Нестайко, Всеволод Зиновьевич

Всеволод Зиновьевич Нестайко
укр. Всеволод Зіновійович Нестайко
Дата рождения:	30 января 1930(1930-01-30)
Место рождения:	Бердичев (сейчас Бердичевский район, Житомирская область), УССР, СССР
Дата смерти:	16 августа 2014(2014-08-16) (84 года)
Место смерти:	Киев, Украина
Гражданство:	СССР СССР, Украина Украина
Род деятельности:	прозаик, драматург, детский писатель
Годы творчества:	1956—2014
Направление:	детская литература
Жанр:	проза, детская литература, повесть, сказка, рассказ, пьеса
Язык произведений:	русский, украинский
Дебют:	«Шурка и Шурко»
Премии:	им. Леси Украинки; им. Николая Трублаини; им. Александра Копыленко; вторая премия на первом Всесоюзном конкурсе на лучшую книгу для детей; трилогия «Тореадоры из Васюковки» внесена в Особый почётный список имени Х. К. Андерсена
Награды:
[www.lib.ru/SU/UKRAINA/NESTAJKO/ Произведения на сайте Lib.ru]

Все́волод Зино́вьевич Нестайко (укр. Всеволод Зіновійович Нестайко; 30 января 1930, Бердичев (сейчас Бердичевский район, Житомирская область), УССР, СССР — 16 августа 2014, Киев, Украина) — советский и украинский детский писатель, классик современной украинской детской литературы.

Лауреат многих литературных премий, кавалер Ордена князя Ярослава Мудрого V степени.

Семья

Зиновий Нестайко, отец В. Нестайко, по одним данным родился в Чернелице, по другим — в Вене. Окончил гимназию в городе Бучаче. Во время Первой мировой войны вступил в ряды украинских сечевых стрельцов, воевал в составе Украинской Галицкой армии, попал в польский лагерь для пленных. Работал в Проскурове (сейчас Хмельницкий) на сахарном заводе. В 1933 году был арестован чекистами и погиб в концентрационном лагере.

Мать Нестайко преподавала русский язык и литературу. После смерти отца в 1933 году переехала с сыном к родственникам в Киев, где во время нацистской оккупации организовала маленькую подпольную школу.

Дед по отцовской линии, о. Денис Нестайко, — многолетний греко-католический декан и настоятель в городе Бучач (Тернопольская область), известный украинский общественный деятель Бучацкого уезда. Считался выдающимся церковным деятелем на Галичине. Дед умер в 1936 году. Писатель неоднократно находился в Бучаче и навещал его могилу, передал для Бучацкого районного краеведческого музея личные вещи родственников.

По словам самого Нестайко, от деда по материнской линии, Ивана Семёновича Довганюка, он унаследовал необычное чувство юмора.

Биография

Внешние изображения
	[web.archive.org/web/20070313100902/www.president.gov.ua/ru/gallery/image/?id=3595 Фотография В. Нестайко на сайте Президента Украины]

Родился Всеволод Зиновьевич 30 января 1930 года в Бердичеве.

В детстве вместе с соседом и сверстником Витасиком Дяченко Нестайко увлекался творчеством Николая Трублаини («Лахтак», «Шхуна „Колумб“»), Марка Твена («Приключения Тома Сойера», «Приключения Гекльберри Финна»), Джека Лондона, Жюля Верна, Антона Чехова и Бориса Житкова. Друзья мечтали стать капитанами далёкого плавания. Как оказалось, из-за особенностей зрения (дальтонизма) Нестайко не мог стать моряком, а сосед таки стал капитаном.

Мать Нестайко считала, что он «должен знать язык своего отца», поэтому отдала сына в украинскую школу. По окончанию Всеволодом Зиновьевичем четвёртого класса, когда ему было одиннадцать лет, началась Великая Отечественная война. В силу обстоятельств террора и войны не учился в пятом и девятом классах. Курс пятого класса ему преподала мать. После освобождения Киева будущий писатель сразу пошёл в шестой класс. Курс девятого класса прошёл самостоятельно за два месяца. Закончив восьмой класс экстерном, перешёл в десятый класс. Нестайко закончил десятилетнюю общую среднюю школу с одной четвёркой (по физике) в табеле, с серебряной медалью.

