Корова

</td>

   </tr>

Домашняя корова
Научная классификация
Царство: Животные Тип: Хордовые Подтип: Позвоночные Класс: Млекопитающие Инфракласс: Плацентарные Отряд: Парнокопытные Подотряд: Жвачные Семейство: Полорогие Подсемейство: Быки Род: Настоящие быки Вид: Дикий бык Подвид: Домашний бык
Латинское название
Bos taurus taurus L., 1758

Коро́ва — самка домашнего быка (лат. Bos taurus taurus), одомашненного подвида дикого быка (Bos taurus), парнокопытного жвачного животного семейства полорогих (Bovidae). Разводится для получения мяса, молока и кожи. Самцы вида называются быками, молодняк — телятами, кастрированные самцы — волами. Молодых (до первой стельности) самок называют тёлками. Не́тель — это продуктивно осеменённая (стельная) тёлка. Беременность длится 9 месяцев. Различают мясные, мясо-молочные и молочные породы коров. У вида 30 пар хромосом.

Систематика

Список подвидов

Согласно таксономическому и географическому справочнику «Виды млекопитающих мира» от 9 марта 2011 года существуют следующие подвиды:

• Bos taurus taurus — Корова
• Bos taurus indicus — Зебу
• Bos taurus primigenius — Тур

Происхождение и история одомашнивания

Предком домашних коров был дикий бык, в частности его вымерший в дикой природе подвид — тур.

Крупный рогатый скот, и, в частности, коровы играют видную роль в человеческой истории. Одомашнивание коров началось во времена раннего неолита — вслед за одомашниванием коз, овец и свиней. Происходило оно в треугольнике Алтай — Индия — Передняя Азия; при этом в Передней и Центральной Азии объектом одомашнивания служил тур, а на территории Индостана и прилегающих районов — зебу. Проведённые в 1994 году генетические исследования показали, что современные коровы не принадлежат, как долгое время считалось, одной родовой линии. Возможно, полная расшифровка генома коровы, законченная в 2009 году, дополнит наши знания в этом вопросе.

Древнейшие известные на сегодняшний день ископаемые остатки одомашненной коровы сделаны на ранненеолитических поселениях Джа'де эль-Мугара в северной Сирии и Чайоню-Тепеси в юго-восточной Турции и относятся к VIII тысячелетию до н. э. (калиброванные же радиоуглеродные даты составляют 10 650 — 10 250 лет назад для находок с первого из этих поселений и примерно 10 200 лет назад для второго). Молекулярно-генетический анализ данных находок позволяет сделать вывод, что всё поголовье нынешних коров произошло от 80 туров, приручённых в этих поселениях. Неолитические жители выращивали своих коров ради мяса, молока и шкур; кроме того, их использовали как тягловую силу. Коровы были одной из древних форм богатства, а угон скота — одним из самых ранних видов воровства.

Одомашнивание зебу проходило независимо и значительно позже: наиболее ранние ископаемые остатки одомашненного зебу найдены в Мергархе, расположенном в пакистанском Белуджистане, и относятся к 1-й половине V тысячелетия до н. э.

Дикие и первые одомашненные туры использовались только на мясо, однако с ростом зависимости людей от сельского хозяйства применять их стали главным образом как рабочую силу: в течение многих столетий волы служили основными тягловыми животными и во многих странах остаются ими по сей день.

На ранних этапах одомашнивания весь крупный рогатый скот был длиннорогим: эта его форма распространилась из Юго-Западной Азии и с Балканского полуострова в Африку (ок. 7000 лет назад) и Центральную Европу (примерно 5000 лет назад). Первый короткорогий крупный рогатый скот почти такой же древний: обнаружены кости, которым 7000 лет. Мелкие короткорогие животные Западной Европы получили известность как кельтский или иберийский скот: они распространились в Северную и Западную Африку и на остальную часть европейского континента. Большинство современных европейских и американских молочных и мясо-молочных пород — потомки именно этого кельтского скота.

Современные европейские породы, в сравнении с первыми одомашненными, стали значительно меньше (за 3 тысячи лет размер животных уменьшился примерно на треть). Это, предположительно, является следствием экономической составляющей интенсивного животноводства: скотоводам становилось невыгодно держать взрослых особей и новое поколение телят всё чаще рождалось от только достигшего половой зрелости молодняка.

Возникновение пород

Вероятно, первые попытки продуманной селекции были предприняты в Древнем Риме. Спустя несколько веков центрами улучшения крупного рогатого скота стали Великобритания, Нидерланды, Франция и Швейцария. На основе местных стад животноводы начали создавать крупный рогатый скот с теми или иными признаками. Так появились породы, то есть генетически устойчивые разновидности, возникшие в результате искусственного отбора.

В мире насчитывается более 1080 пород коров, а также 121 порода зебу и 29 пород гибридного происхождения. Как правило, породы мясного направления, содержащиеся в более крупных стадах и требующие меньше ухода, чем молочный скот, доминируют в регионах, где обширные площади занимают пастбища, относительно мало рабочих рук и почвенно-климатические условия не благоприятствуют ведению сельского хозяйства более интенсивного типа.

Анатомия

Корова — это крупное, массивное животное, средний вес которого достигает 750 кг, (может варьироваться от 147 до 1363 кг), а рост в холке колеблется от 120 до 150 в зависимости от породы и индивидуума.

Зубы коров приспособлены для пережёвывания растительного корма. У молодых коров 20 (12 коренных и 8 резцов на нижней челюсти), а у взрослых 32 зуба (24 коренных и 8 резцов). Клыки отсутствуют. Молочные зубы намного меньше коренных, но одинаковые по форме. Зубная формула взрослой коровы выглядит следующим образом: <math>I{0 \over 4} C{0 \over0} P{3 \over 3} M{3 \over 3}</math>. Длинные, острые, косопоставленные и направленные вперёд резцы имеются только на нижней челюсти. Два резца, расположенные в середине, называют зацепами, соседние с ними два зуба с правой и левой стороны зовутся внутренними средними, следующие два зуба с обеих сторон носят название наружные средние, а два крайних резца называются окрайками. На верхней челюсти на месте резцов имеется дёсенный валик. Нижняя челюсть приспособлена совершать круговые движения. Резцами коровы скашивают траву, а молярами перемалывают корм. Шершавый и подвижный язык покрыт сосочками. Морда у коров крупная и широкая. Лоб довольно широкий, плоский, в верхней части иногда покрыт густой, курчавой шерстью. На голове у коров имеются 2 полых рога, хотя бывают и безрогие (комолые) коровы. Высота рогов зависит от породы, а также варьируется индивидуально. В целом, рога направлены вверх или вбок, их форма напоминает лиру. Уши низкие, имеют форму рожка, у зебу имеются «серёжки». Снаружи они покрыты тонкой короткой шерстью, а изнутри растёт длинная шерсть. Глаза крупные, шаровидные.

