Киршнер, Нестор

Нестор Карлос Киршнер Остоич исп. Néstor Carlos Kirchner Ostoić<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Депутат Национального конгресса от провинции Буэнос-Айрес
3 декабря 2009 — 27 октября 2010
президент Аргентины
25 мая 2003 — 28 октября 2007
Предшественник:	Эдуардо Дуальде
Преемник:	Кристина Киршнер
Губернатор Санта-Крус
10 декабря 1991 — 25 мая 2003
Предшественник:	Рикардо дель Валь
Преемник:	Гектор Иказуриага
Мэр Рио-Гальегос
13 января 1987 — 10 декабря 1991
Предшественник:	Йорге Марчело Цепернис
Преемник:	Альфредо Анселмо Матринес
Вероисповедание:	католик
Рождение:	25 февраля 1950(1950-02-25) Рио-Гальегос, Аргентина
Смерть:	27 октября 2010(2010-10-27) (60 лет) Эль-Калафате, Санта-Крус, Аргентина
Место погребения:	Рио-Гальегос
Отец:	Нестор Карлос
Мать:	Мария Хуана Остоич
Супруга:	Кристина Киршнер
Дети:	Максимо Киршнер, Флоренсия Киршнер
Партия:	Фронт Победы
Автограф:
Награды:

Не́стор Ка́рлос Ки́ршнер Осто́ич (исп. Néstor Carlos Kirchner Ostoić; 25 февраля 1950, Рио-Гальегос, Аргентина — 27 октября 2010, Эль-Калафате, Санта-Крус, Аргентина) — Президент Аргентины с 25 мая 2003 по 28 октября 2007.

Биография

Родился 25 февраля 1950 года в Рио-Гальегос (Патагония, Аргентина) в семье эмигрантов. Отец — немецкоязычный швейцарец, был первым зубным техником в Рио-Гальегосе, подрабатывал на почте телефонистом, где познакомился с чилийкой хорватского происхождения Марией Хуаной Остоич, на которой вскоре женился. У них родились три ребёнка — Алисия (в будущем министр социального развития), Нестор (будущий президент Аргентины) и Мария Кристина (в будущем стала фармацевтом).

Нестор в 1976 году окончил Национальный университет в Ла-Плате, получив диплом юриста. В 1975 году женился на сокурснице Кристине Фернандес. После окончания университета вернулся в родной город и занялся адвокатурой. В годы военной диктатуры ему приходилось часто скрываться от властей у своих друзей. Однажды его арестовали, но через 3 дня отпустили.

В 1982 году стал работать в администрации провинции Санта-Крус, в 1987 году он возглавил администрацию родного города, а в 1991 году стал губернатором провинции Санта-Крус.

Победил на выборах 2003 года экс-президента Аргентины Менема.

Президентство

Киршнер принял бедную страну, где бушевал экономический кризис. Аргентина — страна, которая была когда-то на одном уровне с развитыми странами Европы, оказалась накрытой экономическими проблемами, долгами и коррупцией.

Вскоре после прихода к власти, Киршнер произвёл изменения в аргентинском Верховном Суде. Он обвинил определённых судей в вымогательстве и оказал давление на них, чтобы они ушли в отставку, также способствуя смещению двух других. Вместо большинства правых и неукоснительно консервативных судей, он назначил новых, кто был идеологически ближе к нему, включая двух женщин (одна из них общепризнанный атеист). Киршнер также отправил в отставку множество генералов и адмиралов, репутация некоторых из которых была запятнана злодеяниями «грязной войны».

Киршнер рассекретил архивы спецслужб, в которых содержались сведения о нацистских военных преступниках, нашедших в стране убежище после Второй мировой войны. Также была отменена амнистия военным, совершившим ужасные преступления в 1976—1983 гг. Нестор Киршнер начал выплату внешнего долга страны, вывел страну с «тёмной полосы» в истории.