Из-за болезни Всеволода они с матерью не смогли выехать с оккупированной территории. На всю оставшуюся жизнь запомнил Всеволод Нестайко ужасы войны и оккупации. Так, однажды, он стал свидетелем того, как в Киеве по улице Жадановского немцы гнали евреев, среди которых было много детей, на расстрел.

Окончив школу, в 1947 году поступил на славянское отделение филологического института Киевского государственного университета им. Тараса Шевченко и закончил обучение в 1952 году. В 1948 году работал статистом в Киевском театре русской драмы. Будучи ещё студентом, работал в редакции журнала «Днипро». Затем пять лет был литредактором-корректором в «Барвинку», где с ним трудилась приёмная дочь Остапа Вишни. Потом была работа в издательстве «Молодь». С 1956 по 1987 года был заведующим редакцией в издательстве «Веселка». В это время вступает в КПСС, членом которой являлся 13 лет. Заявление о выходе из партии написал в один день с Олесем Гончаром.

Всеволод Нестайко был знаком со многими известными советскими писателями, в частности, с Валентином Бычко, Григором Тютюнником, Линой Костенко.

В 1958 году Всеволод Нестайко стал членом Союза писателей УССР. Рекомендацию дали Дмитрий Васильевич Ткач, Оксана Дмитриевна Иваненко и Александр Иванович Копыленко.

Вёл программу на Национальном радио Украины «Радіобайка Всеволода Нестайка» (рус. «Радиобасня Всеволода Нестайко»).

Скончался 16 августа 2014 года в Киеве, где он жил и работал последние годы.

Литературная деятельность

Первый рассказ Нестайко написал в восьмилетнем возрасте. В рассказе шла речь об отважном охотнике, который охотился на бенгальского тигра в Африке. У охотника «ноги были волосатые, как у всех мужчин». Мать писателя этот рассказ очень развеселил.

А когда я стал по-настоящему взрослым, мне захотелось вернуться назад в детство — ещё поиграть, ещё посмеяться, ещё пошалить… Выход был один — стать детским писателем. Так я и сделал. И, помня своё невесёлое детство, я пытался писать как можно веселее.

Оригинальный текст (укр.)  

А коли я став по-справжньому дорослим, мені страшенно захотілося повернутись назад у дитинство — догратися, досміятися, добешкетувати... Вихід був один — стати дитячим письменником. Так я й зробив. І, пам’ятаючи своє невеселе дитинство, я намагався писати якомога веселіше.

За пятьдесят лет творчества В. Нестайко издал около сорока книг, рассказов, сказок, повестей и пьес. Для его произведений характерно юмористическое обыгрывание имён и ситуаций.

По словам самого Нестайко, главную роль в становлении его как детского писателя сыграла Ирина Исаевна Шкаровская, которая работала завотделом в журнале «Барвинок». Первый рассказ для детей Всеволод Нестайко напечатал в журнале «Барвинок» в 24 года. Также в то же время печатался в «Пионерии». Первая книжка «Шурка и Шурко» вышла в свет в 1956 году. Первую сказку писателя «В Стране Солнечных Зайчиков» издали в 1959 году. Книга сразу же стала очень популярной и была переведена не несколько языков мира (русский, белорусский, английский, литовский, латышский, эстонский и др.). О том, как родилась идея этой сказки, рассказывал детский писатель и приятель Всеволода Зиновьевича Анатолий Костецкий:

В одно солнечное утро перед пробуждением Всеволоду Нестайко приснилось, что на его носу сидит живой солнечный зайчик и золотой кисточкой рисует на его щеках веснушки. Писатель проснулся и почувствовал какую-то необычную радость и ему ужасно захотелось сразу же сесть за письменный стол и начать писать о тех щекочущих солнечных зайчиках.

Оригинальный текст (укр.)  

Одного сонячного ранку перед пробудженням Всеволоду Нестайку наснилося, що на його носі сидить живий сонячний зайчик і золотим пензликом малює на його щоках ластовиння. Письменник прокинувся і відчув якусь незвичайну радість і йому страшенно закортіло відразу ж сісти за письмовий стіл і розпочати писати про тих лоскотливих сонячних зайчиків.

В своём творчестве Нестайко старался избегать политики. Несмотря на это, он написал два рассказа о Ленине. Но, после того, как узнал, что Ленин применял репрессии против священнослужителей, навсегда перестал упоминать его имя в своём творчестве.

