Нетреба, Василий Гаврилович

Василий Гаврилович Нетреба
Дата рождения	19 декабря 1902 (1 января 1903)(1903-01-01)
Место рождения	с. Степановка, Черниговская губерния, Российская империя
Дата смерти	29 ноября 1975(1975-11-29) (72 года)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1924—1927, 1932—1960
Звание
Часть	222-й стрелковый полк 49-й стрелковой дивизии
Командовал	стрелковым батальоном
Сражения/войны	Советско-финская война, Великая Отечественная война
Награды и премии

Васи́лий Га́врилович Нетре́ба (19 декабря 1902 [1 января 1903] — 29 ноября 1975) — участник советско-финской и Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза. В годы советско-финской войны — командир батальона 222-го стрелкового полка 49-й стрелковой дивизии 13-й армии Северо-Западного фронта, капитан.

Биография

Родился 19 декабря 1902 (1 января 1903) года в селе Степановка ныне Борзнянского района Черниговской области Украины в крестьянской семье. Украинец.

Окончил среднюю школу, педагогические курсы.

В 1924—1927 годах служил в Красной Армии. В 1932 вновь призван в РККА.

Советско-финская война

30 ноября 1939 года началась советско-финская война. Основной удар советских войск на Карельском перешейке наносили войска Северо-Западного фронта под командованием командарма 1-го ранга С. К. Тимошенко и члена военного совета ЛенВО А. А. Жданова, в состав которого вошли 7-я и 13-я армии.

5 декабря на главном рубеже «линии Маннергейма» начала наступление с целью форсирования реки Тайпален-Йоки (сейчас — река Бурная) и развития успеха оперативная группа командарма 2 ранга Грендаля, срочно созданная из 49-й, 142-й и 150-й дивизий второго эшелона. Но артиллеристы, которые в спешке не успели не только провести разведку, но и вывести все пушки на позиции, вели огонь не по целям, а по площадям. Плотный огонь хорошо замаскированных финских огневых точек привел к тому, что атаки захлебнулись, пехота понесла большие потери, были уничтожены или повреждены 35 танков из 150, участвовавших в первом дне наступления. Наплавной мост сапёрам удалось навести только в полосе 19-го стрелкового полка. Батальон лейтенанта Михаила Дударенко из этого полка провёл разведку боем и обнаружил сильный укрепрайон противника. В ходе схватки он уничтожил огневые точки в районе населённого пункта Неоари, обеспечив тем самым подход наших войск к переправе. Через два дня батальон возглавил форсирование реки полком. Задача была выполнена — захвачен плацдарм в 2 км по фронту и 3,5 км в глубину, но комбат пал смертью храбрых.

6 декабря, взаимодействуя с батальоном Дударенко, Тайпален-Йоки форсировал батальон капитана Нетребы из состава 222-го полка 49-й дивизии, заменивший на тайпаленском плацдарме потрёпанный 19-й полк. Командир батальона умело организовал форсирование реки и, закрепившись на вражеском берегу, обеспечивал переправу других частей дивизии.

13 декабря Нетреба с пятнадцатью бойцами в ночном поиске овладели двумя ДОТами, прикрывавшими подходы к сильно укреплённому населённому пункту Теренттиля (45 км юго-восточнее Выборга). Все участники этой операции были награждены орденами или медалями «За отвагу», а Василий Гаврилович представлен к званию Героя Советского Союза.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 апреля 1940 года «за образцовое выполнение боевых заданий командования и проявленные при этом отвагу и геройство» Василию Гавриловичу Нетребе было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 386).

До апреля 1940 года майор Нетреба командовал 674-м стрелковым полком 150-й стрелковой дивизии, которая действовала на крайнем правом фланге 7-й армии (затем 13-й армии) в районе Тайпале. Полк участвовал в прорыве первой и второй полос «линии Маннергейма», наступлении на Выборг.

После завершения финской кампании Нетреба — командир 70-й стрелковой дивизии (приказ НКО № 01674, 27.04.1940 — 01.07.1940). Затем учился на Высших стрелково-тактических курсах усовершенствования командного состава пехоты «Выстрел». После окончания, с ноября 1940-го по март 1941 года — командир 7-й моторизованной пулемётно-артиллерийской бригады.

Великая Отечественная война

Начало Великой Отечественной войны подполковник Нетреба встретил на советско-польской границе заместителем командира 198-й моторизованной дивизии 10-го механизированного корпуса.

