по увеличению военных расходов и более жесткому противостоянию СССР. Молодое поколение неоконсерваторов никогда не разделяло левых взглядов, они всегда были «рейгановскими» республиканцами.
После распада СССР неоконсерваторы выступали против того, что они считали «благодушием» и предупреждали об угрозе уменьшения роли США в мире в связи со снижением военных расходов.
После террористических актов 11 сентября 2001 года неоконсерваторы активно поддержали «войну против терроризма», объявленную президентом Джорджем Бушем (младшим), отправку американских войск в Афганистан и вторжение в Ирак.
Большинство неоконсерваторов безоговорочно поддерживают Израиль, в котором они видят наиболее надежного союзника США на Ближнем Востоке и оплот демократии в этом регионе мира[2].
Принципы
Фрэнсис Фукуяма выделяет четыре основных принципа (приводятся по В. Сендерову)[20]:
- Убеждение, что характер внутреннего режима каждой страны влияет на её внешнюю политику — и уже поэтому не может не быть предметом интереса и давления со стороны либерально-демократических обществ. Это убеждение отличает неоконсерваторов от «реалистов», всегда выражающих готовность «торговать хоть с людоедами» и декларирующих своё безразличие к чужим внутренним делам.
- Убеждение, что американская мощь уже используется и должна использоваться в нравственных целях: мощь США, в том числе и военная, необходима для решения задач морального характера. США, главенствующая в мире держава, несут особую ответственность. Таким образом закрепляется роль США как «мирового полицейского»[21].
- Недоверие к масштабным проектам социального строительства, боязнь нежелательных последствий программ социального планирования.
- Скептицизм в отношении как легитимности, так и эффективности механизмов международного права и международных институтов в деле обеспечения безопасности и справедливости.
Основные положения современной неоконсервативной программы были изложены Уильямом Кристолом и Робертом Каганом в 1996 году. Суть их была выражена в следующем[22]:
- США призваны осуществлять «гуманную глобальную гегемонию» (англ. benevolent global hegemony) во всём мире на основе своего международного влияния и авторитета, возникшего в результате международной и оборонной политики прошлых лет.
- Авторы статьи предлагают следующие «три императива»:
- Значительное увеличение военного бюджета.
- Пропаганду патриотизма и милитаристских ценностей среди гражданского населения, «единение народа и армии», рекрутирование в её ряды как можно больше добровольцев.
- «Моральная ясность» (англ. moral clarity) действий — не дожидаясь появления угроз, активно распространять во всем мире американские политические принципы — демократию, рыночную экономику и уважение к свободе.
Повсеместное распространение американской модели демократии любыми средствами, вплоть до военных, было одной из главных задач, провозглашенных «неоконами». Уильям Кристол в одном из своих очерков писал: «Сталкиваясь с неординарными событиями, Соединенные Штаты всегда будут чувствовать свою обязанность всеми средствами защищать демократическую нацию от нападения недемократических сил, внешних и внутренних»[23].
Исследователи отмечают, что «Для неоконсервативной революции в Америке проблема стран Ближнего Востока стала одним из главных идеационных и мобилизирующих инструментов»[23] (см. также Исламофашизм).
Ключевые персоналии
Сторонники
- [www.newamericancentury.org/ Project for the New American Century (PNAC)] (англ.)
- American Enterprise Institute (AEI)
- Benador Associates — американское PR-агентство.
- Журнал [www.weeklystandard.com/ «The Weekly Standard»] (англ.)
- Журнал [www.commentarymagazine.com/ «Commentary»] (англ.)
Противники
- Конференция Axis for Peace, организованная 17 ноября 2005 в Брюсселе по инициативе Voltaire Network.
- Движение неприсоединения
Напишите отзыв о статье "Неоконсерватизм"
Примечания
- ↑ [www.pittsburghlive.com/x/pittsburghtrib/s_196286.html «So, what is a 'neocon'?» by Bill Steigerwald]
- ↑ 1 2 [nuclearno.ru/text.asp?12100 Создатели империи: неоконсерваторы и их проект американской сверхдержавы]
- ↑ Harrington, Michael (Fall 1973). «The Welfare State and Its Neoconservative Critics». Dissent 20. Cited in: Isserman Maurice. The Other American: the life of Michael Harrington. — New York: PublicAffairs, 2000. — ISBN 1-891620-30-4.
- ↑ 1 2 Goldberg, Jonah (20 May 2003). «[www.nationalreview.com/articles/206955/neoconservative-invention/jonah-goldberg The Neoconservative Invention]». National Review. Проверено 2 March 2014.
- ↑ Kristol Irving. Neoconservatism: The Autobiography of an Idea. — Ivan R. Dee, 1999. — ISBN 1-56663-228-5.
- ↑ Gerson, Mark (Fall 1995). «[www.hoover.org/publications/policyreview/3564402.html Norman's Conquest,]». Policy Review. Проверено 31 March 2008.