В 1964 году увидела свет первая редакция «Тореадоров из Васюковки». А в 1979 году трилогия «Тореадоры из Васюковки» Международным Советом по детской и юношеской литературе была внесена в Особый почётный список им. Андерсена как одно из наиболее выдающихся произведений мировой литературы для детей.

За повесть-сказку «Необыкновенные приключения в лесной школе» Всеволод Нестайко был удостоен в 1982 году премии им. Леси Украинки, за повесть-сказку «Незнакомка из Страны Солнечных Зайчиков» — им. Николая Трублаини, за сказку «Приключения ёжика Колька Колючки и его верного друга и одноклассника зайчика Коси Вуханя» — им. Александра Копыленка. На первом Всесоюзном конкурсе на лучшую книгу для детей за повесть в рассказах «Пятёрка с хвостиком» Нестайко был удостоен второй премии.

Произведения В. Нестайко переведены на двадцать языков мира, в том числе на русский, английский, немецкий, французский, испанский, арабский, бенгали, венгерский, румынский, болгарский, словацкий и другие. По его повестям и рассказам поставлены фильмы «Единица с обманом», «Чудеса в Гарбузянах», короткометражная лента «Тореадоры из Васюковки».

В начале 2000 года напечатал в «Барвинке» повесть-сказку «Кузнецы счастья, или Новогодний детектив».

В 2004 году В. Нестайко вместе с поэтом и редактором Иваном Малковичем обработали и опубликовали новую авторскую редакцию книги «Тореадоры из Васюковки». Сочинение лишено некоторых неизбежных идеологических наслоений прошлой эпохи, деталей, непонятных современному и, тем более, будущему читателю. Появились и новые эпизоды.

Список произведений

1. 1956 — сборник рассказов «Шурка и Шурко» (укр. «Шурка і Шурко»);
2. 1957 — сборник рассказов «Это было в Киеве» (укр. «Це було в Києві»);
3. 1960 — «Спутник Лира-3» (укр. «Супутник Ліра-3»);
4. 1963 — «Космо-Натка» (укр. «Космо-Натка»);
5. 1968 — пьеса «Марсианский жених» (укр. «Марсіанський жених»);
6. 1970 — пьеса «Робинзон Кукурузо» (укр. «Робінзон Кукурузо»);
7. 1975 — пьеса «Витька Магеллан» (укр. «Вітька Магеллан»);
8. 1975 — повесть-сказка «Алексей, Веселесик и Шутка-птица» (укр. «Олексій, Веселесик і Жарт-птиця»);
9. 1973 — трилогия «Тореадоры из Васюковки» (укр. «Тореадори з Васюківки»):
   1. 1964 — повесть «Приключения Робинзона Кукурузо» (укр. «Пригоди Робінзона Кукурузо»);
   2. 1966 — «Незнакомец из тринадцатой квартиры» (укр. «Незнайомець з тринадцятої квартири»);
   3. 1970 — повесть «Тайна трех неизвестных» (укр. «Таємниця трьох невідомих»);
10. 1972 — сказка «Приключения близнецов-козлят» (укр. «Пригоди близнят-козенят»);
11. 1978 — повесть «Приключения Грицька Половинки» (укр. «Пригоди Грицька Половинки»);
12. 1979 — повесть «Приключения журавлика» (укр. «Пригоди журавлика»);
13. 1981 — повесть «Необычные приключения в лесной школе» (укр. «Незвичайні пригоди у лісовій школі»);
14. 1982 — повесть-сказка «Тайна старого клоуна» (укр. «Таємниця старого клоуна»);
15. 1983 — пьеса «Пересадка сердца» (укр. «Пересадка серця»);
16. 1984 — повесть «Чудеса в Гарбузянах» (укр. «Чудеса в Гарбузянах»);
17. 1986 — повесть «Тайна Вити Зайчика» (укр. «Таємниця Віті Зайчика»);
18. 1987 — повесть «Сундучок с секретом или Тайны квартиры номер семь» (укр. «Скринька з секретом або Таємниці квартири номер сім»);
19. 1989 — сборник пьес «Следствие идёт» (укр. «Слідство триває»);
20. 1990 — сборник детективов «Таинственный голос за спиной» (укр. «Таємничий голос за спиною»);
21. 1990 — «О комарике Зюзе» (укр. «Про комарика Зюзю»);
22. 1994 — трилогия «В Стране Солнечных Зайчиков» (укр. «В Країні Сонячних Зайчиків»):
    1. 1959 — повесть-сказка «В Стране Солнечных Зайчиков» (укр. «В Країні Сонячних Зайчиків»);
    2. 1988 — «Незнакомка из Страны Солнечных Зайчиков» (укр. «Незнайомка з Країни Сонячних Зайчиків»);
    3. «В Стране Лунных Зайчиков» (укр. «В Країні Місячних Зайчиків»);
23. 1994 — повесть «Сказочные приключения Грайлика» (укр. «Казкові пригоди Грайлика»);
24. 1995 — повесть-сказка «Чорли» (укр. «Чорлі»);
25. 1995 — сборник «Невероятные детективы» (укр. «Неймовірні детективи»):
    1. 1992 — повесть «„Барабашка“ прячется под землёй» (укр. «„Барабашка“ ховається під землею»);
26. ~ 2003 — детективная сказка «Кузнецы Счастья, или Новогодний детектив» (укр. «Ковалі Щастя, або Новорічний детектив»);
27. 2006 — повесть-сказка «Волшебные очки» (укр. «Чарівні окуляри»);
28. 2009 — повесть «Новейшие приключения Коси Вуханя и Колька Колючки» (укр. «Найновіші пригоди Косі Вуханя та Колька Колючки»);
29. 2010 — «Удивительные приключения необычной принцессы» (укр. «Дивовижні пригоди незвичайної принцеси»);
30. 2010 — сборник «Супер „Б“ с „фрикадельками“» (укр. «Супер „Б“ з „фрикадельками“»):
    1. 1976 — повесть «Единица с обманом» (укр. «Одиниця з обманом»);
    2. 1985 — повесть «Пятёрка с хвостиком» (укр. «П’ятірка з хвостиком»);
    3. 2010 — повесть «Супер „Б“ с „фрикадельками“» (укр. «Супер „Б“ з „фрикадельками“»).

