Неудержимые 2

Неудержимые 2
The Expendables 2
Жанр	боевик
Режиссёр	Саймон Уэст
Продюсер	Ави Лернер Кевин Кинг Темплтон Дэнни Лернер Лес Уэлдон
Автор сценария	Ричард Уэнк Сильвестр Сталлоне Сюжет: Кен Кауфман Дэвид Агосто Ричард Уэнк
Оператор	Шелли Джонсон
Композитор	Брайан Тайлер
Кинокомпания	Millennium Films Nu Image Lionsgate
Длительность	103 мин
Бюджет	100 млн долл.
Сборы	311 979 256 долл.
Страна	США США
Язык	английский
Год	2012
Выход фильма «Неудержимые 2» (оригинальное название — The Expendables 2)

К:Фильмы 2012 года

«Неудержимые 2» (англ. The Expendables 2) — сиквел боевика 2010 года «Неудержимые», снятый режиссёром Саймоном Уэстом по сценарию Ричарда Уэнка и Сильвестра Сталлоне, основанному на сюжете, который был написан Уэнком в соавторстве с Кеном Кауфманом и Дэвидом Агосто. Прокатом в США занималась компания Lionsgate, в России — Universal Pictures. Сюжет фильма разворачивается вокруг отряда наёмников «Неудержимые», для которых простое, на первый взгляд, задание оборачивается убийством одного из товарищей. Столь крупная потеря не оставляет команде иного выбора, кроме как отомстить убийце — лидеру конкурирующего отряда, желающему заполучить оружейный плутоний времён Холодной войны.

Роль центрального протагониста, как и в предыдущем фильме, исполнил Сильвестр Сталлоне, антагониста — Жан-Клод Ван Дамм. Актёрская работа Ван Дамма была крайне высоко оценена критиками, посчитавшими персонажа в его исполнении наиболее эффектным в картине, а также получила признание журнала Premiere France, по версии которого актёр был назван «Лучшим злодеем 2012 года». В остальных ролях снялись Джейсон Стейтем, Джет Ли, Дольф Лундгрен, Чак Норрис, Терри Крюс, Рэнди Кутюр, Лиам Хемсворт, Брюс Уиллис, Арнольд Шварценеггер и другие актёры.

Съёмки ленты, производственный бюджет которой, по официальным данным, составил 100 миллионов долларов, начались в октябре 2011 года и проходили на протяжении трёх с половиной месяцев преимущественно в Болгарии, а также частично в США (Новый Орлеан) и Китае (Гонконг). На российские экраны картина вышла 16 августа 2012 года, прокат в США стартовал на следующий день, а 16 октября и 20 ноября в России состоялись релизы на DVD и Blu-ray соответственно. Получив в основном положительные отзывы зрителей и критиков, а также собрав свыше 300 миллионов долларов в мировом прокате, «Неудержимые 2» превзошли оригинальный фильм и остаются на данный момент самой успешной лентой франшизы.

Сюжет

Отряд «Неудержимые», состоящий из его лидера Барни Росса, эксперта по холодному оружию Ли Кристмаса, мастера рукопашного боя Инь Яна, психически неуравновешенного инженера-химика Гуннара Йенсена, специалиста по тяжёлому оружию Хэйла Цезаря, эксперта-подрывника Толла Роуда, а также новичка, снайпера Билли Тиммонса по прозвищу «Малыш», прибывает в Непал для выполнения очередной спецоперации, целью которой является спасение китайского бизнесмена. В ходе неё им также удаётся освободить Тренча, давнего приятеля-соперника Барни, провалившего ту же миссию. С успехом завершив задание, команда десантирует Инь Яна вместе с бизнесменом в Китае, после чего возвращается домой, в Нью-Йорк.

По возвращении в Нью-Йорк «Неудержимые» останавливаются в баре, где отмечают успешное проведение операции. Билли объявляет Барни о намерении вскоре уйти в отставку, для того чтобы больше времени уделить своей девушке, Софии, и тот не препятствует его решению. Позднее, встретив агента ЦРУ Чёрча, Барни вынужденно принимает его задание — достать некий кейс из сейфа, находящегося на борту сбитого в Албании самолёта. По настоянию Чёрча к команде Барни присоединяется технический эксперт Мэгги Чен.

Прибыв на место и заполучив кейс, «Неудержимые» попадают в засаду конкурирующего отряда («Кровожадные», англ. The Sangs, от фр. Sanguinaires), возглавляемого террористом Жаном Виленом и его «правой рукой» Гектором, взявшим в заложники Билли. Вилен предлагает его жизнь в обмен на сдачу оружия и кейса, на что Барни даёт согласие. Несмотря на это, Вилен жестоко убивает Билли, после чего скрывается на вертолёте. Команда хоронит убитого товарища, предварительно зачитав адресованную его девушке записку, и принимает решение во что бы то ни стало отомстить Вилену.