У коров короткая массивная шея. Хвост длинный, толстый, с кисточкой на конце, расположен высоко в углублении между костями таза. Спина слегка вогнута. У зебу на спине имеется горб, который начинается сразу позади шеи. Таз выдаётся, бёдра массивные и плоские. У коров (самок) в паховой области расположено вымя — молочная железа, которая разделена серединной перегородкой, выполняющей опорную функцию, на правую и левую половины. Каждая половина состоит из двух четвертей — передней и задней, или бедренной. Каждая четверть состоит из соска длиной от 5 до 10 см и диаметром 2—3 см, цистерны и железистой части. Молоко синтезируется в секреторном эпителии мельчайших полостей — альвеол. Тело покрыто короткой шерстью белого, чёрного, рыжего или коричневого цвета различных оттенков. Окрас может быть однотонным, пегим и полосатым. Подобно прочим парнокопытным коровы ходят опираясь на 2 пальца, покрытые разросшимся рогом, образующим копыто. Температура тела колеблется от 38,2 °C до 39,5 °C, нормальный пульс 50—60 ударов в минуту.

Частота дыхания у крупного рогатого скота в состоянии покоя (вдохов в минуту):

• Новорожденные телята — 50—75;
• Телята в возрасте 2 нед — 45—56;
• Телята в возрасте 2—3 мес — 35—40;
• Телки — 27—30;
• Скот старше 1 года — 18—28;
• Быки и волы — 10—30.

Репродуктивные органы

Бык

Половые органы быка представлены парными органами: семенниками (яичками) с придатками, семяпроводами и семенными канатиками, придаточными половыми железами и непарными органами: мошонкой, мочеполовым каналом, половым членом и препуцием. Семенник — основной половой парный орган самцов, в котором происходит развитие и созреванием спермиев. Он также является железой внутренней секреции и вырабатывает мужские половые гормоны. У быков длина семенника 12-15 см, толщина — 6-7 см, масса — около 300 г. Быки вырабатывают 3-6 мл спермы, в 1 см³ которой содержится до 2 млн спермиев. Вначале у бычков семенники расположены в брюшной полости, а по мере созревания они перемещаются в мошонку. Температура в мошонке ниже, чем в брюшной полости, что благоприятствует развитию спермиев. Длина полового члена в эрегированном состоянии доходит до 150 см. У быка половой член цилиндрической формы, с некоторым заострением на конце. В области промежности половой член по ходу образует S-образный изгиб. От изгиба полового члена к его корню тянутся 2 мускула (связки), втягивающие половой член в препуций.

Корова

У коров яичники массой 14—19 г располагаются на уровне последнего поясничного позвонка — крестцового бугра подвздошной кости, в 40 см от влагалища. У бесплодных коров и тёлок яичники обычно располагаются позади почек, в 2—4 см от конца рогов матки. Во время беременности яичники под тяжестью плода опускаются в брюшную полость. У коров правый яичник чаще больше левого, а у новорожденных тёлочек наоборот. Маточная труба, или яйцепровод, представляет собой узкую, сильно извитую трубку длиной 21-28 см, соединенную с рогом матки. Она служит местом оплодотворения яйцеклетки и проводит оплодотворенную яйцеклетку в матку. Матка представляет собой полый перепончатый орган, в котором развивается плод. В матке спермии живут от 55 до 70 ч. У коров матка двурогая. Длина рога матки 16—18 см, ширина 2—3 см. Толщина стенки матки у взрослой тёлки составляет 4—5 мм, у многорожавшей нестельной коровы до 8 мм, у стельной — 2—5 мм. Вес матки небеременной коровы от 400 до 700 г, в конце беременности без плода и плодных вод 6—10 кг. На слизистой каждого рога, а нередко и тела матки видны карункулы, или маточные бородавки, едва заметные у тёлок, которые представляют собой зачатки плацент. По размеру карункул специалист может установить через прямую кишку беременность и определить её сроки. Влагалище представляет собой трубку длиной 20—28 см, которая служит органом совокупления. Оно расположено между шейкой матки и мочеполовым отверстием.

Пищеварительная система

Съеденный корм движется изо рта через глотку и пищевод в желудок. Кроме того, пищевод служит для отхода ферментативных газов, образующихся в рубце. У крупного рогатого скота есть только нижне передние зубы. Рот хорошо приспособлен для выщипывания травы, но во время еды корм очень мало жуётся. У дойных коров выделяется 100—200 литров слюны в день. Чем суше и грубее корм, тем больше выделяется слюны. Слюна коровы, в отличие от слюны большинства моногастричных животных, не содержит расщепляющих энзимов. Она увлажняет корм, облегчая проглатывание, и сглаживает кислотность рубца, являясь буфером для поступающих из корма кислот и образующихся в рубце летучих жирных кислот.

У коровы, как и у других жвачных, сложный желудок, состоящий из четырёх отделов: рубец, сетка, книжка и сычуг. Рубец, сетку и книжку называют преджелудками. Задачей преджелудков является накопление корма, задержка их для расщепления микробами, переваривание корма и всасывание продуктов распада. Корова при еде может заглатывать до полутора центнеров корма, который попадает в рубец. В рубце находится большое количество микроорганизмов. Они выделяют ферменты, способные расщеплять клетчатку и другие вещества. При жвачке корм порциями отрыгивается животным в полость рта, тщательно пережевывается и возвращается в рубец. Отсутствие жвачки — признак заболевания. У телят жвачный процесс появляется на 3-й неделе жизни. У коров жвачка наступает через 30-70 мин после окончания приема корма и длится 40—50 мин, после чего наступает пауза. В сутки обычно бывает 6—8 жвачных периодов.

Рубец и сетка функционально формируют единое целое, и часто их называют одним словом — рубец-сетка. Объём рубца взрослой коровы составляет примерно 100—200 литров. Это примерно 80 % всего объёма желудков. Рубец заполняет левую сторону брюшной полости коровы. Сетка — самый маленький из преджелудков, его объём 4-10 литров. Своё название она получила от своей сетчатой внутренней поверхности, напоминающей медовые соты, в которой застревают инородные объекты, попавшие в желудки. Частицы клетчатки могут находиться в рубце от 20 до 48 часов. В результате деятельности микробов в рубце образуются газы, объём которых может достигать 30—50 л в час. Они удаляются с отрыжкой через пищевод.

3-й желудок — книжка полная тонких плёнок, «листов». Через листы, которые многократно увеличивают площадь желудка, из корма всасывается жидкость. Объём книжки 10-20 литров. В книжке кормовая масса находится в среднем 5 часов. За это время она становится полутвёрдой, в ней повышается содержание сухого вещества до 22-24 %.

Сычуг соответствует желудку моногастричных. В нём выделяются пищеварительные энзимы и соляная кислота, которые переваривают корм. Из-за соляной кислоты содержание сычуга очень кислое, рН 1-3. Кислотность полностью прекращает деятельность микробов и изменяет состав некоторых питательных веществ, улучшая переваримость. По объёму сычуг меньше книжки, у коровы он составляет 5-15 литров. В сычуге корм находится недолго, от одного до двух часов.

Абсолютная длина всего кишечника у крупного рогатого скота достигает 39—63 м (в среднем 51 м). Соотношение длины тела животного и длины кишечника составляет 1:20. Различают тонкий и толстый отделы кишечника.

Тонкий отдел кишечника начинается от желудка и делится на двенадцатиперстную кишку длиной 90—120 см, в неё выходят желчные протоки и протоки поджелудочной железы); тощую кишку длиной 35—38 м, подвешенную в виде множества петель на обширной брыжейке) и подвздошную кишку длиной 1 м. У коров тонкий отдел кишечника локализуется в правом подреберье и простирается до уровня 4-го поясничного позвонка. Поджелудочная железа также лежит в правом подреберье и выделяет за сутки несколько литров панкреатического секрета. Печень с желчным пузырем у крупного рогатого скота расположена в правом подреберье. Масса печени колеблется от 1,1 до 1,4 % от массы тела крупного рогатого скота.

