Нестеров, Степан Кузьмич

Степан Кузьмич Нестеров
Дата рождения	18 декабря 1906(1906-12-18)
Место рождения	Талицкий Чамлык, Тамбовская губерния
Дата смерти	20 октября 1944(1944-10-20) (37 лет)
Место смерти	Восточная Пруссия
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	танковые войска
Звание
Командовал	26-я гвардейская танковая бригада 2-го гвардейского Тацинского танкового корпуса
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Степа́н Кузьми́ч Не́стеров (1906—1944) — Герой Советского Союза, участник Великой Отечественной войны, гвардии полковник, уроженец Добринского района Липецкой области.

Биография

Степан Кузьмич Нестеров родился 18 декабря 1906 года в селе Талицкий Чамлык (ныне — Добринского района Липецкой области) в крестьянской семье. Окончил 4 класса церковно-приходской школы. В 1927 году уехал в столицу Узбекистана город Ташкент на строительство плотины, работал бетонщиком.

В 1928 году был призван в Красную Армию, с которой навсегда связал свою жизнь. Служил в кавалерийских частях. Окончив курсы младших командиров, стал командиром отделения, а затем старшиной эскадрона.

В начале 1930-х годов С. К. Нестеров перешёл на службу в танковые и механизированные войска. В 1935 году окончил Ленинградские бронетанковые курсы, стал командиром танка, а через некоторое время назначен командиром танкового взвода.

Во время советско-финской войны С. К. Нестеров был начальником штаба танкового батальона. В 1941 году заочно окончил Военную академию бронетанковых и механизированных войск.

Начало Великой Отечественной войны

С октября 1941 года Нестеров на фронтах Великой Отечественной войны. Первое время он начальник штаба танкового батальона, а затем полка. В июне 1942 года Нестеров назначен командиром 130-й танковой бригады 24-го танкового корпуса. Танкисты Нестерова участвовали в боях под Старым Осколом, в удержании плацдарма на западном берегу Дона в районе Коротояка.

Оборона Сталинграда 1942—1943

19 ноября 1942 года началась историческая битва по разгрому немцев на Волге. Умение и опыт комбрига Нестерова особенно проявились в одной из самых смелых с точки зрения полководческого искусства операций Великой Отечественной войны. Развертывалась она уже после окружения немецких войск под Сталинградом. Чтобы отодвинуть подальше внешний фронт этого окружения, Верховное Главнокомандование решило нанести два сходящихся удара на западном берегу Дона.

Шесть дней наступления по тылам противника стали новой боевой страницей в истории бронетанковых войск Красной Армии. Об этом писала не только наша, но и иностранная пресса. Танкисты 24-го танкового корпуса под командованием генерала В. М. Баданова перерезали ряд важных коммуникаций врага, нанесли серьёзный урон его резервам. Действия бригад были настолько стремительны и неожиданны, что немцы принимали их за налёты партизан. Рейд советских танкистов был поистине героическим — гитлеровцам пришлось снять с ближайшего к Сталинграду участка танковые соединения и бросить их на ликвидацию глубокого прорыва наших танкистов.

На станции Тацинской, которую 130-я бригада под командованием Нестерова взяла в ночном бою, был захвачен и аэродром противника, уничтожены сотни самолётов, танков, орудий, тысячи солдат и офицеров. Немцы приготовили самолёты к взлету, были заведены моторы. Но пришлось сдаваться в плен — взлётная полоса оказалась занятой советскими танками. За боевые заслуги в ходе Среднедонской операции 26 декабря 1942 года 24-й танковый корпус, в составе которого действовала бригада Нестерова, был преобразован во 2-й гвардейский танковый и удостоен почётного наименования «Тацинский». 130-я танковая бригада стала 26-й гвардейской.

Курская дуга и освобождение Смоленска и Ельни. 1943 год

После победы советских войск на Волге 26-я гвардейская танковая бригада принимает участие в Орловско-Курской битве — в знаменитом сражении под Прохоровкой гвардии подполковник Нестеров лично вёл танкистов в атаку, находясь в самом пекле боя. Бригада громит немцев на Белгородском направлении. В августе 1943 года в составе корпуса её перебрасывают на Западный фронт. Здесь танкисты под командованием комбрига Нестерова освобождают Смоленск, Ельню. За отличное выполнение приказа командования по разгрому противника в Ельне бригада получает почётное наименование «Ельнинская».

