Неопифагореизм
Неопифагореи́зм — эклектическое философское направление в греческой философии, соединившее элементы пифагореизма с философией Платона, Аристотеля и стоиков. К древнепифагорейскому учению неопифагореизм близок любовью к мистике чисел и общим религиозно-нравственным характером.
Неопифагореизм возник в I веке до н. э. и фактически исчерпал себя к III веку н. э. Теодор Момзен сообщает о распространении неопифагореизма в Риме в конце республиканского периода[1]
Содержание
Основные представители неопифагореизма
К основный представителям неопифагорейской школы относятся:
- Аполлоний Тианский
- Евдор Александрийский
- Трасилл
- Плутарх Херонейский
- Модерат из Кадиса
- Никомах из Герасы
- Теон из Смирны
- Нумений
Философия неопифагореизма
Неопифагореизм вновь придал значение методам математического символизма. Тесно переплетаясь со средним платонизмом, неопифагореизм опирался на такие классические платоновские и пифагорейские категории, как «единое — многое», «монада — диада», «тождество — различие», «четное — нечетное», «точка — линия — плоскость — тело».
В области этики неопифагорейцы развивали идеалы аскетизма и катартики. Однако, в отличие от среднего платонизма неопифагореизм считал первоначалом не Ум (др.-греч. Νοῦς), а монаду — диаду. Следует отметить, что излагая основы пифагореизма, Секст Эмпирик и Александр Полигистор указывали именно на «монаду — диаду» как на основополагающую категорию всей пифагорейской метафизики.
Правда Евдор и Модерат помещали «единое» выше «монады — диады». Модерат рассматривал «единое» трояко: 1) как сверхбытийное начало; 2) как область идей-парадигм; 3) как душу (др.-греч. ψυχή), которая причастна первым двум. По мнению некоторых исследователей, эта концепция возникла у Модерата в результате соединения идей платоновских диалогов «Парменид» и «Тимей». У Никомаха первый бог (монада) является демиургом. Демиург рождает диаду. Ум (др.-греч. Νοῦς) же предстаёт как принцип бытия и познания всех вещей. Нумений из Апамеи проводил различие между первым богом (Бог-Отец или Ум) и вторым богом (Создатель). Как известно, эти два эпитета единого демиурга Нумений из Апамеи заимствовал из платоновского «Тимея».
После III века н. э. неопифагореизм теряет самостоятельность философской школы, а весь комплекс пифагорейских идей, а также пифагорейская математика, аскетика, катартика, божественный статус учителя, священные тексты, — всё это усваивается неоплатонизмом благодаря неопифагорейской школе.
Золотые стихи
Напишите отзыв о статье "Неопифагореизм"
Литература
- Афонасин Е.В. Доксография пифагореизма и неопифагорейская традиция // Scholae. Философское антиковедение и классическая традиция. 2009. Т. 3. № 1. С. 9-65.
- Рист Д. Неопифагореизм и «второе письмо» Платона // Scholae. Философское антиковедение и классическая традиция. 2009. Т. 3. № 1. С. 354-356.
Примечания
- ↑ Моммзен Т. История Рима Кн.5. Гл.8
Ссылки
- Неопифагореизм // Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 4 т. — СПб., 1907—1909.
- Неопифагореизм // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
| ||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Неопифагореизм
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