Толстый кишечник представлен слепой, ободочной и прямой кишками. Слепая кишка — это короткая тупая трубка длиной 30-70 см, лежащая в верхней правой половине брюшной полости. Ободочная кишка — это короткая кишка длиной 6-9 м. Прямая кишка лежит на уровне 4-5-го крестцового позвонка в тазовой полости, обладает мощной мышечной структурой и заканчивается анальным каналом с анусом. В толстом кишечнике происходит расщепление и всасывание 15-20 % клетчатки.

Пища проходит по пищеварительному тракту в течение 2—3 суток, а клетчатка — до 12 суток. Скорость прохождения кормовых масс через пищеварительный тракт составляет 17,7 см в час или 4,2 м в день. За день крупному рогатому скоту необходимо выпаивать 25—40 л воды при кормлении зелёной массой, и 50—80 л при кормлении сухими кормами. В норме фекалий выделяется 15—45 кг за сутки, они имеют тестообразную консистенцию и темно-коричневый цвет. Процент содержания воды в нормальных фекалиях составляет 75—85 %.

Выделительная система

К органам мочевыделения относятся парные почки и мочеточники, непарные мочевой пузырь и мочеиспускательный канал. В главных органах — почках — постоянно образуется моча, которая через мочеточник выводится в мочевой пузырь и по мере его наполнения выделяется наружу через мочеиспускательный канал. У самцов этот канал проводит также половые продукты и поэтому называется мочеполовым. У самок мочеиспускательный канал открывается в преддверие влагалища. У крупного рогатого скота вес почек достигает 1-1,4 кг. За сутки взрослые коровы выделяют 6-20 л мочи со слабощелочной реакцией (6,0-8,7 в зависимости от состава корма).

Органы восприятия

У коров боковое монокулярное и центральное бинокулярное цветовое зрение. Горизонтально вытянутый зрачок обеспечивает панорамное поле зрения. Коровы видят на 330° вокруг своей оси — не поворачивая головы, они не в состоянии увидеть, что находится позади них. Кроме того, слепое пятно имеется на расстоянии от 0 до 20 см до кончика морды. Зона бинокулярного зрения расположена непосредственно перед животным и позволяет ему оценивать рельеф местности и расстояние. Коровы чётко видят траву перед собой, но не различают удалённых деталей. Они лучше человека реагируют на мельчайшие движения. Для адаптации к смене освещения им требуется время. Считается, что они лучше различают оттенки красного цвета и хуже видят зелёный, серый или синий цвета.

В силу особенностей строения своего уха коровы обладают острым слухом. Они способны дифференцировать близкие по тембру звучания тоны, а также звуки высокой частоты (до 35 000 Гц). Их подвижные уши поворачиваются, чтобы лучше установить локализацию источника звука. Некоторые шумы могут повергнуть животных в панику.

У них хорошо развито обоняние: коровы ощущают запах аммиака в разведении 1:100000. Они хорошо улавливают как обычные запахи, так и феромоны, используя для этого свой вомероназальный орган. Быки, принюхиваясь, могут демонстрировать характерное движение — флемен. Определённый запах, как и звук, может вызвать у животных стресс.

Вкус также развит: у коров имеется более 25 000 вкусовых сосочков. Коровы различают следующие вкусы, перечисленные по предпочтению: сладкий, горький, солёный и кислый.

Коровы обладают болевой и термической чувствительностью. Наиболее чувствительны зоны, покрытые тонкой кожей: щёки, шея, горло, основание шеи, внутренняя поверхность бёдер, соски и вульва. Болевые рецепторы в большом количестве сконцентрированы внутри ноздрей и у основания рогов. Терморецепция позволяет коровам оценить температуру окружающей среды, влажность и скорость ветра.

По сравнению с человеком коровы более чувствительны к изменению электрического поля. Например, их может раздражать поле, создаваемое ТВ или радио.

Биология и поведение

Коровы являются стадными животными. Внутри стада существует доминантная иерархия, которая устанавливается в ходе формирования группы путём столкновений между индивидуумами. Установленная иерархия более не меняется. Животные привыкают к соплеменникам, вылизывают друг друга и держатся поблизости. Иногда в группе появляется лидер без установки иерархии. Такой лидер может инициировать перемещение всего стада, обладая хорошим ощущением пространства и лучше запоминая окрестности..

Несмотря на то, что у домашних животных в характере ценится покорность, агрессивность быков и коров нашла своё специфичное применение: её используют в испанской и португальской корриде и в швейцарской битве королев</span>^ru_fr.

Домашние коровы общаются друг с другом с помощью запахов и феромонов, они способны распознать интересующую их особь среди довольно многочисленного стада. Обоняние позволяет им также ощутить эмоции соплеменников, особенно, если те напуганы или возбуждены. Постав головы также служит средством коммуникации. Он выражает основной настрой животного (подчинение, тревога, готовность обратиться в бегство или угроза). В среднем коровы треть своего времени пасутся, треть — пережёвывают жвачку и треть — отдыхают.

Коровы издают мычание или рёв, которые могут выражать страдание (например, в случае запоздалой дойки), голод, жажду, призыв телёнка или соплеменника.

Жизненный цикл и размножение

Продолжительность жизни коров около 20 лет, редко до 35 лет; быков 15—20 лет. Рост животных продолжается до 5 лет, у некоторых позднеспелых пород до 6—7 лет. Половая зрелость у тёлок наступает приблизительно в возрасте 7—9, а у бычков 6—8 месяцев, хотя у некоторых африканских пород животные становятся половозрелыми в возрасте 24 месяца. Наступление половой зрелости ещё не свидетельствует о готовности организма к воспроизводству потомства, у коров физиологическая зрелость зависит скорее не от возраста, а от веса. Бычки и коровы считаются физически созревшими при достижении веса, равного 50—60 % от веса взрослого животного ((3-го отела и старше), характерного для данного стада или поро­ды). Во из­бежание слишком раннего оплодотворения бычков и тело­чек содержат отдельно друг от друга с 5—6 месяцев. В мясном скотоводстве бычков и телочек содержат раз­дельно сразу же после отъема их от матерей. В случку тёлок пускают в 18—22 месяцев, бычков — в 14—18 месяцев. Продолжительность сервис-периода (от отёла до первой охоты) около 3 недель. У коров нет сезона размножения, они могут плодиться круглый год.