Освобождение Белоруссии и Литвы. 1944 год

В апреле 1944 года 2-й гвардейский Тацинский корпус вошёл в состав 3-го Белорусского фронта. Части бригады Нестерова утром 3 июля 1944 года одними из первых ворвались в Минск. За освобождение Минска и успешные бои в Белоруссии 26-я гвардейская танковая бригада награждена орденом Красного Знамени. В дальнейшем нестеровцы способствовали окружению большой группировки противника и участвовали в её ликвидации.

После освобождения Белоруссии воины 26-й гвардейской бригады громят врага в Литве. Особенно отличились танкисты Нестерова при освобождении Вильнюса и форсировании Немана, за что бригада была награждена орденом Суворова 2-й степени.

Бои в Восточной Пруссии. 1944 год

Когда танкисты подошли вплотную к границе с Восточной Пруссией, гвардии полковник Нестеров расстается со своей бригадой, с которой прошёл по фронтовым дорогам от Дона до Литвы. Его, как одного из опытных и талантливых командиров, назначают на должность заместителя командира 2-го гвардейского Тацинского танкового корпуса.

Заместитель командира 2-го гвардейского Краснознамённого Тацинского танкового корпуса (3-й Белорусский фронт) гвардии полковник Степан Нестеров в октябре 1944 года возглавил форсирование соединениями и частями корпуса реки Писса в районе населённого пункта Кассубен, расположенного в 14-и километрах южнее города Шталлупёнен, ныне город Нестеров Калининградской области, и обеспечил их дальнейшие успешные действия.

Утром 16 октября началась Гумбинненская наступательная операция. Для преследования отступающего противника вдоль нынешней магистрали Калининград — Нестеров были введены в бой части 2-го гвардейского Тацинского Краснознамённого танкового корпуса. Танкисты атаковали разрозненные подразделения врага, продвигаясь всё дальше вглубь Восточной Пруссии. Решительно они действовали на левом фланге, где наступление 26-й танковой и 4-й мотострелковой бригад координировал Степан Кузьмич Нестеров.

Одной из тяжёлых преград на пути советских войск была река Писса. Когда наши танки подошли к реке вплотную, противник встретил их сильным артиллерийским огнём. Гвардии полковник Нестеров, выбрав наиболее уязвимое место во вражеской обороне, приказал танковым десантам форсировать Писсу. Противник меньше всего ожидал удара со стороны заболоченного участка реки. У местечка Кассубен реку удалось форсировать.

Развивая наступление, танкисты, поддерживаемые мотострелковой бригадой, вышли к городу Шталлупёнен. В разгар боя 20 октября 1944 года гвардии полковник Степан Кузьмич Нестеров погиб западнее местечка Кассубен (ныне посёлок Ильинское Нестеровского района Калининградской области). Однако операция, начатая под умелым руководством С. К. Нестерова, была с честью завершена. Его подчинёнными город Шталлупёнен был взят, и немецкая дивизия «Герман Геринг» понесла большие потери. Плацдарм для генерального наступления Красной Армии на Восточную Пруссию был завоёван.

Гвардии полковник С. К. Нестеров похоронен с воинскими почестями в парке города Каунас (Литва).

Награды

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1945 года за мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, гвардии полковнику Нестерову Степану Кузьмичу посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Награждён двумя орденами Ленина, орденом Красного Знамени, двумя орденами Суворова 2-й степени, орденами Александра Невского, Красной Звезды, медалями.

Память

• В 1946 году в Калинградской области город Шталлупёнен переименован в Нестеров и образован Нестеровский район.
• В 1956 году в центре города Нестеров был установлен памятник Герою Советского Союза С. К. Нестерову. В 2005 году старый памятник был заменён на новый из бронзы.
• Бюст Нестерова установлен в посёлке Добринка Липецкой области.
• 21 мая 1957 года в Липецке образована улица Нестерова.
• Именем Нестерова названа средняя школа села Талицкий Чамлык Добринского района Липецкой области. На её здании установлена мемориальная доска.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=6978 Нестеров, Степан Кузьмич]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Нестеров, Степан Кузьмич

В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.
Жест этот был так не похож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу.
Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.