Нескучный сад (журнал)

Нескучный сад
Периодичность:	раз в месяц
Язык:	русский
Главный редактор:	Юлия Данилова
Учредители:	сестричество во имя святого благоверного царевича Димитрия при Первой градской больнице
Издатель:	АНО «Нескучный сад»
Страна:	Россия Россия
Веб-сайт:	[www.nsad.ru d.ru]

«Неску́чный сад» — российский ежемесячный православный «журнал о делах милосердия». Издавался с 2001 по 2013 годы. Архив публикаций журнала доступен на сайте [www.nsad.ru/ www.nsad.ru].

История

14 августа 2001 года журнал «Нескучный сад» был зарегистрирован в Минпечати России. Учредителем его стало сестричество во имя святого благоверного царевича Димитрия при Первой градской больнице. В редакции журнала собралась команда профессиональных журналистов; главный редактор Юлия Данилова работала в 90-е в «Коммерсанте».

В первом номере в статье «Нескучный сад добродетелей» объяснялось, почему журнал был назван так:

Нескучный сад в Москве — это место, где некоторое время жила преподобномученица Елизавета Фёдоровна со своим мужем, великим князем Сергеем Александровичем. Они жили здесь перед тем, как уехать в Кремль, когда в Москве начались беспорядки, во время которых Сергей Александрович был убит. Для нас это очень памятное место, и очень важно, что своим названием журнал будет связан со святой преподобномученицей Елизаветой. Нескучный сад находится рядом с нашим училищем сёстер милосердия, рядом с храмом в Первой градской больнице — первым больничным храмом, который был открыт в России после годов гонения на Церковь.

В журнале публиковались интервью, репортажи, комментарии по актуальным вопросам православной жизни в России и за рубежом. Постоянные разделы журнала — «Жизнь в Церкви», «Общее дело», «Ближний круг», «Культура».

В 2004 году журнал был награждён гран-при в номинации «Призвание» на Первом фестивале православных СМИ «Вера и слово».

21 декабря 2004 года открылся веб-сайт журнала nsad.ru.

В сентябре 2006 года журнал «Нескучный сад» отпраздновал пятилетие со дня создания.

В 2007 году журнал награждён призом Российского государственного военно-исторического культурного центра при правительстве РФ. В том же году занял первое место на II Международном конкурсе «Евразия. Социальный портрет».

До экономического кризиса 2008—2009 годов журнал получал поддержку от крупного спонсора, но затем вынужден был существовать на пожертвования сочувствующих людей.

В феврале 2009 года журнал «Нескучный сад» и портал «Православие и мир» решили объединить усилия в интернет-пространстве. На портале «Православие и мир» появился раздел «[www.pravmir.ru/stat-content/sc_cat_index_243.html НС-online]», где предполагалось публиковать все свежие материалы бумажной версии «Нескучного сада».

15 декабря 2010 года журналу «Нескучный сад» был присвоен гриф Синодального информационного отдела (Свид. № 42).

24 мая 2013 года главный редактор журнала Юлия Данилова объявила о том, что майско-июньский номер журнала будет последним, после чего издание перейдёт в интернет-формат. Журналист Сергей Чапнин, комментируя такой шаг, отметил, что «отказ от бумажного носителя привёл к потере имеющейся аудитории и вынудил завоёвывать новую, которая пользуется электронными средствами. А эта аудитория с другими потребностями и интересами, другая по возрасту».

9 сентября того же года главный редактор «Нескучного сада» и портала «Милосердие.ру» Юлия Данилова сообщила, что интернет-журнал «Нескучный сад» прекращает свою работу в связи с проблемами в финансировании. Основной причиной закрытия журнала стало то, что в 2013 году проект не получил необходимого количества пожертвований. Возможность сокращения штата или размещения рекламы руководители не рассматривали. В условиях недостаточного финансирования владельцы сайта приняли решение сконцентрироваться на развитии другого, аналогичного проекта — «Милосердие.ру», который на тот момент являлся крупнейшим из сайтов подобной тематики. По словам Юлии Даниловой

«„Нескучный сад“ — это некоммерческий проект, и логично, что когда деньги кончились, его закрыли. Мы надеемся, что теперь несколько расширится тематика портала „Милосердие.ру“. Там была маленькая команда, и мы не успевали охватывать всё даже по теме благотворительности. Это сайт о добрых делах, в том числе не связанных с церковными структурами, и об историях тех, кому нужна помощь».