Коровы — полиэстричные животные, половой цикл у них составляет в среднем 21 день. Его можно разделить на 4 стадии. Первая стадия — эструс или «охота», длится около 12—18 часов, в этот период корова готова к случке. Животное становится возбуждённым, обнюхивает сородичей, может пытаться оседлать других коров, часто мычит, убегает от стада, плохо ест, много пьет; снижается удой; краснеет наружная часть влагалища, из него вытекает слизь, которая становится мутной. Естественную садку называют случкой, а с помощью специальных инструментов — искус­ственным осеменением. Случка бывает вольная и ручная. При вольной случке быки-производители посто­янно находятся с матками и могут покрыть без необходимости одну и ту же матку по нескольку раз в течение охоты. В мясном скотоводстве вольная случка применяется несколько шире, чем в молочном.. Овуляция происходит через 10 — 15 ч после окончания охоты. Беременную тёлку принято называть стельной, а с четырёх месяцев стельности её называют нетелью. Бычков-кастратов, достигших взрослости, то есть примерно с двухлетнего возраста, называют волами. Кастрацию самцов проводят для снижения их агрессивности в стаде или при использовании в качестве вьючных и упряжных животных. За 1,5-2 месяца до отела у нетели появляется вымя. Стельность продолжается в среднем 285 суток. Коровы, как правило, одноплодны, двойни бывают редко (около 2 %); встречаются случаи рождения одновременно 6—7 телят. Двойни чаще разнояйцевые (однополые и разнополые). Большинство тёлок из разнополых двоен не способны к воспроизводству, внешне они похожи на бычков, их называют фримартинами. Масса телят при рождении в зависимости от пород 18—45 кг, иногда до 60 кг, масса бычков на 1—3 кг больше.

С мо­мента отела начинается лактация. Первые 7—10 дней корова дает молозиво. Мать выкармливает молодняк до девяти месяцев (у мясных пород — как правило, до шести — восьми месяцев), но отъём можно производить примерно в трехмесячном возрасте, когда он начинает есть траву. Половозрелые нетели молока не дают: сначала они должны спариться и родить тёленка. После отела лактация длится примерно 11 мес при условии вскармливания молоком сосунка или регулярной дойки. После прекращения лактации и наступления т. н. сухостойного периода корову надо случить снова (обычно после двухмесячного отдыха): молоко появится со следующим отелом.

Влияние человека на разведение коров

Помимо вольной случки существует метод ручной случки, при котором быков-производителей содержат отдельно от коров и тёлок и подпускают только к тем из них, у которых уста­новлена половая охота. Случку проводят в специальном станке, на боковые стойки которого бык опирается перед­ними конечностями во время садки, поэтому тяжесть быка приходится не на корову (тёлку), а на станок. Годовая нагрузка на одного быка при равномерной круглогодовой случке составляет 150—200 коров. При опре­делении нагрузки нужно учитывать возраст быка. Взрос­лые быки могут делать не более двух садок в сутки, быки 1,5 лет —одну в неделю и быки 1,5—2,5 лет — не более 2—3 садок в неделю .

Однако наиболее эффек­тивным способом массового улучшения скота, позволяющим широко использовать наиболее ценных быков-производителей является искусственное осеменение. Этот метод вошёл в практику в 1940-х годах XX века. Искусственное осеменение наиболее благоприятно для коровы и дальнейшей продуктивности. При искусственном осеменении используется сперма наиболее ценных племенных быков-производителей, полностью исключена возможность заражения коровы болезнями. За одну садку бык выделяет 4—5 см³ семени, достаточного для осеменения 15—20 коров. За год семенем одного быка может быть осеменено 1500—2000 ко­ров. Коров осеменяют влагалищным, цервикальным и маточным методом.. В отличие от молочных хозяйств, где искусственное осеменение производят круглогодично, в мясном скотоводстве осеменение животных проводят сезонно и в большинстве хозяйств в летний период.

Помимо искусственного осеменения при разведении коров практикуют трансплантацию эмбрионов. Извлечённые эмбрионы могут долгое время сохраняться замороженными в жидком азоте. При соблюдении правильной биотехнологии выживаемость эмбрионов при трансплантации достигает 90 %, а стельность коров-реципиентов после нехирургической пересадки находится в пределах 50—55 %. Практикуют пересадку одновременно двух эмбрионов к одной корове-реципиенту.

Кроме того, коров клонируют. Существует два типа клонирования. Клонирование эмбрионов КРС практикуют с середины 80-х годов XX века.. Этот метод интересен тем, что позволяет получить генетически идентичных животных. Второй метод заключается в клонировании животного на основании соматической клетки живого донора. Впервые таким методом в 1988 году в Национальном институте сельскохозяйственных исследований</span>^ru_fr клонировали корову по кличке Маргарита.

Кормление

Основу рациона крупного рогатого скота составляют растительные корма. Особенности анатомического строения позволяют коровам переваривать грубые, сочные и зерновые корма. К грубым кормам относятся те, которые содержат много клетчатки из-за малого количества влаги (сено, веточный корм, солома). Сочные корма, это те которые содержат много влаги (силос, трава, свёкла). Высокой питательностью обладают зерновые корма, они также называются концентрированными (шроты, жмыхи, гранулированный корм, зерно). Раз­личают объёмистый (с незначительным количеством кон­центратов), малоконцентратный и концентратный типы кормления. Наиболее оптимален тип кормления для круп­ного рогатого скота с большой долей (до 70 %) в рационе объёмистых (грубых и сочных) кормов. Остальную часть рациона составляют концентрированные корма и различ­ные добавки.

Для хорошей продуктивности скота, необходимо включать в рацион корма животного происхождения (костная мука, мясокостная мука, минеральные вещества, поваренная соль, витамины группы A, D, E1, B1, B2, B4, B5, B12).

На пастбище коровы охотно поедают английский райграс, рейграс итальянский, ежу, овсяницу, мятлик, лисохвост, тимофеевку, а также бобовые, например, белый и красный клевер, лядвенец, люцерну, богатые азотом. Однако поедание некоторых трав, например, полыни, сурепки, определённых видов сухоцветов и лука придаёт молоку неприятный запах и вкус.

В стойловый период коров кормят фуражом и концентратами. Хорошее сено — источник полноценного протеина и каро­тина. Злаково-бобовое и особенно бобовое сено богато кальцием, а сено солнечной сушки — витамином D. Силос представляет собой питательный и дешёвый мо­локогонный корм. Питательные вещества зелёного корма в силосе сохраняются полнее, чем при высушивании. Некоторые производители сыров, обладающих сертификатом контроля подлинности происхождения, например, грюйера и эмменталя, не используют молоко коров, питающихся силосом, поскольку в нём много маслянокислых бактерий Clostridium tyrobutyricum, отрицательно влияющих на качество сыра. При кормлении коров сено, силос и корнеплоды могут быть полностью заменены сенажом, причём вводят его в рационы крупного рогатого скота в качестве единственного источника объёмистого корма. Иногда коров кормят соломой, но в ней много неперевариемого лигнина и мало питательных веществ. Для улучшения переваривания солому немного измельчают (от мелко измельченной соломы у коров нарушается жвачка) и запаривают водой или солевым раствором (80—100 л на 1 ц соломы). Через смоченную резку в течение 1 часа пропускают пар. Пропаренную солому сдабривают концентратами и в тёплом виде раздают животным.

Помимо традиционных кормов с целью увеличить надои и ускорить рост в современном животноводстве используют богатые питательными веществами концентрированные корма. В первую очередь это зерно, обеспечивающее организм энергией: пшеница, тритикале, ячмень, овёс, просо, сорго и маис. Коровы с удовольствием поедают корнеплоды, например, свёклу, богатую растворимыми сахарами, картофель и маниоку, в которых много крахмала. В корм часто добавляют мелассу, пульпу сахарной свёклы,. Источником протеина для коров служит жмых и шрот из подсолнечника, рапса, льняного семени и сои, отруби, пивные и хлебные дрожжи.

