Непримиримость

«Непримири́мость» — идейно-политический принцип, сформировавшийся в рамках белого движения в первые годы Русской эмиграции.

Концепция непримиримости

«Непримиримость» — антикоммунистический принцип: отказ от всякого сотрудничества с коммунистическим правительством на территории бывшей Российской империи, или — представителями этого правительства за рубежом, в любой его форме.

Принцип «непримиримости» был выдвинут рядом идеологов русской эмиграции первой волны как ответная идеологическая платформа, противоположная «возвращенчеству», «сменовеховству», «советскому патриотизму» и тому подобным течениям, призывавшим к сотрудничеству с коммунистическим режимом под предлогом его, якобы, «перерождения». Главными проводниками «непримиримости» за рубежом стали Русская православная церковь заграницей и Русский обще-воинский союз. В СССР наиболее ярким выразителем идеи «непримиримости» сделалась Катакомбная церковь.

Непримиримость как общественно-политическая позиция

Обосновывая позицию непримиримых, генерал Е. К. Миллер писал:

...весь русский рабочий и деревенский люд большевики соблазнили громкими обманными словами «рабоче- крестьянская власть», во славу которой зверски убили Царя-Мученика и всю Его Семью; «Вся земля — крестьянам» и т. д., играя на самых низменных инстинктах человеческой природы; мало того, они делают все, чтобы вынуть душу из русского народа и, разорив его материально дотла, до голодной смерти и людоедства, довели его в моральном отношении до полного одичания, когда человек человеку стал волком.

Видный деятель Белой эмиграции, последний обер-прокурор Священного Правительствующего Синода А. В. Карташёв позже — уже после окончания Второй Мировой войны, — подводя итог своей статье «Непримиримость», дал такое определение «непримиримости»:

Непримиримость до ригоризма со всеми видами и формами большевизанства есть наша духовная гигиена, санитария, ассенизация. Большевизм не просто политическая партия, течение, это — тонкое духовное явление. Это растление совести. Простейшая дезинфекция, предохранение себя от гнилостных бацилл диктует строгие методы непримиримости. Наше новое оправдание в этом ригоризме нам принесла новая эмиграция. Попробуйте ей запеть песню об эволюции Кремля, о патриархе Алексие и т. д., вы попадете в список подкинутых агентов, которых она беспощадно и с отвращением выкорчевывает из своей среды. Соглашательская страница истории русской эмиграции навсегда захлопнулась.

Об идеях непримиримости много писал Иван Ильин, в частности, в статьях сборника «Наши задачи».

Непримиренцы и коллаборационизм

После прихода национал-социалистов к власти в Германии, и особенно — в годы Второй мировой войны, непримиримые деятели русской эмиграции разделились по своему отношению к идеям и практике германского национал-социализма на несколько групп.

Некоторые — в частности, такие видные представители «непримиренцев» как П. Н. Краснов, А. Г. Шкуро, А. В. Туркул, — различным образом сотрудничали с нацистской Германией.

Другая — нейтральная, часть непримиримой русской эмиграции, особенно ярким представителем которой был генерал Войцеховский, оставаясь на позициях «непримиримости», отказалась поддержать нацистов в их походе на СССР. Широко известна максима Войцеховского, высказанная им в ответ на приглашение присоединиться к немцам:

Я большевиков ненавижу, но против русского солдата я воевать — не пойду!

Наконец, третья часть «непримиренцев» активно участвовала во Второй мировой войне на стороне западных союзников СССР. Их позиция была после войны выражена уже упоминавшимися И. А. Ильиным и А. В. Карташёвым, который, в частности, писал:

Яркой, прямо гротеск-иллюстрацией нравственной низменности и по-звериному куцего эгоизма может служить немецкая попытка, под флагом сокрушения коммунизма, так, между прочим, стереть с лица земли Россию и русский народ. Германия — первая в миpе по ученому знанию России и по бытовой, соседской осведомленности, проявила в деле такую степень слепоты, граничащей с кретинизмом, что старшие наши поколения, много учившиеся у немцев, привыкшие чтить их учё­ность, методичность, основательность (Grundlichkeit), просто диву даются: как этот «Volk der Denker» оказался в «русском вопросе» таким невероятным олухом? Вместо того, чтобы помочь ждущему по­мощи русскому народу освободиться от коммунистического рабства, что может сделать любая честная (а потому и умная) интервенция, немцы укрепили антихристову державу не только над российскими народами, но и во всем миpе и сами от неё заслуженно постыдно погибли.