Признание и награды

Многие современные украинские писатели одобрительно отзываются о творчестве Всеволода Нестайко, считают его классиком и мастером слова.

Согласно социологическим опросам, которые провели в 1990—1992 годах Государственная библиотека для детей и Министерство культуры, произведения Всеволода Нестайко признаны лидерами читательского интереса. Творчество Нестайко вошло в золотой фонд детской литературы.

Орден

• Указом Президента Украины Виктора Ющенко № 53/2010 от 20 января писателя награждено Орденом князя Ярослава Мудрого V степени.

Литературные премии

• Премия имени Леси Украинки (1982) — за повесть-сказку «Необыкновенные приключения в лесной школе».
• Премия имени Николая Трублаини — за повесть-сказку «Незнакомка из Страны Солнечных Зайчиков».
• Премии имени Александра Копыленко — за сказку «Приключения ёжика Колька Колючки и его верного друга и одноклассника зайчика Коси Вуханя».
• Вторая Премия Первого Всесоюзного конкурса на лучшую книгу для детей — за повесть в рассказах «Пятерка с хвостиком».
• Медаль Макаренко.
• Международный совет по детской и юношеской литературе внёс трилогию «Тореадоры из Васюковки» в Особый почетный список Г. Х. Андерсена как одно из величайших произведений современной детской литературы (1979).
• Отличие «Золотой писатель Украины» (2012, вручил Юрий Логуш).

Международные награды фильмов, снятых по мотивам произведений В. Нестайко

• Гран-при Международного кинофестиваля в Мюнхене (1968), главная премия Международного кинофестиваля в Австрии и главная премия Международного фестиваля в Алегзандрии (Австралия, 1969) — за телефильм «Тореадоры из Васюковки».
• Премия Всесоюзного кинофестиваля в Киеве (1984) и специальный приз на кинофестивале в Габрово (Болгария, 1985) — за фильм «Единица с обманом».

Литература

На украинском языке

• Мельничук Б., Федечко М. Нестайко Всеволод Зіновійович: Тернопільський енциклопедичний словник / Яворський Г. та ін. — Тернопіль: Збруч, 2010. — Т. 4. — 413 с. — ISBN 978-966-528-318-8.
• Барановська Софія. Рід Нестайків: Бучач і Бучаччина. Історично-мемуарний збірник / Островерха М. та ін. — Нью-Йорк, Лондон, Париж, Сідней, Торонто: НТШ, Український архів, 1972. — Т. XXVII. — 944 с.
• Шипилявий Степан. Бучаччина в боротьбі за самостійну Українську державу: Бучач і Бучаччина. Історично-мемуарний збірник / Островерха М. та ін. — Нью-Йорк, Лондон, Париж, Сідней, Торонто: НТШ, Український архів, 1972. — Т. XXVII. — 944 с.