В до­полнение к грубым, сочным и другим кормам местного про­изводства с целью восполнения недостающих питательных веществ коровам дают полнорационный комбикорм — корм, содер­жащий все питательные вещества, необходимые животному, и способный удовлетворить его потребности без добавок других кормов. Среди кормовых добавок следует упомянуть карбамид (мочевина), мел, сапропель, древесную золу, поваренную соль, преципитат, костную и мясокостную муку, водную вытяжку суперфосфата, йодированную соль, хлористые, магниевые, сернистые, медные, марганцевые и другие соедине­ния, пригодные для кормления скота. С этой же целью готовят солевые брикеты, в состав которых вводят различ­ные микроэлементы. Для обогащения рационов коров витаминами используют рыбий жир, богатый витамина­ми А и D, витаминные препараты, выпускаемые промыш­ленностью (каротин, витамины A, D, Е, В2, В3 и др.), которые скармливают в соответствии с заводскими реко­мендациями. В качестве витаминных добавок применяют травяную муку, хвою, веточный корм. Телятам с диетической и профилактической целью выпаивают ацидофильную простоквашу, сенной настой, овсяный и льняной кисель.

Болезни коров

Микробные заболевания

Бактерии вызывают у коров широкий спектр заболеваний, например, инфекционную энтеротоксемию, колибактериоз, сальмонеллёз, пастереллёз, бруцеллёз, инфекционный кератит. Наиболее опасны микобактерии, вызывающие у коров такие болезни, как туберкулёз и паратуберкулёз.

Вирусы вызывают у коров инфекционный ринотрахеит крупного рогатого скота, чуму крупного рогатого скота. У телят бывает понос, вызванный ротавирусом и коронавирусом. Вирусная диарея крупного рогатого скота вызывает понос и абортирование. На вымени может появиться вирусный герпес и папилломы. Некоторые болезни наносят существенный ущерб животноводству, например, бешенство и ящур. Лихорадка Рифт-Валли передаётся от животных человеку. Риккетсии и микоплазмы вызывают у коров хламидиоз, Ку-лихорадку и контагиозную плевропневмонию крупного рогатого скота, которые могут спровоцировать аборты. Губчатая энцефалопатия крупного рогатого скота стала причиной социально-экономического кризиса</span>^ru_fr, охватившего Европу в начале 90-х годов XX века. Некоторые заболевания передаются от коров людям. Это листериоз, столбняк, ботулизм, лептоспироз, эризипелоид, сибирская язва, Ку-лихорадка, бешенство и стрептодермия. Губчатая энцефалопатия крупного рогатого скота у людей вызывает болезнь Кройцфельдта — Якоба.

Инвазионные болезни

Среди эктопаразитов, поражающих крупный рогатый скот, следует упомянуть саркоптоидных и демодекозных клещей, которые могут передавать возбудителей бруцеллёза, пироплазмоза, вызвать демодекоз и псороптоз жвачных животных. Крупный рогатый скот страдает от энтомозов, который вызывают подкожные оводы (паразитируют в личиночной стадии), настоящие и синезелёные мухи (переносят инфекцию), слепни, мошки, мокрецы, москиты, кровососущие мухи-жигалки (отёки, дерматиты, переносчики инфекции), вши и блохи.

Коровы страдают от широкого спектра гельминтозов. Заражение происходит алиментарно и внутриутробно. Глистные инвазии могут быть вызваны трематодами, ленточными и круглыми червями.

Нарушение пищеварения

Наиболее распространёнными заболеваниями крупного рогатого скота, возникающими в результате нарушения кормления, являются желудочно-кишечные: закупорка пищевода, тимпания, атония преджелудков, понос. Нарушение микрофлоры рубца, связанное с поеданием большого количества кормов с высоким содержанием легкоперевариваемых углеводов может привести к ацидозу, заболеванию, сопровождающемуся повышением кислотности в рубце. При алкалозе, связанном с перееданием богатых белками или испорченных кормов, кислотность наоборот падает. Алкалоз иногда становится причиной остановки жвачки, что в свою очередь провоцирует метеоризм. Длительное кормление грубостебельчатым кормом, выпас на заиленной траве после спада воды, поедание мелкоизмельчённых кормов и загрязнённых корнеплодов могут привести к закупорке книжки. Поедание несъедобных предметов может стать причиной травматического ретикулита. Переедание легкобродящих кормов вызывает тимпанию рубца. Недостаточное кормление стельных или недавно отелившихся коров, приводящее к неполноценности молозива, вызывает у телят в первые 10 дней жизни диспепсию молодняка.

Генетические отклонения

У коров в настоящее время насчитывается до 400 генетических отклонений. Некоторые породы были выведены в ходе исследования генетических аномалий. В частности у них генетически блокировано действие миостатина, что приводит к гипертрофированному развитию мускулатуры. Высока частота подобной аномалии у коров шаролезской</span>^ru_fr, бельгийской голубой</span>^ru_fr (100 %) и аквитанской</span>^ru_fr (30 %) пород. Нередко у коров с подобной аномалией возникают трудности с отёлом и приходится прибегать к кесареву сечению.

Некоторые породы коров изначально были лишены рогов, как, например, животные абердин-ангусской породы. Иногда эта генетическая аномалия искусственно поддерживается из-за удобства обращения. Однако существуют вредоносные отклонения, например, дефицит активности уридинофосфатсинтезы, дефицит адгезии лейкоцитов (BLAD), вызывающий гранулоцитарный синдром и комплекс аномалий позвоночника (CVM). Две последние аномалии часто встречаются у коров прим’голштинской породы и приводят к летальному исходу, как и генетически обусловленная деформация нёба у коров шаролезской породы..

Чрезмерное использование одних и тех же производителей, которое стало возможным благодаря искусственному осеменению, приводит к росту кровного родства внутри определённых пород и повышает риск распространения генетических заболеваний, чему свидетельствуют многочисленные примеры животных прим’голштинской породы.

Прочие незаразные заболевания

Существенный ущерб животноводству наносят такие заболевания коров как мастит и эндометрит. Недостаточность в организме телят витамина D и расстройства фосфорно-кальциевого обмена вызывают глубокие нарушения процессов костеобразования (остеогенез) и отставание в росте — рахит. Из болезней производных кожного покрова у крупного рогатого скота наиболее часто встречаются болезни копытец. Могут встречаться и переломы рогов.

Хозяйственное значение

Корова в крестьянской семье издавна олицетворяла богатство и достаток, русские крестьяне её часто называли кормилицей. Потерять корову, особенно в неурожайные годы, для крестьян было равносильно катастрофе. Поэтому корову крестьяне всегда очень уважали, всячески оберегали, заботились, относились к ней ласково. Разведением коров занимается скотоводство, превалирующая животноводческая отрасль. Коровы выполняют три главные хозяйственные задачи — дают мясо, молоко и служат тягловой силой. По имеющимся оценкам, на их долю приходится сейчас ок. 50 % получаемого в мире мяса и примерно 95 % молока; как рабочая сила крупный рогатый скот утратил своё значение в индустриальных странах, но сохраняет его в слаборазвитых регионах Азии и Африки.