В этой последней части оказалось значительное количество людей, в ходе Второй мировой войны перешедших с «непримиренческих» позиций на «сменовеховские», принявших советское гражданство и — уехавших в СССР. Согласно современным исследованиям, известная часть русской эмиграции после Второй Мировой войны «совсем похоронила Россию» — отказалась от идеи реставрации страны за простой невозможностью этого сделать и — начала строить свою жизнь за рубежом вне парадигмы «Отечество — эмиграция».

Идеи непримиримых после распада СССР

После 1991 года, когда власти Российской Федерации в одностороннем порядке объявили политику «Согласия и примирения», при этом не подкрепив её практическими шагами по устранению разногласий между наследниками Белой идеи и наследниками СССР, принцип «непримиримости» был положен в основу отношений сторонников возрождения исторической России к установившемуся в РФ политическому режиму.

Литература

• Бутков В. Н. День Непримиримости. // «Наши Вести», № 456—457, сентябрь-декабрь 1999.
• Иванов И. Б. [www.izput.narod.ru/bi.html Непримиримость](2009)
• Огурцов И. В. [vshson.narod.ru/nipp.html Не имеем права примириться!](2002)

См. также

• День Непримиримости
• Сменовеховство

Отрывок, характеризующий Непримиримость

– Который, который ваш дом? – спросил он.
– О о ох! – завыла девка, указывая на флигель. – Он самый, она самая наша фатера была. Сгорела, сокровище ты мое, Катечка, барышня моя ненаглядная, о ох! – завыла Аниска при виде пожара, почувствовавши необходимость выказать и свои чувства.
Пьер сунулся к флигелю, но жар был так силен, что он невольна описал дугу вокруг флигеля и очутился подле большого дома, который еще горел только с одной стороны с крыши и около которого кишела толпа французов. Пьер сначала не понял, что делали эти французы, таскавшие что то; но, увидав перед собою француза, который бил тупым тесаком мужика, отнимая у него лисью шубу, Пьер понял смутно, что тут грабили, но ему некогда было останавливаться на этой мысли.
Звук треска и гула заваливающихся стен и потолков, свиста и шипенья пламени и оживленных криков народа, вид колеблющихся, то насупливающихся густых черных, то взмывающих светлеющих облаков дыма с блестками искр и где сплошного, сноповидного, красного, где чешуйчато золотого, перебирающегося по стенам пламени, ощущение жара и дыма и быстроты движения произвели на Пьера свое обычное возбуждающее действие пожаров. Действие это было в особенности сильно на Пьера, потому что Пьер вдруг при виде этого пожара почувствовал себя освобожденным от тяготивших его мыслей. Он чувствовал себя молодым, веселым, ловким и решительным. Он обежал флигелек со стороны дома и хотел уже бежать в ту часть его, которая еще стояла, когда над самой головой его послышался крик нескольких голосов и вслед за тем треск и звон чего то тяжелого, упавшего подле него.
Пьер оглянулся и увидал в окнах дома французов, выкинувших ящик комода, наполненный какими то металлическими вещами. Другие французские солдаты, стоявшие внизу, подошли к ящику.
– Eh bien, qu'est ce qu'il veut celui la, [Этому что еще надо,] – крикнул один из французов на Пьера.
– Un enfant dans cette maison. N'avez vous pas vu un enfant? [Ребенка в этом доме. Не видали ли вы ребенка?] – сказал Пьер.
– Tiens, qu'est ce qu'il chante celui la? Va te promener, [Этот что еще толкует? Убирайся к черту,] – послышались голоса, и один из солдат, видимо, боясь, чтобы Пьер не вздумал отнимать у них серебро и бронзы, которые были в ящике, угрожающе надвинулся на него.
– Un enfant? – закричал сверху француз. – J'ai entendu piailler quelque chose au jardin. Peut etre c'est sou moutard au bonhomme. Faut etre humain, voyez vous… [Ребенок? Я слышал, что то пищало в саду. Может быть, это его ребенок. Что ж, надо по человечеству. Мы все люди…]
– Ou est il? Ou est il? [Где он? Где он?] – спрашивал Пьер.
– Par ici! Par ici! [Сюда, сюда!] – кричал ему француз из окна, показывая на сад, бывший за домом. – Attendez, je vais descendre. [Погодите, я сейчас сойду.]
И действительно, через минуту француз, черноглазый малый с каким то пятном на щеке, в одной рубашке выскочил из окна нижнего этажа и, хлопнув Пьера по плечу, побежал с ним в сад.
– Depechez vous, vous autres, – крикнул он своим товарищам, – commence a faire chaud. [Эй, вы, живее, припекать начинает.]
Выбежав за дом на усыпанную песком дорожку, француз дернул за руку Пьера и указал ему на круг. Под скамейкой лежала трехлетняя девочка в розовом платьице.
– Voila votre moutard. Ah, une petite, tant mieux, – сказал француз. – Au revoir, mon gros. Faut etre humain. Nous sommes tous mortels, voyez vous, [Вот ваш ребенок. А, девочка, тем лучше. До свидания, толстяк. Что ж, надо по человечеству. Все люди,] – и француз с пятном на щеке побежал назад к своим товарищам.
Пьер, задыхаясь от радости, подбежал к девочке и хотел взять ее на руки. Но, увидав чужого человека, золотушно болезненная, похожая на мать, неприятная на вид девочка закричала и бросилась бежать. Пьер, однако, схватил ее и поднял на руки; она завизжала отчаянно злобным голосом и своими маленькими ручонками стала отрывать от себя руки Пьера и сопливым ртом кусать их. Пьера охватило чувство ужаса и гадливости, подобное тому, которое он испытывал при прикосновении к какому нибудь маленькому животному. Но он сделал усилие над собою, чтобы не бросить ребенка, и побежал с ним назад к большому дому. Но пройти уже нельзя было назад той же дорогой; девки Аниски уже не было, и Пьер с чувством жалости и отвращения, прижимая к себе как можно нежнее страдальчески всхлипывавшую и мокрую девочку, побежал через сад искать другого выхода.


