Неофит (Неводчиков)
| Неофит |
Архиепископ Неофит (в миру Николай Васильевич Неводчиков; 1822, Санкт-Петербург — 10 (23) марта 1910, Измаил) — епископ Русской православной церкви, архиепископ Кишинёвский и Хотинский. Духовный писатель.
Биография
Родился в 1822 году в Петербурге в дворянской семье. Впоследствии его отец служил секретарем Екатеринославской Духовной консистории. Закончил Екатеринославскую духовную семинарию[1].
В 1840 году поступил в Московскую духовную академию, которую окончил в 1844 году со степенью кандидата богословия[2].
С 1844 по 1850 годы был секретарём при Александре Скарлатовиче Стурдза, дипломате, писателе по религиозным вопросам. В его доме в Одессе общался со многими известными деятелями литературы, искусства и Церкви[1]. Не раз встречался в Одессе с Николаем Гоголем, приезжавшим в Одессу[3].
Gосле «ещё одного образования», полученного у Стурдзы[1], 1 ноября 1850 года становится преподавателем Кишинёвской духовной семинарии[4].
18 мая 1858 года рукоположён во священника и определён законоучителем Одесского сиротского дома[4].
С 1861 года — преподаватель Одесской духовной семинарии[4].
С 15 декабря 1864 года — инспектор Херсонской духовной семинарии[4].
С 1868 года — законоучитель Одесского коммерческого училища и Одесской 2-й прогимназии[4].
3 апреля 1876 года возведён в сан протоиерея[4].
Написал много статей и духовных стихотворений. Принимал участие в издании местных Епархиальных Ведомостей и издавал под своей редакцией «Одесский Воскресный Листок» — еженедельное общедоступное издание. Сотрудничал в детских журналах А. О. Ишимовой «Лучи» и «Звездочка» и в «Одесском Вестнике», помещая статьи религиозно-нравственного содержания и стихотворения, за подписью «Диктиодис» (перевод фамилии Неводчиков на греческий язык)[4].
17 мая 1880 года пострижен в монашество, а 25 мая возведён в сан архимандрита[4].
10 августа 1880 года хиротонисан в Одессе во епископа Елисаветградского, викария Херсонской епархии[4]. Одновременно становится настоятелем Одесского Успенского мужского монастыря[1].
С 6 августа 1883 года — епископ Туркестанский и Ташкентский с кафедрой в городе Верный[4].
По воспоминаниям «… предстал ожидавшим его гражданам старичком с закрытыми глазами, с жиденькой бородой до пояса, и с длинными, спускающимися по обе стороны груди волосами. Черная ветхая ряса на почти высохшем теле и помятая черная камилавка на голове…»[5].
Жил и работал на архиерейской дачи, установил на Поклонной горе Крест до 10 аршин. С тех пор гора над рекой Малой Алматинкой стала называться «Крестовая»[5].
Объездил все малые приходы своей епархии, укрепляя свою епархию. Издал указ о сооружении храмов епархии только из жжёного кирпича или дерева, по утверждённым архитектурным проектам, с ведома и по благословению правящего архиерея. Это решение внесло благоприятные коррективы в дальнейшее церковное строительство Туркестанского края[6].
Поддержал дело создания обители на Иссык-Куле, начатое его предшесвенником Александром (Кульчицким). Благодаря ему благое начинание основания обители сдвинулось «с мёртвой точки». В 1886 году монастырская братия пополняется 11 иноками Свято-Михайловской Афонской Закубанской пустыни, прибывшими в Туркестан вместе с игуменом Михаилом (Глушковым)[6]. В Иссык-Кульском монастыре обустроил берёзовую аллею по берегу Долгого залива, которая стала именоваться «неофитовская»[5].
С 1885 по 1889 год различные области нынешнего Казахстана и Кыргыстана, тогда входившие в состав Туркестанского края, подверглись землетрясениям. Мужественно перенёс страшное землетрясение 28 мая 1887 года[6], отпел его жертвы, восстановил разрушенные храмы[1].
11 июля 1888 года правящий архиерей совершил освящение новосозданного Ташкентского Спасо-Преображенского собора, великолепнейшего храма, одного из самых больших и лучших в Туркестане[6].