США — главный в мире производитель говядины и одновременно основной её потребитель: здесь используется примерно четверть всей её мировой продукции. Индия, несмотря на огромное поголовье крупного рогатого скота, производит относительно мало говядины в связи с религиозными запретами и культурными традициями; здесь крупный рогатый скот главным образом дает молоко и применяется как рабочая сила. Ещё одним признанным экспортёром говядины является Австралия. В северной части Австралии активно ведутся эксперименты по скрещиванию безгорбых пород с зебувидными, в частности американской браманской, пакистанским зебу и южноафриканской сангой (африкандером). В Западной Европе основными производителями (и потребителями) говядины являются Германия и Франция.

Отходы жизнедеятельности коровы, навоз, используются в качестве хорошего удобрения.

В 2009 году был расшифрован геном коровы, что позволит улучшить и ускорить выведение пород с требуемыми для сельского хозяйства свойствами.

Гибриды

• Хайнак — гибрид яка и коровы.
• Зуброн</span>^ru_en — гибрид коровы и зубра.
• Бифало</span>^ru_en — гибрид коровы и американского бизона.
• Карликовый лулу</span>^ru_en — непальский гибрид коровы, зебу и яка. Не имеет горба.
• Зобо</span>^ru_fr — гибрид яка и зебу.

Культ коровы

В Индии с древности корову считают священным животным, воплощением Великой матери Адити и земли, а иногда даже всей Вселенной. Веды связывают их с зарёй и солнцем, называя матерями, которые властвуют над тройной природой мира. Корова защищается вселенскими законами и Вишну (Высшей Личностью Бога) лично, считается, что убийца коровы попадёт в ад: «Убийцам коров уготовано гнить в аду столько лет, сколько было волосков на теле коровы»

В мифологии различных народов корова выполняет космическую функцию: у египтян небесная корова Нут, породившая небо, олицетворяла Небесный океан. В Мемфисе она выступала символом пассивной порождающей силы, воплощением Венеры. Именно корову по совету оракула легендарный Кадм ведёт к месту, где будут основаны Фивы.

Стельная корова считается женским символом животворящей и питающей силы земли, а в паре с быком они представляют символ божества — женского и мужского, порождающего и вскармливающего. Например, в Древней Греции корову часто изображали с сосущим вымя телёнком, что означало умножение божественной силы, питающей себя самую.

Святость коровы в Индии настолько известна, что существует даже выражение «священная корова» — что-то неприкосновенное, святое, что необходимо оберегать от всяких посягательств. Например, для человека «священной коровой» может быть наука, в которую он верит и для которой старается, или исповедуемая им религия.

Отражение в культуре и искусстве

• В геральдике корова изображается не иначе как идущею и называется увенчанной (фр. couronnée), если у неё на голове корона, с колокольчиками (фр. clarinnée), если колокольчик висит у неё на шее, рогатой (фр. accornée) и с копытами (фр. onglée), если эти части её тела отличаются цветом от всего туловища.
• С 1998 года в мире проводится художественная акция Парад коров.
• С коровами связаны следующие фамилии: Коровяк, Худобяк, Быков, Коровин, Быковец, Коровинский, Коровников и Коровкин.
• В некоторых странах СНГ выпускаются конфеты «Коровка».
• «Быки и коровы» — логическая игра.

Юмор, пословицы, поговорки

• Пословица «Без осанки — конь — корова» про то, что надо вести себя и выглядеть подобающим образом.
• Пословица «Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала» выражает сомнение в моральном праве собеседника обсуждать данный вопрос.
• Пословица «Бодливой корове бог рог не дает» говорит о том, что человеку, который мог бы доставить неприятности, не даётся такая возможность.
• Пословица «Корова на дворе, харч на столе» отражает тот факт, что в крестьянском хозяйстве корова была источником благосостояния.
• Пословица «Молоко у коровы на языке» говорит о том, что для того, чтобы получить результат, необходимо сначала сделать определённые вложения (чтобы корова давала много молока её необходимо хорошо кормить).
• Пословица «Скотину водить — не разиня рот ходить» говорит о том, что если занимаешься работой, некогда бездельничать.
• Пословица «Скотину гладь не рукой, а мукой» говорит о том, что вместо того, чтобы тратить силы на бесполезное занятие, лучше сделать что-то действительно нужное.
• Пословица «Говорят, что кур доят, а коровы яйца несут» о том, что не следует верить всему, что говорят.
• Пословица «Блоха с лошадь, а вошь с корову» об обманщике, выдумщике.
• Скороговорка «Брат Аркадий зарезал буру корову на горах Араратских».

Символика

• Бык также изображен на значке Lamborghini
• Символом ФК Краснодар является чёрный бык. В результате чего команда получила соответствующее прозвище.
• Легендарный баскетбольный клуб США Чикаго Буллз так же использует в своей символике изображение быка.

См. также

• Тур (первобытный бык)
• Крупный рогатый скот
• Зебу — индийские коровы
• Священная корова
• Дикий бык
• Боевой бык
• Ватусси
• Говядина
• Телец (знак зодиака)
• Породы домашних быков
• Вол

Отрывок, характеризующий Корова

Солдат с распухшей щекой сердито глядел на песельников кавалеристов.
– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.


Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.


Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.


Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.


Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».
Он поглядел на полосу берез с их неподвижной желтизной, зеленью и белой корой, блестящих на солнце. «Умереть, чтобы меня убили завтра, чтобы меня не было… чтобы все это было, а меня бы не было». Он живо представил себе отсутствие себя в этой жизни. И эти березы с их светом и тенью, и эти курчавые облака, и этот дым костров – все вокруг преобразилось для него и показалось чем то страшным и угрожающим. Мороз пробежал по его спине. Быстро встав, он вышел из сарая и стал ходить.
За сараем послышались голоса.
– Кто там? – окликнул князь Андрей.
Красноносый капитан Тимохин, бывший ротный командир Долохова, теперь, за убылью офицеров, батальонный командир, робко вошел в сарай. За ним вошли адъютант и казначей полка.
Князь Андрей поспешно встал, выслушал то, что по службе имели передать ему офицеры, передал им еще некоторые приказания и сбирался отпустить их, когда из за сарая послышался знакомый, пришепетывающий голос.
– Que diable! [Черт возьми!] – сказал голос человека, стукнувшегося обо что то.
Князь Андрей, выглянув из сарая, увидал подходящего к нему Пьера, который споткнулся на лежавшую жердь и чуть не упал. Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей из своего мира, в особенности же Пьера, который напоминал ему все те тяжелые минуты, которые он пережил в последний приезд в Москву.
– А, вот как! – сказал он. – Какими судьбами? Вот не ждал.
В то время как он говорил это, в глазах его и выражении всего лица было больше чем сухость – была враждебность, которую тотчас же заметил Пьер. Он подходил к сараю в самом оживленном состоянии духа, но, увидав выражение лица князя Андрея, он почувствовал себя стесненным и неловким.
– Я приехал… так… знаете… приехал… мне интересно, – сказал Пьер, уже столько раз в этот день бессмысленно повторявший это слово «интересно». – Я хотел видеть сражение.
– Да, да, а братья масоны что говорят о войне? Как предотвратить ее? – сказал князь Андрей насмешливо. – Ну что Москва? Что мои? Приехали ли наконец в Москву? – спросил он серьезно.
– Приехали. Жюли Друбецкая говорила мне. Я поехал к ним и не застал. Они уехали в подмосковную.


Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться с глазу на глаз с своим другом, предложил им посидеть и напиться чаю. Подали скамейки и чай. Офицеры не без удивления смотрели на толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем к Болконскому.
– Так ты понял все расположение войск? – перебил его князь Андрей.
– Да, то есть как? – сказал Пьер. – Как невоенный человек, я не могу сказать, чтобы вполне, но все таки понял общее расположение.
– Eh bien, vous etes plus avance que qui cela soit, [Ну, так ты больше знаешь, чем кто бы то ни было.] – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Пьер с недоуменьем, через очки глядя на князя Андрея. – Ну, как вы скажете насчет назначения Кутузова? – сказал он.
– Я очень рад был этому назначению, вот все, что я знаю, – сказал князь Андрей.
– Ну, а скажите, какое ваше мнение насчет Барклая де Толли? В Москве бог знает что говорили про него. Как вы судите о нем?
– Спроси вот у них, – сказал князь Андрей, указывая на офицеров.
Пьер с снисходительно вопросительной улыбкой, с которой невольно все обращались к Тимохину, посмотрел на него.
– Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший поступил, – робко и беспрестанно оглядываясь на своего полкового командира, сказал Тимохин.
– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…
– Однако, говорят, он искусный полководец, – сказал Пьер.
– Я не понимаю, что такое значит искусный полководец, – с насмешкой сказал князь Андрей.
– Искусный полководец, – сказал Пьер, – ну, тот, который предвидел все случайности… ну, угадал мысли противника.
– Да это невозможно, – сказал князь Андрей, как будто про давно решенное дело.
Пьер с удивлением посмотрел на него.
– Однако, – сказал он, – ведь говорят же, что война подобна шахматной игре.
– Да, – сказал князь Андрей, – только с тою маленькою разницей, что в шахматах над каждым шагом ты можешь думать сколько угодно, что ты там вне условий времени, и еще с той разницей, что конь всегда сильнее пешки и две пешки всегда сильнее одной, a на войне один батальон иногда сильнее дивизии, а иногда слабее роты. Относительная сила войск никому не может быть известна. Поверь мне, – сказал он, – что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку вот с этими господами, и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них… Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.
– А от чего же?
– От того чувства, которое есть во мне, в нем, – он указал на Тимохина, – в каждом солдате.
Князь Андрей взглянул на Тимохина, который испуганно и недоумевая смотрел на своего командира. В противность своей прежней сдержанной молчаливости князь Андрей казался теперь взволнованным. Он, видимо, не мог удержаться от высказывания тех мыслей, которые неожиданно приходили ему.
– Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, – и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли – ну так бежать!» – мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, бог знает что бы было. А завтра мы этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, – продолжал он, – все это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра? Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют того, убьют другого; а то, что делается теперь, – все это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами.
– В такую минуту? – укоризненно сказал Пьер.
– В такую минуту, – повторил князь Андрей, – для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку. Для меня на завтра вот что: стотысячное русское и стотысячное французское войска сошлись драться, и факт в том, что эти двести тысяч дерутся, и кто будет злей драться и себя меньше жалеть, тот победит. И хочешь, я тебе скажу, что, что бы там ни было, что бы ни путали там вверху, мы выиграем сражение завтра. Завтра, что бы там ни было, мы выиграем сражение!
– Вот, ваше сиятельство, правда, правда истинная, – проговорил Тимохин. – Что себя жалеть теперь! Солдаты в моем батальоне, поверите ли, не стали водку, пить: не такой день, говорят. – Все помолчали.
Офицеры поднялись. Князь Андрей вышел с ними за сарай, отдавая последние приказания адъютанту. Когда офицеры ушли, Пьер подошел к князю Андрею и только что хотел начать разговор, как по дороге недалеко от сарая застучали копыта трех лошадей, и, взглянув по этому направлению, князь Андрей узнал Вольцогена с Клаузевицем, сопутствуемых казаком. Они близко проехали, продолжая разговаривать, и Пьер с Андреем невольно услыхали следующие фразы:
– Der Krieg muss im Raum verlegt werden. Der Ansicht kann ich nicht genug Preis geben, [Война должна быть перенесена в пространство. Это воззрение я не могу достаточно восхвалить (нем.) ] – говорил один.
– O ja, – сказал другой голос, – da der Zweck ist nur den Feind zu schwachen, so kann man gewiss nicht den Verlust der Privatpersonen in Achtung nehmen. [О да, так как цель состоит в том, чтобы ослабить неприятеля, то нельзя принимать во внимание потери частных лиц (нем.) ]
– O ja, [О да (нем.) ] – подтвердил первый голос.
– Да, im Raum verlegen, [перенести в пространство (нем.) ] – повторил, злобно фыркая носом, князь Андрей, когда они проехали. – Im Raum то [В пространстве (нем.) ] у меня остался отец, и сын, и сестра в Лысых Горах. Ему это все равно. Вот оно то, что я тебе говорил, – эти господа немцы завтра не выиграют сражение, а только нагадят, сколько их сил будет, потому что в его немецкой голове только рассуждения, не стоящие выеденного яйца, а в сердце нет того, что одно только и нужно на завтра, – то, что есть в Тимохине. Они всю Европу отдали ему и приехали нас учить – славные учители! – опять взвизгнул его голос.
– Так вы думаете, что завтрашнее сражение будет выиграно? – сказал Пьер.
– Да, да, – рассеянно сказал князь Андрей. – Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, – начал он опять, – я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, и оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они враги мои, то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали в Тильзите.
– Да, да, – проговорил Пьер, блестящими глазами глядя на князя Андрея, – я совершенно, совершенно согласен с вами!
Тот вопрос, который с Можайской горы и во весь этот день тревожил Пьера, теперь представился ему совершенно ясным и вполне разрешенным. Он понял теперь весь смысл и все значение этой войны и предстоящего сражения. Все, что он видел в этот день, все значительные, строгие выражения лиц, которые он мельком видел, осветились для него новым светом. Он понял ту скрытую (latente), как говорится в физике, теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти.
– Не брать пленных, – продолжал князь Андрей. – Это одно изменило бы всю войну и сделало бы ее менее жестокой. А то мы играли в войну – вот что скверно, мы великодушничаем и тому подобное. Это великодушничанье и чувствительность – вроде великодушия и чувствительности барыни, с которой делается дурнота, когда она видит убиваемого теленка; она так добра, что не может видеть кровь, но она с аппетитом кушает этого теленка под соусом. Нам толкуют о правах войны, о рыцарстве, о парламентерстве, щадить несчастных и так далее. Все вздор. Я видел в 1805 году рыцарство, парламентерство: нас надули, мы надули. Грабят чужие дома, пускают фальшивые ассигнации, да хуже всего – убивают моих детей, моего отца и говорят о правилах войны и великодушии к врагам. Не брать пленных, а убивать и идти на смерть! Кто дошел до этого так, как я, теми же страданиями…
Князь Андрей, думавший, что ему было все равно, возьмут ли или не возьмут Москву так, как взяли Смоленск, внезапно остановился в своей речи от неожиданной судороги, схватившей его за горло. Он прошелся несколько раз молча, но тлаза его лихорадочно блестели, и губа дрожала, когда он опять стал говорить:
– Ежели бы не было великодушничанья на войне, то мы шли бы только тогда, когда стоит того идти на верную смерть, как теперь. Тогда не было бы войны за то, что Павел Иваныч обидел Михаила Иваныча. А ежели война как теперь, так война. И тогда интенсивность войск была бы не та, как теперь. Тогда бы все эти вестфальцы и гессенцы, которых ведет Наполеон, не пошли бы за ним в Россию, и мы бы не ходили драться в Австрию и в Пруссию, сами не зная зачем. Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. Надо принимать строго и серьезно эту страшную необходимость. Всё в этом: откинуть ложь, и война так война, а не игрушка. А то война – это любимая забава праздных и легкомысленных людей… Военное сословие самое почетное. А что такое война, что нужно для успеха в военном деле, какие нравы военного общества? Цель войны – убийство, орудия войны – шпионство, измена и поощрение ее, разорение жителей, ограбление их или воровство для продовольствия армии; обман и ложь, называемые военными хитростями; нравы военного сословия – отсутствие свободы, то есть дисциплина, праздность, невежество, жестокость, разврат, пьянство. И несмотря на то – это высшее сословие, почитаемое всеми. Все цари, кроме китайского, носят военный мундир, и тому, кто больше убил народа, дают большую награду… Сойдутся, как завтра, на убийство друг друга, перебьют, перекалечат десятки тысяч людей, а потом будут служить благодарственные молебны за то, что побили много люден (которых число еще прибавляют), и провозглашают победу, полагая, что чем больше побито людей, тем больше заслуга. Как бог оттуда смотрит и слушает их! – тонким, пискливым голосом прокричал князь Андрей. – Ах, душа моя, последнее время мне стало тяжело жить. Я вижу, что стал понимать слишком много. А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла… Ну, да не надолго! – прибавил он. – Однако ты спишь, да и мне пера, поезжай в Горки, – вдруг сказал князь Андрей.
– О нет! – отвечал Пьер, испуганно соболезнующими глазами глядя на князя Андрея.
– Поезжай, поезжай: перед сраженьем нужно выспаться, – повторил князь Андрей. Он быстро подошел к Пьеру, обнял его и поцеловал. – Прощай, ступай, – прокричал он. – Увидимся ли, нет… – и он, поспешно повернувшись, ушел в сарай.
Было уже темно, и Пьер не мог разобрать того выражения, которое было на лице князя Андрея, было ли оно злобно или нежно.
Пьер постоял несколько времени молча, раздумывая, пойти ли за ним или ехать домой. «Нет, ему не нужно! – решил сам собой Пьер, – и я знаю, что это наше последнее свидание». Он тяжело вздохнул и поехал назад в Горки.
Князь Андрей, вернувшись в сарай, лег на ковер, но не мог спать.
Он закрыл глаза. Одни образы сменялись другими. На одном он долго, радостно остановился. Он живо вспомнил один вечер в Петербурге. Наташа с оживленным, взволнованным лицом рассказывала ему, как она в прошлое лето, ходя за грибами, заблудилась в большом лесу. Она несвязно описывала ему и глушь леса, и свои чувства, и разговоры с пчельником, которого она встретила, и, всякую минуту прерываясь в своем рассказе, говорила: «Нет, не могу, я не так рассказываю; нет, вы не понимаете», – несмотря на то, что князь Андрей успокоивал ее, говоря, что он понимает, и действительно понимал все, что она хотела сказать. Наташа была недовольна своими словами, – она чувствовала, что не выходило то страстно поэтическое ощущение, которое она испытала в этот день и которое она хотела выворотить наружу. «Это такая прелесть был этот старик, и темно так в лесу… и такие добрые у него… нет, я не умею рассказать», – говорила она, краснея и волнуясь. Князь Андрей улыбнулся теперь той же радостной улыбкой, которой он улыбался тогда, глядя ей в глаза. «Я понимал ее, – думал князь Андрей. – Не только понимал, но эту то душевную силу, эту искренность, эту открытость душевную, эту то душу ее, которую как будто связывало тело, эту то душу я и любил в ней… так сильно, так счастливо любил…» И вдруг он вспомнил о том, чем кончилась его любовь. «Ему ничего этого не нужно было. Он ничего этого не видел и не понимал. Он видел в ней хорошенькую и свеженькую девочку, с которой он не удостоил связать свою судьбу. А я? И до сих пор он жив и весел».
Князь Андрей, как будто кто нибудь обжег его, вскочил и стал опять ходить перед сараем.