- ↑ Podhoretz, Norman. [select.nytimes.com/gst/abstract.html?res=F20810FB3D5C0C718CDDAC0894DA484D81 The Neoconservative Anguish over Reagan's Foreign Policy], The New York Times Magazine (2 May 1982). Проверено 30 марта 2008.
- ↑ Dionne E.J. Why Americans Hate Politics. — New York: Simon & Schuster, 1991. — P. 55–61. — ISBN 0-671-68255-5.
- ↑ Lipset (1988, p. 39)
- ↑ Kinsley, Michael. [www.washingtonpost.com/wp-dyn/articles/A57779-2005Apr15.html The Neocons' Unabashed Reversal], The Washington Post (17 April 2005), стр. B07. Проверено 30 марта 2008.
- ↑ [www.nytimes.com/2010/06/13/books/review/Gewen-t.html Leave No War Behind]. The New York Times (13 June 2010).
- ↑ Marshall, J.M. [www.foreignaffairs.org/20031101fareviewessay82614/joshua-micah-marshall/remaking-the-world-bush-and-the-neoconservatives.html «Remaking the World: Bush and the Neoconservatives»] [web.archive.org/20081211043728/www.foreignaffairs.org/20031101fareviewessay82614/joshua-micah-marshall/remaking-the-world-bush-and-the-neoconservatives.html Архивная копия] от 11 декабря 2008 на Wayback Machine. From Foreign Affairs, November/December 2003. Retrieved 1 December 2008.
- ↑ Fukuyama, F. (19 February 2006). [www.nytimes.com/2006/02/19/magazine/neo.html?pagewanted=1&_r=1 After Neoconservatism]. New York Times Magazine. Retrieved 1 December 2008.
- ↑ Alexander Bloom, Prodigal sons: the New York intellectuals and their world (1986) p. 372.
- ↑ [www.oup.com/us/catalog/general/subject/HistoryAmerican/Since1945/?view=usa&ci=9780195036626 Oxford University Press about the Prodigal Sons book]: «most grew up on the edge of American society-- poor, Jewish, the children of immigrants.»
- ↑ Nuechterlein, James (May 1996). «[www.leaderu.com/ftissues/ft9605/opinion/thistime.html The End of Neoconservatism]». First Things 63: 14–15. Проверено 31 March 2008. “Neoconservatives differed with traditional conservatives on a number of issues, of which the three most important, in my view, were the New Deal, civil rights, and the nature of the Communist threat... On civil rights, all neocons were enthusiastic supporters of Martin Luther King, Jr. and the Civil Rights Act of 1964 and 1965."”
- ↑ Robert R. Tomes, Apocalypse Then: American Intellectuals and the Vietnam War, 1954—1975 (2000) p. 112.
- ↑ [books.google.com/?id=Cm6UEJCGNJsC&printsec=frontcover&dq=running+commentary,+book&sa=X&ei=YT9vVdfcK-qUsQTryIKQBw&ved=0CCAQuwUwAA#v=onepage&q=mcgovern%20campaign&f=false Benjamin Balint, ''Running Commentary: The Contentious Magazine That Transformed the Jewish Left Into the Neoconservative Right'' (2010), p. 100-118]. Books.google.com. Проверено 12 июня 2016.
- ↑ Irving Kristol, "Forty good years, " Public Interest, Spring 2005, Issue 159, pp. 5-11 is Kristol’s retrospective in the final issue.
- ↑ Сендеров В. А.[magazines.russ.ru/novyi_mi/2008/4/se18-pr.html «Прямо нету пути. Никуда не прийти…»] // Новый мир. — 2008. — № 4.
- ↑ [ushistory.ru/esse/260-proekt-za-novyj-amerikanskij-vek.html Проект «За Новый Американский Век»]
- ↑ Kristol W., Kagan R. [www.carnegieendowment.org/publications/index.cfm?fa=view&id=276 Toward a Neo-Reaganite Foreign Policy] // Форин афферс. July/August 1996. (англ.)
- ↑ 1 2 Наумкин В. [www.globalaffairs.ru/number/n_9661 Фехтование цивилизаций] // Россия в глобальной политике. 2007. № 5.
 |
В другом языковом разделе есть более полная статья Neoconservatism (англ.) Вы можете помочь проекту, расширив текущую статью с помощью перевода.
|
Ссылки
- Фукуяма Ф. [burusi.wordpress.com/2013/01/21/fucuyama/ Наследие неоконсерватизма] — отрывок из книги Ф. Фукуямы «Америка на распутье. Демократия, власть и неоконсервативное наследие» («America at the Crossroads: Democracy, Power, and the Neoconservative Legacy»)
- Ванчугов В. В. Неоконсерватизм: что, где, когда? [www.humanities.edu.ru/db/msg/79005]
Отрывок, характеризующий Неоконсерватизм
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.
В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