На английском языке

• International Board on Books for Young People. [books.google.ru/books/about/1979_International_Year_of_the_Child.html?id=T4SNtgAACAAJ&redir_esc=y 1979, International Year of the Child: Special Hans Christian Andersen Honor List 1979 ; a Selection of Outstanding Children's Books from 19 Countries]. — Stougaard Jensen, 1979. — 44 с.

Ссылки

• [bookz.ru/authors/vsevolod-nestaiko.html Произведения В. Нестайко (на рус. и укр. языках)] в электронной библиотеке bookz.ru.
• [chytanka.com.ua/ebooks/index.php?action=search_show_list&author_name=%CD%E5%F1%F2%E0%E9%EA%EE%20%C2%F1%E5%E2%EE%EB%EE%E4 Книги Всеволода Нестайка] на Читанке.  (укр.)
• [chtyvo.org.ua/authors/Nestaiko/ Произведения В. Нестайка] в электронной библиотеке «Чтиво».  (укр.)
• [ukrcenter.com/%D0%9B%D1%96%D1%82%D0%B5%D1%80%D0%B0%D1%82%D1%83%D1%80%D0%B0/19534/%D0%92%D1%81%D0%B5%D0%B2%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%B4-%D0%9D%D0%B5%D1%81%D1%82%D0%B0%D0%B9%D0%BA%D0%BE Произведения В. Нестайка] в библиотеке ukrcenter.com.  (укр.)

СССР   Украина   Литература   Персоналии

Отрывок, характеризующий Нестайко, Всеволод Зиновьевич

Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?
– Вероятно, пойдут вперед, – видимо, не желая при посторонних говорить более, отвечал Болконский.
Берг воспользовался случаем спросить с особенною учтивостию, будут ли выдавать теперь, как слышно было, удвоенное фуражное армейским ротным командирам? На это князь Андрей с улыбкой отвечал, что он не может судить о столь важных государственных распоряжениях, и Берг радостно рассмеялся.
– Об вашем деле, – обратился князь Андрей опять к Борису, – мы поговорим после, и он оглянулся на Ростова. – Вы приходите ко мне после смотра, мы всё сделаем, что можно будет.
И, оглянув комнату, он обратился к Ростову, которого положение детского непреодолимого конфуза, переходящего в озлобление, он и не удостоивал заметить, и сказал:
– Вы, кажется, про Шенграбенское дело рассказывали? Вы были там?
– Я был там, – с озлоблением сказал Ростов, как будто бы этим желая оскорбить адъютанта.
Болконский заметил состояние гусара, и оно ему показалось забавно. Он слегка презрительно улыбнулся.
– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.
Ростов вспомнил то, что ему надо было ответить, только тогда, когда он уже вышел. И еще более был он сердит за то, что забыл сказать это. Ростов сейчас же велел подать свою лошадь и, сухо простившись с Борисом, поехал к себе. Ехать ли ему завтра в главную квартиру и вызвать этого ломающегося адъютанта или, в самом деле, оставить это дело так? был вопрос, который мучил его всю дорогу. То он с злобой думал о том, с каким бы удовольствием он увидал испуг этого маленького, слабого и гордого человечка под его пистолетом, то он с удивлением чувствовал, что из всех людей, которых он знал, никого бы он столько не желал иметь своим другом, как этого ненавидимого им адъютантика.