Во внешней политике являлся сторонником «взвешенных» отношений с США, продолжил диалог с Великобританией по вопросу Фолклендских островов, являлся сторонником потепления и стабилизации в отношениях с Альбионом. Отношения с Европой в президентство Киршнера похолодели, Аргентина была не согласна с позицией ЕС в ВТО. Отводил центральную роль в решении международных проблем Организации Объединенных Наций (ООН). Был противником расширения Совета безопасности ООН за счёт Германии, Японии, Индии и Бразилии. Большое внимание Киршнер уделял борьбе с терроризмом, выступил с осуждением терактов в России. Сторонник участия Аргентины в миротворческих операциях ООН (направил в «горячие точки» 653 миротворца). Поддерживал разоружение и политику нераспространения ядерного оружия. Осудил военную операцию НАТО в Ираке, считая, что главную роль в урегулировании должна занять ООН. Осуждал как палестинцев, так и израильтян в ближневосточном конфликте. Был противником блокады Кубы американцами.

Партия Киршнера «Фронт победы» одержала победу на парламентских выборах 2005 года (набрала более 40 % голосов избирателей).

Однако в 2007 году он заявил, что не будет баллотироваться на пост президента Аргентины, несмотря на поддержку более 60 % населения страны. Ушёл в отставку с поста президента страны 28 октября 2007 года в связи с избранием нового президента — его жены Кристины Киршнер.

Критика

Несмотря на его высокую поддержку народом, он подвергался критике со стороны некоторых журналистов и политологов, которые обвиняли Нестора в злоупотреблении властью и излишней централизации власти.

После президентства

После отставки Киршнер оставался влиятельной фигурой «при буэнос-айресском» дворе. 3 декабря 2009 года избран депутатом Национального конгресса. 7 февраля 2010 года у Нестора Киршнера произошла блокировка сонной артерии. Он был экстренно госпитализирован и прооперирован.

В мае 2010 года Нестор Киршнер был избран генеральным секретарём Союза южноамериканских наций на чрезвычайном саммите этой организации в аргентинском городе Кампана. В качестве парламентария он вместе с супругой-президентом активно поддерживал закон о легализации однополых браков.

Умер 27 октября 2010 года в больнице города Эль-Калафате, провинция Санта-Крус. Похоронен в своём родном городе Рио-Гальегос на юге страны. Погребальную процессию возглавляла его вдова Кристина Киршнер, сопровождаемая несколькими тысячами людей. В Бразилии и Венесуэле был объявлен трёхдневный траур.

Личная жизнь

Жена — Кристина Фернандес де Киршнер, президент Аргентины с 2007 по 2015 год.

Литература

• «Лидеры стран мира», Харвест, 2006 год, с. 17-19.

Ссылки

• [www.mid.ru/NS-RLAT.NSF/601debeef6efe270432569dc002f680c/52f76e5a5e8e4314c325719d00457c76?OpenDocument Позиция Аргентины по основным международным проблемам]