25 го августа, накануне Бородинского сражения, префект дворца императора французов m r de Beausset и полковник Fabvier приехали, первый из Парижа, второй из Мадрида, к императору Наполеону в его стоянку у Валуева.
Переодевшись в придворный мундир, m r de Beausset приказал нести впереди себя привезенную им императору посылку и вошел в первое отделение палатки Наполеона, где, переговариваясь с окружавшими его адъютантами Наполеона, занялся раскупориванием ящика.
Fabvier, не входя в палатку, остановился, разговорясь с знакомыми генералами, у входа в нее.
Император Наполеон еще не выходил из своей спальни и оканчивал свой туалет. Он, пофыркивая и покряхтывая, поворачивался то толстой спиной, то обросшей жирной грудью под щетку, которою камердинер растирал его тело. Другой камердинер, придерживая пальцем склянку, брызгал одеколоном на выхоленное тело императора с таким выражением, которое говорило, что он один мог знать, сколько и куда надо брызнуть одеколону. Короткие волосы Наполеона были мокры и спутаны на лоб. Но лицо его, хоть опухшее и желтое, выражало физическое удовольствие: «Allez ferme, allez toujours…» [Ну еще, крепче…] – приговаривал он, пожимаясь и покряхтывая, растиравшему камердинеру. Адъютант, вошедший в спальню с тем, чтобы доложить императору о том, сколько было во вчерашнем деле взято пленных, передав то, что нужно было, стоял у двери, ожидая позволения уйти. Наполеон, сморщась, взглянул исподлобья на адъютанта.
– Point de prisonniers, – повторил он слова адъютанта. – Il se font demolir. Tant pis pour l'armee russe, – сказал он. – Allez toujours, allez ferme, [Нет пленных. Они заставляют истреблять себя. Тем хуже для русской армии. Ну еще, ну крепче…] – проговорил он, горбатясь и подставляя свои жирные плечи.
– C'est bien! Faites entrer monsieur de Beausset, ainsi que Fabvier, [Хорошо! Пускай войдет де Боссе, и Фабвье тоже.] – сказал он адъютанту, кивнув головой.
– Oui, Sire, [Слушаю, государь.] – и адъютант исчез в дверь палатки. Два камердинера быстро одели его величество, и он, в гвардейском синем мундире, твердыми, быстрыми шагами вышел в приемную.
Боссе в это время торопился руками, устанавливая привезенный им подарок от императрицы на двух стульях, прямо перед входом императора. Но император так неожиданно скоро оделся и вышел, что он не успел вполне приготовить сюрприза.
Наполеон тотчас заметил то, что они делали, и догадался, что они были еще не готовы. Он не захотел лишить их удовольствия сделать ему сюрприз. Он притворился, что не видит господина Боссе, и подозвал к себе Фабвье. Наполеон слушал, строго нахмурившись и молча, то, что говорил Фабвье ему о храбрости и преданности его войск, дравшихся при Саламанке на другом конце Европы и имевших только одну мысль – быть достойными своего императора, и один страх – не угодить ему. Результат сражения был печальный. Наполеон делал иронические замечания во время рассказа Fabvier, как будто он не предполагал, чтобы дело могло идти иначе в его отсутствие.