Нерц, Отто

Отто Нерц
Общая информация
Родился	21 октября 1892(1892-10-21) Хехинген, Германская империя
Умер	18 апреля 1949(1949-04-18) (56 лет) Заксенхаузен, Германия
Гражданство	Германская империя Веймарская республика Третий рейх
Карьера
Клубная карьера*
1910—1919	Мангейм
1919—1924	Теннис-Боруссия
Тренерская карьера
1923—1936	Германия
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

Отто Нерц (нем. Otto Nerz; 21 октября 1892, Хехинген близ Мангейма — 26 февраля (по другим данным — 18 апреля) 1949 (по другим данным, 1947), концлагерь НКВД № 7 «Заксенхаузен», Тюрингия) — немецкий футбольный тренер, самый первый главный тренер немецкой национальной футбольной команды, руководивший командой с 1923 по 1936 годы; профессор физкультурного училища. Публицист, автор антисемитских статей в прессе нацистской Германии (публикации от 4 июня 1943 года).

Биография

Начало тренерской карьеры

Будучи врачом по профессии, Отто Нерц играл как футболист-любитель в клубах «Мангейм» и «Теннис Берлин». Впоследствии, в 1923 году, был назначен первым главным тренером национальной сборной Германии. В то время футбол ещё не был одним из главных видов спорта для общества Германии, при этом немецкий футбол был достаточно слабым, по сравнению в другими странами центральной Европы, например, Австрии, Венгрии, Чехословакии и Италии.

Тем не менее, при Нерце немецкая сборная, считавшийся одной из самых слабых в Европе, постепенно развивала свой рост и к концу 1920-х — началу 1930-х годов вышла на новый уровень. Отто Нерц изучил большое количество игр в Чемпионатах и розыгрышах Кубков Англии, Австрии и Италии, пользовался советами по тренировке и тактике всемирно известных тренеров, таких, как Джимми Хоган, Хьюго Мейсл и Витторио Поццо, чтобы улучшить параметры игры немецкой национальной сборной. Отто славился своей строгой дисциплиной, приближенной к военной, так что даже нацистские чиновники Третьего рейха называли его сборную «квази-милитаристской».

Достижения

Германия не участвовала в первом Чемпионате мира в 1930 в Уругвае, но, к следующему турниру, проведённому в 1934 году в Италии, Германия стала сильной сборной, по европейским стандартам. На этом первенстве Германия под руководством Нерца обыграла Бельгию и Швецию, и лишь в полуфинале уступила Чехословакии, одержав трудную победу над австрийцами в матче за третье место. Это было лучшем мировым достижением футбольной сборной Германии до чемпионата мира 1954 года, победа в котором обеспечит резкий рост популярности этого вида спорта в Западной Германии — однако всего этого Отто Нерцу не суждено было увидеть.

Отставка

Отто Нерц вступил в НСДАП 1 мая 1937 года, будучи шарфюрером СА ещё в 1933 году. После успеха на чемпионате мира, немецкое правительство ожидало от команды Нерца высоких результатов на Олимпийских играх в Берлине в 1936 году. Однако Германия на этом турнире довольно рано выбыла из борьбы, уступив не самой сильной сборной — Норвегии. После того поражения Отто Нерц был сразу же отправлен в отставку, его преемником стал Зепп Хербергер.

Смерть

После отставки Нерц стал работать в администрации Берлинской футбольной ассоциации. После поражения Третьего рейха во Второй мировой войне, Нерц, как член НСДАП, был арестован советскими оккупационными войсками, и интернирован в лагерь Заксенхаузен, находившийся в советской зоне оккупации Германии, близ Ораниенбурга. После четырёх лет заключения, страдая от голода, 18 апреля 1949 года Отто Нерц скончался от менингита и был похоронен в братской могиле на территории лагеря или недалеко от него, точное место захоронения на настоящий момент неизвестно. Некоторые исследователи, по утверждению источника, утверждают, однако, что смерть Нерца наступила ещё в 1947 году.

Литература

• Jürgen Buschmann, Karl Lennartz, Hans G. Steinkemper. Sepp Herberger und Otto Nerz. Die Chefdenker und ihre Theorien. — Agon, 2003. — 164 p. — ISBN 978-3897841956.
• Nerz Otto und Carl Koppehel. Der Kampf um den Ball. Das Buch vom Fußball. — Berlin: Prismen Verlag, 1933.
• Marco Blume. 4.3.2. Die Person Otto Nerz // Gleichschaltung und Führerprinzip- Zur Rolle des DFB in der Zeit des Nationalsozialismus in der Zeit von 1933-1945. — Norderstedt: GRIN Verlag, 2010. — P. 86. — 152 p. — ISBN 9783640750320.

Ссылки

• [www.dfb.de/index.php?id=12339 Статья на сайте «DFB.de»]  (нем.)

Отрывок, характеризующий Нерц, Отто

– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.
Стараясь как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии, Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать, вместо того, чтобы быть атакованным, и вследствие того сделать всю эту диспозицию совершенно бесполезною. Вейротер на все возражения отвечал твердой презрительной улыбкой, очевидно вперед приготовленной для всякого возражения, независимо от того, что бы ему ни говорили.
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.