Отрывок, характеризующий Киршнер, Нестор

Наташа встала и присела великолепной графине. Наташе так приятна была похвала этой блестящей красавицы, что она покраснела от удовольствия.
– Я теперь тоже хочу сделаться москвичкой, – говорила Элен. – И как вам не совестно зарыть такие перлы в деревне!
Графиня Безухая, по справедливости, имела репутацию обворожительной женщины. Она могла говорить то, чего не думала, и в особенности льстить, совершенно просто и натурально.
– Нет, милый граф, вы мне позвольте заняться вашими дочерьми. Я хоть теперь здесь не надолго. И вы тоже. Я постараюсь повеселить ваших. Я еще в Петербурге много слышала о вас, и хотела вас узнать, – сказала она Наташе с своей однообразно красивой улыбкой. – Я слышала о вас и от моего пажа – Друбецкого. Вы слышали, он женится? И от друга моего мужа – Болконского, князя Андрея Болконского, – сказала она с особенным ударением, намекая этим на то, что она знала отношения его к Наташе. – Она попросила, чтобы лучше познакомиться, позволить одной из барышень посидеть остальную часть спектакля в ее ложе, и Наташа перешла к ней.
В третьем акте был на сцене представлен дворец, в котором горело много свечей и повешены были картины, изображавшие рыцарей с бородками. В середине стояли, вероятно, царь и царица. Царь замахал правою рукою, и, видимо робея, дурно пропел что то, и сел на малиновый трон. Девица, бывшая сначала в белом, потом в голубом, теперь была одета в одной рубашке с распущенными волосами и стояла около трона. Она о чем то горестно пела, обращаясь к царице; но царь строго махнул рукой, и с боков вышли мужчины с голыми ногами и женщины с голыми ногами, и стали танцовать все вместе. Потом скрипки заиграли очень тонко и весело, одна из девиц с голыми толстыми ногами и худыми руками, отделившись от других, отошла за кулисы, поправила корсаж, вышла на середину и стала прыгать и скоро бить одной ногой о другую. Все в партере захлопали руками и закричали браво. Потом один мужчина стал в угол. В оркестре заиграли громче в цимбалы и трубы, и один этот мужчина с голыми ногами стал прыгать очень высоко и семенить ногами. (Мужчина этот был Duport, получавший 60 тысяч в год за это искусство.) Все в партере, в ложах и райке стали хлопать и кричать изо всех сил, и мужчина остановился и стал улыбаться и кланяться на все стороны. Потом танцовали еще другие, с голыми ногами, мужчины и женщины, потом опять один из царей закричал что то под музыку, и все стали петь. Но вдруг сделалась буря, в оркестре послышались хроматические гаммы и аккорды уменьшенной септимы, и все побежали и потащили опять одного из присутствующих за кулисы, и занавесь опустилась. Опять между зрителями поднялся страшный шум и треск, и все с восторженными лицами стали кричать: Дюпора! Дюпора! Дюпора! Наташа уже не находила этого странным. Она с удовольствием, радостно улыбаясь, смотрела вокруг себя.
– N'est ce pas qu'il est admirable – Duport? [Неправда ли, Дюпор восхитителен?] – сказала Элен, обращаясь к ней.
– Oh, oui, [О, да,] – отвечала Наташа.