С 21 ноября 1892 года — архиепископ Кишинёвский и Хотинский[4].
26 января 1898 году уволен на покой по преклонности лет в Измаильский архиерейский дом Кишинёвской епархии[4].
С 1901 года проживал в частном доме в Измаиле. Литературных и церковно-исторических трудов не оставлял до глубокой старости[1]. Печатался также в «Библиографических Записках», в «Русском Архиве» и «Кишиневских Епархиальных Ведомостях»[4].
Скончался 10 марта 1910 года[4].
Сочинения
- «Две статьи о Стурдзе» // «Одесский Вестник» 1854—1855 гг.
- «Воспоминание о Н. В. Гоголе» // «Библиографические Записки» 1859, стр. 263—268
- Знакомство и переписка А. С. Стурдзы с высокопреосв. Филаретом Московским / Неофит . — Одесса : Гор. тип., 1868. — 48 с.
- Евгений Булгарис, архиеп. Славянский и Херсонский. Одесса, 1875
- «Житие святителя Христовa Николaя, aрхиепископa Мир Ликийских, Чудотворцa» // Одесский воскресный листок. 1876 г.; Воскресный день. 1890 г.
- «Переписка с А. А. Невским» // «Чтение в Обществе Любителе Духовного просвещения» 1909—1910. И отдельное, Москва, 1910.
- «Серия духовных стихотворений». «Кишинёвские Епархиальные Ведомости» 1908, № 19-21.
- «О начале и распространении христианства в Кишиневской епархии».
Напишите отзыв о статье "Неофит (Неводчиков)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 [region.rc-mir.com/printMessage119598463.html Неофит (Неводчиков)]
- ↑ [www.petergen.com/bovkalo/duhov/mda.html Выпускники Московской духовной академии 1818—1916, 1918—1919 гг.] XIV курс (1840—1844 гг.)
- ↑ Сергей Сергеевич Аверинцев [books.google.com/books?id=wX3YAAAAMAAJ&dq=%22%D0%92+%D0%B1%D1%8B%D1%82%D0%BD%D0%BE%D1%81%D1%82%D1%8C+%D0%B5%D0%B3%D0%BE+%D1%81%D0%B5%D0%BA%D1%80%D0%B5%D1%82%D0%B0%D1%80%D0%B5%D0%BC+%D0%90.%D0%A1.+%D0%A1%D1%82%D1%83%D1%80%D0%B4%D0%B7%D1%8B+%281845-50%29%22 Христианство: энциклопедический словарь, Том 2] Науч. изд-во "Большая российская энциклопедия", 1993
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 [www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?2_164 Неофит (Неводчиков)] на сайте "Русское православие"
- ↑ 1 2 3 [proskurin.ucoz.kz/photo/fotografija_1/5-0-109 Туркестанский архиепископ Неофит]
- ↑ 1 2 3 4 [www.pravoslavie.uz/archdiocese/bishops/Neofit/ Преосвященный Неофит (Неводчиков)]
Отрывок, характеризующий Неофит (Неводчиков)
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.
Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
– Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик.
Другой, более молодой голос перебил его:
– Да бойся, не бойся, всё равно, – не минуешь.
– А всё боишься! Эх вы, ученые люди, – сказал третий мужественный голос, перебивая обоих. – То то вы, артиллеристы, и учены очень оттого, что всё с собой свезти можно, и водочки и закусочки.
И владелец мужественного голоса, видимо, пехотный офицер, засмеялся.
– А всё боишься, – продолжал первый знакомый голос. – Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы знаем, что неба нет, a сфера одна.
Опять мужественный голос перебил артиллериста.
– Ну, угостите же травником то вашим, Тушин, – сказал он.
«А, это тот самый капитан, который без сапог стоял у маркитанта», подумал князь Андрей, с удовольствием признавая приятный философствовавший голос.
– Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть…
Он не договорил. В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что нужно было, с нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара.
В то же мгновение из балагана выскочил прежде всех маленький Тушин с закушенною на бок трубочкой; доброе, умное лицо его было несколько бледно. За ним вышел владетель мужественного голоса, молодцоватый пехотный офицер, и побежал к своей роте, на бегу застегиваясь.
Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались, и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно, адъютанта, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы.