На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.
С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.
С раннего утра начались напряженные хлопоты и усилия, и в 10 часов всё пришло в требуемый порядок. На огромном поле стали ряды. Армия вся была вытянута в три линии. Спереди кавалерия, сзади артиллерия, еще сзади пехота.
Между каждым рядом войск была как бы улица. Резко отделялись одна от другой три части этой армии: боевая Кутузовская (в которой на правом фланге в передней линии стояли павлоградцы), пришедшие из России армейские и гвардейские полки и австрийское войско. Но все стояли под одну линию, под одним начальством и в одинаковом порядке.
Как ветер по листьям пронесся взволнованный шопот: «едут! едут!» Послышались испуганные голоса, и по всем войскам пробежала волна суеты последних приготовлений.
Впереди от Ольмюца показалась подвигавшаяся группа. И в это же время, хотя день был безветренный, легкая струя ветра пробежала по армии и чуть заколебала флюгера пик и распущенные знамена, затрепавшиеся о свои древки. Казалось, сама армия этим легким движением выражала свою радость при приближении государей. Послышался один голос: «Смирно!» Потом, как петухи на заре, повторились голоса в разных концах. И всё затихло.
В мертвой тишине слышался топот только лошадей. То была свита императоров. Государи подъехали к флангу и раздались звуки трубачей первого кавалерийского полка, игравшие генерал марш. Казалось, не трубачи это играли, а сама армия, радуясь приближению государя, естественно издавала эти звуки. Из за этих звуков отчетливо послышался один молодой, ласковый голос императора Александра. Он сказал приветствие, и первый полк гаркнул: Урра! так оглушительно, продолжительно, радостно, что сами люди ужаснулись численности и силе той громады, которую они составляли.
Ростов, стоя в первых рядах Кутузовской армии, к которой к первой подъехал государь, испытывал то же чувство, какое испытывал каждый человек этой армии, – чувство самозабвения, гордого сознания могущества и страстного влечения к тому, кто был причиной этого торжества.
Он чувствовал, что от одного слова этого человека зависело то, чтобы вся громада эта (и он, связанный с ней, – ничтожная песчинка) пошла бы в огонь и в воду, на преступление, на смерть или на величайшее геройство, и потому то он не мог не трепетать и не замирать при виде этого приближающегося слова.
– Урра! Урра! Урра! – гремело со всех сторон, и один полк за другим принимал государя звуками генерал марша; потом Урра!… генерал марш и опять Урра! и Урра!! которые, всё усиливаясь и прибывая, сливались в оглушительный гул.
Пока не подъезжал еще государь, каждый полк в своей безмолвности и неподвижности казался безжизненным телом; только сравнивался с ним государь, полк оживлялся и гремел, присоединяясь к реву всей той линии, которую уже проехал государь. При страшном, оглушительном звуке этих голосов, посреди масс войска, неподвижных, как бы окаменевших в своих четвероугольниках, небрежно, но симметрично и, главное, свободно двигались сотни всадников свиты и впереди их два человека – императоры. На них то безраздельно было сосредоточено сдержанно страстное внимание всей этой массы людей.
Красивый, молодой император Александр, в конно гвардейском мундире, в треугольной шляпе, надетой с поля, своим приятным лицом и звучным, негромким голосом привлекал всю силу внимания.
Ростов стоял недалеко от трубачей и издалека своими зоркими глазами узнал государя и следил за его приближением. Когда государь приблизился на расстояние 20 ти шагов и Николай ясно, до всех подробностей, рассмотрел прекрасное, молодое и счастливое лицо императора, он испытал чувство нежности и восторга, подобного которому он еще не испытывал. Всё – всякая черта, всякое движение – казалось ему прелестно в государе.
Остановившись против Павлоградского полка, государь сказал что то по французски австрийскому императору и улыбнулся.
Увидав эту улыбку, Ростов сам невольно начал улыбаться и почувствовал еще сильнейший прилив любви к своему государю. Ему хотелось выказать чем нибудь свою любовь к государю. Он знал, что это невозможно, и ему хотелось плакать.
Государь вызвал полкового командира и сказал ему несколько слов.
«Боже мой! что бы со мной было, ежели бы ко мне обратился государь! – думал Ростов: – я бы умер от счастия».
Государь обратился и к офицерам:
– Всех, господа (каждое слово слышалось Ростову, как звук с неба), благодарю от всей души.
Как бы счастлив был Ростов, ежели бы мог теперь умереть за своего царя!
– Вы заслужили георгиевские знамена и будете их достойны.
«Только умереть, умереть за него!» думал Ростов.
Государь еще сказал что то, чего не расслышал Ростов, и солдаты, надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы выразить вполне свой восторг к государю.
Государь постоял несколько секунд против гусар, как будто он был в нерешимости.
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов.
Когда государь объехал почти все полки, войска стали проходить мимо его церемониальным маршем, и Ростов на вновь купленном у Денисова Бедуине проехал в замке своего эскадрона, т. е. один и совершенно на виду перед государем.
Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.
Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным лицом, чортом , как говорил Денисов, проехал мимо государя.
– Молодцы павлоградцы! – проговорил государь.
«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.


На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.
– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе .к солнцу.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой помощи другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся за Бориса и пошел с ним к князю Долгорукову.