В антракте в ложе Элен пахнуло холодом, отворилась дверь и, нагибаясь и стараясь не зацепить кого нибудь, вошел Анатоль.
– Позвольте мне вам представить брата, – беспокойно перебегая глазами с Наташи на Анатоля, сказала Элен. Наташа через голое плечо оборотила к красавцу свою хорошенькую головку и улыбнулась. Анатоль, который вблизи был так же хорош, как и издали, подсел к ней и сказал, что давно желал иметь это удовольствие, еще с Нарышкинского бала, на котором он имел удовольствие, которое не забыл, видеть ее. Курагин с женщинами был гораздо умнее и проще, чем в мужском обществе. Он говорил смело и просто, и Наташу странно и приятно поразило то, что не только не было ничего такого страшного в этом человеке, про которого так много рассказывали, но что напротив у него была самая наивная, веселая и добродушная улыбка.
Курагин спросил про впечатление спектакля и рассказал ей про то, как в прошлый спектакль Семенова играя, упала.
– А знаете, графиня, – сказал он, вдруг обращаясь к ней, как к старой давнишней знакомой, – у нас устраивается карусель в костюмах; вам бы надо участвовать в нем: будет очень весело. Все сбираются у Карагиных. Пожалуйста приезжайте, право, а? – проговорил он.
Говоря это, он не спускал улыбающихся глаз с лица, с шеи, с оголенных рук Наташи. Наташа несомненно знала, что он восхищается ею. Ей было это приятно, но почему то ей тесно и тяжело становилось от его присутствия. Когда она не смотрела на него, она чувствовала, что он смотрел на ее плечи, и она невольно перехватывала его взгляд, чтоб он уж лучше смотрел на ее глаза. Но, глядя ему в глаза, она со страхом чувствовала, что между им и ей совсем нет той преграды стыдливости, которую она всегда чувствовала между собой и другими мужчинами. Она, сама не зная как, через пять минут чувствовала себя страшно близкой к этому человеку. Когда она отворачивалась, она боялась, как бы он сзади не взял ее за голую руку, не поцеловал бы ее в шею. Они говорили о самых простых вещах и она чувствовала, что они близки, как она никогда не была с мужчиной. Наташа оглядывалась на Элен и на отца, как будто спрашивая их, что такое это значило; но Элен была занята разговором с каким то генералом и не ответила на ее взгляд, а взгляд отца ничего не сказал ей, как только то, что он всегда говорил: «весело, ну я и рад».
В одну из минут неловкого молчания, во время которых Анатоль своими выпуклыми глазами спокойно и упорно смотрел на нее, Наташа, чтобы прервать это молчание, спросила его, как ему нравится Москва. Наташа спросила и покраснела. Ей постоянно казалось, что что то неприличное она делает, говоря с ним. Анатоль улыбнулся, как бы ободряя ее.
– Сначала мне мало нравилась, потому что, что делает город приятным, ce sont les jolies femmes, [хорошенькие женщины,] не правда ли? Ну а теперь очень нравится, – сказал он, значительно глядя на нее. – Поедете на карусель, графиня? Поезжайте, – сказал он, и, протянув руку к ее букету и понижая голос, сказал: – Vous serez la plus jolie. Venez, chere comtesse, et comme gage donnez moi cette fleur. [Вы будете самая хорошенькая. Поезжайте, милая графиня, и в залог дайте мне этот цветок.]
Наташа не поняла того, что он сказал, так же как он сам, но она чувствовала, что в непонятных словах его был неприличный умысел. Она не знала, что сказать и отвернулась, как будто не слыхала того, что он сказал. Но только что она отвернулась, она подумала, что он тут сзади так близко от нее.
«Что он теперь? Он сконфужен? Рассержен? Надо поправить это?» спрашивала она сама себя. Она не могла удержаться, чтобы не оглянуться. Она прямо в глаза взглянула ему, и его близость и уверенность, и добродушная ласковость улыбки победили ее. Она улыбнулась точно так же, как и он, глядя прямо в глаза ему. И опять она с ужасом чувствовала, что между ним и ею нет никакой преграды.
Опять поднялась занавесь. Анатоль вышел из ложи, спокойный и веселый. Наташа вернулась к отцу в ложу, совершенно уже подчиненная тому миру, в котором она находилась. Всё, что происходило перед ней, уже казалось ей вполне естественным; но за то все прежние мысли ее о женихе, о княжне Марье, о деревенской жизни ни разу не пришли ей в голову, как будто всё то было давно, давно прошедшее.
В четвертом акте был какой то чорт, который пел, махая рукою до тех пор, пока не выдвинули под ним доски, и он не опустился туда. Наташа только это и видела из четвертого акта: что то волновало и мучило ее, и причиной этого волнения был Курагин, за которым она невольно следила глазами. Когда они выходили из театра, Анатоль подошел к ним, вызвал их карету и подсаживал их. Подсаживая Наташу, он пожал ей руку выше локтя. Наташа, взволнованная и красная, оглянулась на него. Он, блестя своими глазами и нежно улыбаясь, смотрел на нее.

Только приехав домой, Наташа могла ясно обдумать всё то, что с ней было, и вдруг вспомнив князя Андрея, она ужаснулась, и при всех за чаем, за который все сели после театра, громко ахнула и раскрасневшись выбежала из комнаты. – «Боже мой! Я погибла! сказала она себе. Как я могла допустить до этого?» думала она. Долго она сидела закрыв раскрасневшееся лицо руками, стараясь дать себе ясный отчет в том, что было с нею, и не могла ни понять того, что с ней было, ни того, что она чувствовала. Всё казалось ей темно, неясно и страшно. Там, в этой огромной, освещенной зале, где по мокрым доскам прыгал под музыку с голыми ногами Duport в курточке с блестками, и девицы, и старики, и голая с спокойной и гордой улыбкой Элен в восторге кричали браво, – там под тенью этой Элен, там это было всё ясно и просто; но теперь одной, самой с собой, это было непонятно. – «Что это такое? Что такое этот страх, который я испытывала к нему? Что такое эти угрызения совести, которые я испытываю теперь»? думала она.