Впоследствии Юлия Данилова отметила и то, что по её мнению «разговор о вере в СМИ на сегодня исчерпался»:

мне кажется, главная трудность <…> в том, что сам этот дискурс о вере, сам разговор о вере в СМИ на сегодня совершенно исчерпался. Все главное сказано, причём по много раз, всё протоптано, всё повторено. По нашему опыту «Нескучного сада», мы стали с этим сталкиваться: об этом мы уже сказали, и об этом сказали, и об этом мы сказали, об этом мы поговорили, осталось, что ли, расследовать имущественные коллизии, исторические повороты, кто кого гнал, кто на ком стоял, и по какой административной причине уехали какие мощи… Это не религиозный разговор — это журналистика расследований, связанная с религией.

Оценки

Анна Гумерова, рецензируя первый номер журнала, написала:

«его общий настрой уже вполне определен. Этот журнал о делах милосердия — не просто праздный призыв к ним; это, если хотите, руководство к действию. Авторы статей не пытаются скрыть трудности, но тем не менее видно, что их самих эти трудности не отпугивают и не ввергают в уныние».

Как отмечалось на портале Полит.ру в октябре 2007 года:

«Нескучный сад» к миссионерской направленности добавляет более практическую, о чем прямо говорит его подзаголовок «православный журнал о делах милосердия». Он пытается выступать коллективным организатором благотворительной деятельности, задействуя, в том числе, и интернет-ресурсы. Журнал не просто зазывает людей в лоно церкви. Он призывает их к конкретным делам. Например, имеется сайт «Miloserdie.ru», полностью посвященный благотворительности, он непосредственно связывает людей, которые нуждаются в помощи с теми, кто может её оказать. Вокруг сайта собралось уже целое сообщество добровольцев.

Максим Антипов и Людмила Рачкова в феврале 2008 года дали такую оценку журналу:

Задуманный как журнал о делах милосердия, он вышел за рамки вопросов «социального служения». Главный вопрос, который ставит редакция перед собой и своими читателями: «Как быть православным в современном мире?»

Писательница, обозреватель «Российской газеты» Мария Городова в марте 2011 года сказала:

журналы «Фома» и «Нескучный сад» изначально задали достаточно высокую планку в церковной журналистике, и я с удовольствием наблюдаю, что они держат этот уровень. Это серьёзная, профессиональная и конкурентоспособная журналистика, сделанная православными людьми.

Журналистка Ксения Лученко в июне 2012 года писала:

Журнал «Нескучный сад» все эти годы существовал <…>, трансформируясь из катехизического журнала о добрых делах в церковно-общественный ежемесячник. Пожалуй, это единственный православный журнал, который выдерживает профессиональные стандарты качества и форматы (разве что ещё ЖМП, где тоже почти все сотрудники раньше работали в «больших СМИ»). В последнее время «Нескучный сад» балансирует на грани: оставаясь при официальной церковной структуре, журнал публикует довольно резкие тексты, в том числе — репортажи с митингов оппозиции, антипутинские авторские колонки (можно упомянуть среди авторов священника Фёдора Людоговского, библеиста Андрея Десницкого и других), контрвью по горячим темам — «Пусси Райот» и выставка Гельмана в Краснодаре.

Ссылки

• [vstrecha.glasnet.ru/nc/ архив за 2001 год]
• [www.pravmir.ru/tag/neskuchnyj-sad/ Нескучный сад] на сайте «Православие и мир»

Отрывок, характеризующий Нескучный сад (журнал)

– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.


На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.