Нераций Цереал
| Нераций Цереал лат. Naeratius Cerealis<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Остаток статуи Цереала на Римском форуме</td></tr> | ||
| ||
|---|---|---|
| 358 | ||
Нераций Цереал (лат. Naeratius Cerealis) — римский политик и консул середины IV века.
Нераций был братом Вулкация Руфина и Галлы, матери Цезаря Галла.
Цереал был назначен на должность префекта анноны 1 марта 328 года[1]. В 351 году он принимал участие в трибунале в Сирмии.
В период с 352 года по 26 декабря 353 года Нераций занимал должность префекта города Рима. Неподалеку от Арки Септимия Севера на форуме он поставил статую в честь Констанцию II с надписью: «Restitutori urbis Romae adque orb[is] / et extinctori pestiferae tyrannidis»[2] (рус. Восстановителю города Рима и мира, усмирителю пагубных тиранов). В 358 году Нераций стал консулом вместе с Цензорием Дацианом. Известен дом Цереала в Риме и термы, названные в его честь.
Напишите отзыв о статье "Нераций Цереал"
Примечания
- ↑ Кодекс Феодосия [la.wikisource.org/wiki/Codex_Theodosianus_-_Liber_XIV xiv.24.1]
- ↑ Corpus Inscriptionum Latinarum [db.edcs.eu/epigr/epi_einzel_de.php?p_belegstelle=CIL+06%2C+01158&r_sortierung=Belegstelle 6, 1158]
Литература
- Jones, A. H. M. Naeratius Cerealis 2 // Prosopography of the Later Roman Empire / A. H. M. Jones, J. R. Martindale, J. Morris. — Cambridge University Press, 1971. — Vol. I : A.D. 260–395. — P. 197-198. — ISBN 0-521-07233-6 [2001 reprint].
Отрывок, характеризующий Нераций Цереал
– J'espere, que vous ne direz plus qu'on s'ennuie chez moi, [Надеюсь, вы не скажете другой раз, что у меня скучают,] – и взглянула на Элен.Элен улыбнулась с таким видом, который говорил, что она не допускала возможности, чтобы кто либо мог видеть ее и не быть восхищенным. Тетушка прокашлялась, проглотила слюни и по французски сказала, что она очень рада видеть Элен; потом обратилась к Пьеру с тем же приветствием и с той же миной. В середине скучливого и спотыкающегося разговора Элен оглянулась на Пьера и улыбнулась ему той улыбкой, ясной, красивой, которой она улыбалась всем. Пьер так привык к этой улыбке, так мало она выражала для него, что он не обратил на нее никакого внимания. Тетушка говорила в это время о коллекции табакерок, которая была у покойного отца Пьера, графа Безухого, и показала свою табакерку. Княжна Элен попросила посмотреть портрет мужа тетушки, который был сделан на этой табакерке.
– Это, верно, делано Винесом, – сказал Пьер, называя известного миниатюриста, нагибаясь к столу, чтоб взять в руки табакерку, и прислушиваясь к разговору за другим столом.
Он привстал, желая обойти, но тетушка подала табакерку прямо через Элен, позади ее. Элен нагнулась вперед, чтобы дать место, и, улыбаясь, оглянулась. Она была, как и всегда на вечерах, в весьма открытом по тогдашней моде спереди и сзади платье. Ее бюст, казавшийся всегда мраморным Пьеру, находился в таком близком расстоянии от его глаз, что он своими близорукими глазами невольно различал живую прелесть ее плеч и шеи, и так близко от его губ, что ему стоило немного нагнуться, чтобы прикоснуться до нее. Он слышал тепло ее тела, запах духов и скрып ее корсета при движении. Он видел не ее мраморную красоту, составлявшую одно целое с ее платьем, он видел и чувствовал всю прелесть ее тела, которое было закрыто только одеждой. И, раз увидав это, он не мог видеть иначе, как мы не можем возвратиться к раз объясненному обману.