24 июля 1941 полковник Нетреба был назначен командиром 3-й Ленинградской (Фрунзенской) дивизии народного ополчения (3 лсдно, сформированная 11.07.1941, расформирована 28.10.1941, остатки личного состава переданы в 67 сд). 28 июля дивизия в составе 7 тысяч добровольцев прибыла в Лодейное Поле, откуда сделала марш на фронт, на рубеж рек Тулоксы и Сяндебки, где и заняла позиции в 15-километровой полосе по фронту. Начались бои местного значения. Боевое крещение бойцы дивизии получили, отражая шведских добровольцев, которые осуществили попытку разведки их обороны боем. 4 августа при штурме высоты 40 под Сяндебкой полностью полегла под перекрёстным пулемётным огнём одна рота 3-го Выборгского полка дивизии и тяжёлые потери понесла другая. Не раз ополченцы уничтожали переодетых в советскую униформу агентов противника, которые проникали в порядки дивизии.

15 августа (по другим данным 1 сентября) на штаб дивизии совершил налёт финский диверсионно-разведывательный отряд — командир дивизии был тяжело ранен и передал управление полковнику З. Алексееву.

1 сентября дивизии 6-го армейского корпуса финнов при поддержке артиллерии, авиации и танков прорвали оборону соседей 3-й лдно — 719-го, 452-го стрелковых полков и 3-й морской бригады и взяли Олонец, стремительно вышли к реке Свирь. После захвата противником деревни Нурмолицы 3-я дивизия попала в окружение. 6 сентября остатки дивизии, которая потеряла связь с командованием, начали тяжелый 180-километровый переход на восток в район станции Таржеполь Кировской железной дороги, а затем на север, к Петрозаводску. 16 сентября остатки дивизии вышли на железную дорогу между станциями Таржеполь и Ладва.

После лечения в госпитале В. Г. Нетреба снова на фронте. Командовал стрелковой бригадой Северо-Западного фронта, сражавшейся в районе Старой Руссы. Участвовал в Демянской и Старорусский наступательных операциях, наступлении на Старую Руссу в августе 1943 года.

3 июня 1944 года Нетребе присвоено воинское звание генерал-майор. Он был назначен начальником боевой подготовки армии.

После войны В. Г. Нетреба окончил Курсы усовершенствования командного состава при Военной академии имени М. В. Фрунзе, был начальником училища, начальником отдела боевой подготовки военного округа. С 1960 года генерал-майор В. Г. Нетреба — в запасе.

После увольнения в запас проживал в Москве. Умер 29 ноября 1975 года. Похоронен в колумбарии Новодевичьего кладбища в Москве (секция 134).

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.
• Клавдиев С. Захват первых железобетонных точек // Бои в Финляндии: Воспоминания участников. Ч. 1. — 2-е изд. — М.: Воениздат, 1941. — С. 117—119.
• Нетреба В. Г. // Твои герои, Карелия. — Петрозаводск, 2005. — С. 159.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=2629 Нетреба, Василий Гаврилович]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Нетреба, Василий Гаврилович

