Нерчинская каторга

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Нерчинская каторга — часть пенитенциарной системы Российской империи, основное в Восточной Сибири место отбывания наказания приговорённых к каторжным работам; находилась в Нерчинском горном округе Забайкалья (ныне территория Забайкальского края).





Создание

Пенитенциарная система в Восточной Сибири создавалась с начала XVIII века как место отбытия сроков наказания за наиболее тяжкие уголовные преступления. Первые свинцово-серебряный рудник и Зерентуйская каторжная тюрьма начали действовать в 1739 в селе Горный Зерентуй. К началу XIX века сложилась система тюрем, рудников, заводов и других хозяйственных объектов, принадлежавших Кабинету Его Императорского Величества и управлявшихся Горным департаментом. Каторжане использовались для разработки месторождений, на литейных, винокуренных и соляных заводах, на строительстве и хозяйственных работах.

Политическая каторга

В 1825 году было построено первое деревянное здание Зерентуйской каторжной тюрьмы, в этом же году была проведена реформа пенитенциарной системы, обособившая политических заключённых от уголовных. Первыми в новую тюрьму поступили политические каторжане — декабристы, участники восстания Черниговского полка В. Н. Соловьев, А. Е. Мозалевский, И. И. Сухинов. Последний пытался поднять восстание каторжников (Зерентуйский заговор) с целью освобождения всех осуждённых декабристов.

В 1869 году учреждено Управление Нерчинской каторгой, подчинённое министерству внутренних дел. Ссыльнокаторжные поступали в Сретенскую пересыльную тюрьму, где распределялись по каторжным тюрьмам трёх административных районов:

  • Алгачинского
  • Зерентуйского
    • Зерентуйская тюрьма
    • Кадаинская
    • Кутомарская (1908—1917)
    • Мальцевская
    • Мальцевская женская (1907—1910) - Вероятно, Мальцевская женская тюрьма существовала и до 1907 г., т.к. известный русский-советский писатель Фёдор Васильевич Гладков, который работал учителем в этих местах с 1902 по 1906 год, в Сретенске, Кокуе и Ундинском, посещал эту тюрьму летом 1903 и, после, написал серию очерков и рассказов "На каторге".
  • Карийского (См. Карийская каторга)
    • Усть-Карийская, или Нижнекарийская
    • Среднекарийская (закрыта в 1890).
    • Верхнекарийская (закрыта в 1890)

В 1874 — 1890 годах все политкаторжане — революционные народники — сосредоточиваются на Каре, с 1890 года — в Акатуевской каторжной тюрьме.

Значение Нерчинской каторги для правящей системы было велико, за XIX век в ней побывало более миллиона человек.

После Революции 1905-07 приток политических заключённых усилился.

После Февральской революции 1917 все политические заключённые были освобождены, Управление каторги ликвидировано.

Известные каторжане

Напишите отзыв о статье "Нерчинская каторга"

Литература

  • Филатов А. В. [hum.sbras.ru/snm/19.htm Строительство и размещение каторжных тюрем Восточной Сибири в конце XIX — начале XX века] // История Сибири, 1583—2006. Проблемы и перспективы: Сборник материалов региональной молодёжной научной конференции. Новосибирск, ИД «Сова», 2006 ISBN 587550166 (ошибоч.)
  • Ядринцев Н. М. «Ссылка и ссыльные в Сибири» // Живописная Россия. Отечество наше в его земельном, ист., экон. и бытовом значении / Под ред. П. П. Семенова. — Т. 12.
  • Кеннан Дж. «Сибирь и ссылка.» — М., 1906
  • Хрулев С. С. «Каторга в Сибири. Отчет нач. ГТУ С. С. Хрулева о служебной поездке в 1909 в Иркутскую губернию и в Забайкальскую область». — СПб., 1910
  • «Кара и другие тюрьмы Нерчинской каторги.» — М., 1927
  • Жуков Н. Н." Из недр архива: Материалы к истории Нерчинской каторги" // Нерчинская каторга. — М., 1933
  • Гернет М. Н. «История царской тюрьмы: В 5 т.» — М., 1960—1963
  • Мошкина З. В. «Нерчинская политическая каторга. 2-я половина XIX в.» — Чита, 1998
  • Патронова А. Г. «Государственные преступники на Нерчинской каторге (1861—1895)» // Материалы к «Энцикликлопедии Забайкалья»: Библиогр. справочник. — Чита, 1999

Ссылки

  • [www.memo.ru/nerczinsk/pictures/albom.htm Нерчинская каторга. Карта, биографии.]
  • Е. П. [www.memoirs.ru/rarhtml/EP_NS_IV91_7.htm Новые сведения о пребывании восьми декабристов в Нерчинских заводах в 1826—1827 годах] // Исторический вестник 1891 — Т. 45. — № 7. — С. 219—228.
  • [www.oldchita.org/servitude.html Открытки «Виды и типы Нерчинской каторги / Les galères à Nertschinsk» на «Старой Чите»]
В Викитеке есть тексты по теме
Нерчинская каторга

Отрывок, характеризующий Нерчинская каторга

Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.