Когда Пьер, обежав дворами и переулками, вышел назад с своей ношей к саду Грузинского, на углу Поварской, он в первую минуту не узнал того места, с которого он пошел за ребенком: так оно было загромождено народом и вытащенными из домов пожитками. Кроме русских семей с своим добром, спасавшихся здесь от пожара, тут же было и несколько французских солдат в различных одеяниях. Пьер не обратил на них внимания. Он спешил найти семейство чиновника, с тем чтобы отдать дочь матери и идти опять спасать еще кого то. Пьеру казалось, что ему что то еще многое и поскорее нужно сделать. Разгоревшись от жара и беготни, Пьер в эту минуту еще сильнее, чем прежде, испытывал то чувство молодости, оживления и решительности, которое охватило его в то время, как он побежал спасать ребенка. Девочка затихла теперь и, держась ручонками за кафтан Пьера, сидела на его руке и, как дикий зверек, оглядывалась вокруг себя. Пьер изредка поглядывал на нее и слегка улыбался. Ему казалось, что он видел что то трогательно невинное и ангельское в этом испуганном и болезненном личике.
На прежнем месте ни чиновника, ни его жены уже не было. Пьер быстрыми шагами ходил между народом, оглядывая разные лица, попадавшиеся ему. Невольно он заметил грузинское или армянское семейство, состоявшее из красивого, с восточным типом лица, очень старого человека, одетого в новый крытый тулуп и новые сапоги, старухи такого же типа и молодой женщины. Очень молодая женщина эта показалась Пьеру совершенством восточной красоты, с ее резкими, дугами очерченными черными бровями и длинным, необыкновенно нежно румяным и красивым лицом без всякого выражения. Среди раскиданных пожитков, в толпе на площади, она, в своем богатом атласном салопе и ярко лиловом платке, накрывавшем ее голову, напоминала нежное тепличное растение, выброшенное на снег. Она сидела на узлах несколько позади старухи и неподвижно большими черными продолговатыми, с длинными ресницами, глазами смотрела в землю. Видимо, она знала свою красоту и боялась за нее. Лицо это поразило Пьера, и он, в своей поспешности, проходя вдоль забора, несколько раз оглянулся на нее. Дойдя до забора и все таки не найдя тех, кого ему было нужно, Пьер остановился, оглядываясь.