На породистой, худой, с подтянутыми боками лошади, в бурке и папахе, с которых струилась вода, ехал Денисов. Он, так же как и его лошадь, косившая голову и поджимавшая уши, морщился от косого дождя и озабоченно присматривался вперед. Исхудавшее и обросшее густой, короткой, черной бородой лицо его казалось сердито.
Рядом с Денисовым, также в бурке и папахе, на сытом, крупном донце ехал казачий эсаул – сотрудник Денисова.
Эсаул Ловайский – третий, также в бурке и папахе, был длинный, плоский, как доска, белолицый, белокурый человек, с узкими светлыми глазками и спокойно самодовольным выражением и в лице и в посадке. Хотя и нельзя было сказать, в чем состояла особенность лошади и седока, но при первом взгляде на эсаула и Денисова видно было, что Денисову и мокро и неловко, – что Денисов человек, который сел на лошадь; тогда как, глядя на эсаула, видно было, что ему так же удобно и покойно, как и всегда, и что он не человек, который сел на лошадь, а человек вместе с лошадью одно, увеличенное двойною силою, существо.
Немного впереди их шел насквозь промокший мужичок проводник, в сером кафтане и белом колпаке.
Немного сзади, на худой, тонкой киргизской лошаденке с огромным хвостом и гривой и с продранными в кровь губами, ехал молодой офицер в синей французской шинели.
Рядом с ним ехал гусар, везя за собой на крупе лошади мальчика в французском оборванном мундире и синем колпаке. Мальчик держался красными от холода руками за гусара, пошевеливал, стараясь согреть их, свои босые ноги, и, подняв брови, удивленно оглядывался вокруг себя. Это был взятый утром французский барабанщик.
Сзади, по три, по четыре, по узкой, раскиснувшей и изъезженной лесной дороге, тянулись гусары, потом казаки, кто в бурке, кто во французской шинели, кто в попоне, накинутой на голову. Лошади, и рыжие и гнедые, все казались вороными от струившегося с них дождя. Шеи лошадей казались странно тонкими от смокшихся грив. От лошадей поднимался пар. И одежды, и седла, и поводья – все было мокро, склизко и раскисло, так же как и земля, и опавшие листья, которыми была уложена дорога. Люди сидели нахохлившись, стараясь не шевелиться, чтобы отогревать ту воду, которая пролилась до тела, и не пропускать новую холодную, подтекавшую под сиденья, колени и за шеи. В середине вытянувшихся казаков две фуры на французских и подпряженных в седлах казачьих лошадях громыхали по пням и сучьям и бурчали по наполненным водою колеям дороги.
Лошадь Денисова, обходя лужу, которая была на дороге, потянулась в сторону и толканула его коленкой о дерево.
– Э, чег'т! – злобно вскрикнул Денисов и, оскаливая зубы, плетью раза три ударил лошадь, забрызгав себя и товарищей грязью. Денисов был не в духе: и от дождя и от голода (с утра никто ничего не ел), и главное оттого, что от Долохова до сих пор не было известий и посланный взять языка не возвращался.
«Едва ли выйдет другой такой случай, как нынче, напасть на транспорт. Одному нападать слишком рискованно, а отложить до другого дня – из под носа захватит добычу кто нибудь из больших партизанов», – думал Денисов, беспрестанно взглядывая вперед, думая увидать ожидаемого посланного от Долохова.
Выехав на просеку, по которой видно было далеко направо, Денисов остановился.
– Едет кто то, – сказал он.
Эсаул посмотрел по направлению, указываемому Денисовым.
– Едут двое – офицер и казак. Только не предположительно, чтобы был сам подполковник, – сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные казакам слова.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер – растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
– От генерала, – сказал офицер, – извините, что не совсем сухо…
Денисов, нахмурившись, взял конверт и стал распечатывать.
– Вот говорили всё, что опасно, опасно, – сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. – Впрочем, мы с Комаровым, – он указал на казака, – приготовились. У нас по два писто… А это что ж? – спросил он, увидав французского барабанщика, – пленный? Вы уже в сраженье были? Можно с ним поговорить?
– Ростов! Петя! – крикнул в это время Денисов, пробежав поданный ему конверт. – Да как же ты не сказал, кто ты? – И Денисов с улыбкой, обернувшись, протянул руку офицеру.
Офицер этот был Петя Ростов.
Во всю дорогу Петя приготавливался к тому, как он, как следует большому и офицеру, не намекая на прежнее знакомство, будет держать себя с Денисовым. Но как только Денисов улыбнулся ему, Петя тотчас же просиял, покраснел от радости и, забыв приготовленную официальность, начал рассказывать о том, как он проехал мимо французов, и как он рад, что ему дано такое поручение, и что он был уже в сражении под Вязьмой, и что там отличился один гусар.
– Ну, я г'ад тебя видеть, – перебил его Денисов, и лицо его приняло опять озабоченное выражение.
– Михаил Феоклитыч, – обратился он к эсаулу, – ведь это опять от немца. Он пг'и нем состоит. – И Денисов рассказал эсаулу, что содержание бумаги, привезенной сейчас, состояло в повторенном требовании от генерала немца присоединиться для нападения на транспорт. – Ежели мы его завтг'а не возьмем, они у нас из под носа выг'вут, – заключил он.
В то время как Денисов говорил с эсаулом, Петя, сконфуженный холодным тоном Денисова и предполагая, что причиной этого тона было положение его панталон, так, чтобы никто этого не заметил, под шинелью поправлял взбившиеся панталоны, стараясь иметь вид как можно воинственнее.
– Будет какое нибудь приказание от вашего высокоблагородия? – сказал он Денисову, приставляя руку к козырьку и опять возвращаясь к игре в адъютанта и генерала, к которой он приготовился, – или должен я оставаться при вашем высокоблагородии?
– Приказания?.. – задумчиво сказал Денисов. – Да ты можешь ли остаться до завтрашнего дня?
– Ах, пожалуйста… Можно мне при вас остаться? – вскрикнул Петя.
– Да как тебе именно велено от генег'ала – сейчас вег'нуться? – спросил Денисов. Петя покраснел.
– Да он ничего не велел. Я думаю, можно? – сказал он вопросительно.
– Ну, ладно, – сказал Денисов. И, обратившись к своим подчиненным, он сделал распоряжения о том, чтоб партия шла к назначенному у караулки в лесу месту отдыха и чтобы офицер на киргизской лошади (офицер этот исполнял должность адъютанта) ехал отыскивать Долохова, узнать, где он и придет ли он вечером. Сам же Денисов с эсаулом и Петей намеревался подъехать к опушке леса, выходившей к Шамшеву, с тем, чтобы взглянуть на то место расположения французов, на которое должно было быть направлено завтрашнее нападение.
– Ну, бог'ода, – обратился он к мужику проводнику, – веди к Шамшеву.
Денисов, Петя и эсаул, сопутствуемые несколькими казаками и гусаром, который вез пленного, поехали влево через овраг, к опушке леса.


Дождик прошел, только падал туман и капли воды с веток деревьев. Денисов, эсаул и Петя молча ехали за мужиком в колпаке, который, легко и беззвучно ступая своими вывернутыми в лаптях ногами по кореньям и мокрым листьям, вел их к опушке леса.
Выйдя на изволок, мужик приостановился, огляделся и направился к редевшей стене деревьев. У большого дуба, еще не скинувшего листа, он остановился и таинственно поманил к себе рукою.
Денисов и Петя подъехали к нему. С того места, на котором остановился мужик, были видны французы. Сейчас за лесом шло вниз полубугром яровое поле. Вправо, через крутой овраг, виднелась небольшая деревушка и барский домик с разваленными крышами. В этой деревушке и в барском доме, и по всему бугру, в саду, у колодцев и пруда, и по всей дороге в гору от моста к деревне, не более как в двухстах саженях расстояния, виднелись в колеблющемся тумане толпы народа. Слышны были явственно их нерусские крики на выдиравшихся в гору лошадей в повозках и призывы друг другу.
– Пленного дайте сюда, – негромко сказал Денисоп, не спуская глаз с французов.
Казак слез с лошади, снял мальчика и вместе с ним подошел к Денисову. Денисов, указывая на французов, спрашивал, какие и какие это были войска. Мальчик, засунув свои озябшие руки в карманы и подняв брови, испуганно смотрел на Денисова и, несмотря на видимое желание сказать все, что он знал, путался в своих ответах и только подтверждал то, что спрашивал Денисов. Денисов, нахмурившись, отвернулся от него и обратился к эсаулу, сообщая ему свои соображения.
Петя, быстрыми движениями поворачивая голову, оглядывался то на барабанщика, то на Денисова, то на эсаула, то на французов в деревне и на дороге, стараясь не пропустить чего нибудь важного.
– Пг'идет, не пг'идет Долохов, надо бг'ать!.. А? – сказал Денисов, весело блеснув глазами.
– Место удобное, – сказал эсаул.
– Пехоту низом пошлем – болотами, – продолжал Денисов, – они подлезут к саду; вы заедете с казаками оттуда, – Денисов указал на лес за деревней, – а я отсюда, с своими гусаг'ами. И по выстг'елу…
– Лощиной нельзя будет – трясина, – сказал эсаул. – Коней увязишь, надо объезжать полевее…
В то время как они вполголоса говорили таким образом, внизу, в лощине от пруда, щелкнул один выстрел, забелелся дымок, другой и послышался дружный, как будто веселый крик сотен голосов французов, бывших на полугоре. В первую минуту и Денисов и эсаул подались назад. Они были так близко, что им показалось, что они были причиной этих выстрелов и криков. Но выстрелы и крики не относились к ним. Низом, по болотам, бежал человек в чем то красном. Очевидно, по нем стреляли и на него кричали французы.