К удивлению Барни, Мэгги признаётся, что кейс включает в себя компьютер, содержащий план расположения пяти тонн оружейного плутония, находящихся в шахте на территории бывшего Советского Союза со времён окончания Холодной войны. «Неудержимые» отправляются туда вслед за Виленом, отслеживая его местонахождение, но неожиданно сигнал пропадает, вынуждая их совершить посадку возле ближайшего ангара. Приземлившись, команда добирается до местного бара, где у Барни и Кристмаса происходит потасовка с наёмниками Вилена. По её окончании Кристмас возвращается к самолёту, чтобы забрать оружие, в то время как остальные решают остановиться в заброшенном здании для ночлега. На утро команда подвергается массированной атаке, но в момент, когда патроны на исходе, и беде, казалось бы, не миновать, на помощь к ним приходит бывший товарищ Барни, Букер, вмиг расправившийся с врагами. Прежде чем уйти, Букер сообщает Барни о соседней деревне, жители которой выступают против Вилена.

В деревне «Неудержимые» встречают нескольких вооружённых женщин. Те рассказывают им, что местные жители используются Виленом на шахте в качестве рабов, и просят у Барни и его команды помощи. Поколебавшись, Барни соглашается на просьбу, и когда люди Вилена приезжают в деревню, «Неудержимые» застают их врасплох. После они влетают на самолёте в шахту, где должен находиться Вилен, однако его в ней не обнаруживают — заминировав её и забрав плутоний, он сумел бежать. Команда освобождает порабощённых шахтёров, а Вилен тем временем активирует детонаторы, что приводит к обрушению шахты.

«Неудержимые» и шахтёры оказываются в ловушке, но вскоре к ним на выручку приходят Тренч и Чёрч. Объединившись с ними, Барни и команда доставляют шахтёров обратно к их семьям, а после, используя вертолёт, перехватывают направляющихся к аэропорту Вилена и его людей. Внутри терминала, куда снова прибывает Букер, они расправляются с толпой противников. Ситуация вынуждает Вилена и Гектора разойтись. Кристмас следует за Гектором, а Барни — за Виленом. Попутно разобравшись с несколькими врагами, Кристмас настигает Гектора, а затем в ходе драки убивает его. Далее в ожесточённую схватку вступают Барни и Вилен, в результате которой Барни, хоть и с трудом, но всё же удаётся справиться с Виленом, отомстив тем самым за смерть Билли.

Вернувшись обратно к команде, Барни прощается с Мэгги, Чёрчем, Букером и Тренчем, после чего те покидают аэропорт. В завершение, доставив девушке Билли посылку с письмом, фотографией и деньгами, «Неудержимые» отправляются домой, попутно почтив его память.

В ролях

Отряд «Неудержимые» Сильвестр Сталлоне — Барни Росс — лидер отряда Джейсон Стейтем — Ли Кристмас Джет Ли — Инь Ян Дольф Лундгрен — Гуннар Йенсен Терри Крюс — Хэйл Цезарь Рэнди Кутюр — Толл Роуд Лиам Хемсворт — Билли Тиммонс Противоборствующий отряд «Кровожадные» Жан-Клод Ван Дамм — Жан Вилен — лидер отряда Скотт Эдкинс — Гектор Прочие персонажи Юй Нань — Мэгги Чен Чак Норрис — Букер Брюс Уиллис — Чёрч Арнольд Шварценеггер — Тренч Аманда Оомс — Пилар Каризма Карпентер — Лэйси Николетт Ноэль — София

Роли дублировали Барни Росс Владимир Антоник Ли Кристмас Владимир Зайцев Инь Ян Юрий Меншагин Гуннар Йенсен Владислав Копп Хэйл Цезарь Пётр Иващенко Толл Роуд Александр Носков Билли Тиммонс Антон Эльдаров Жан Вилен Денис Беспалый Гектор Вадим Медведев Мэгги Чен Анастасия Нестеренко Букер Дмитрий Полонский Чёрч Игорь Тарадайкин Тренч Сергей Чихачёв Пилар Рамиля Искандер Лэйси Валентина Абрамова Режиссёр дубляжа — Ярослава Турылёва

Создание

Замысел

Идея о том, чтобы снять продолжение «Неудержимых», была анонсирована ещё до окончания производства оригинальной ленты. В июле 2009 года, во время завершающего этапа съёмок, продюсер Ави Лернер объявил о планах создания полноценной франшизы, подтвердив, что два сиквела к фильму уже запланированы. В августе 2010 года, незадолго до выхода фильма в американский прокат, Сильвестр Сталлоне — режиссёр, соавтор сценария и исполнитель главной роли — рассказал, что у него уже имеется готовая концепция следующего фильма, и заявил о намерении снять нечто, радикальным образом отличающееся от первой ленты, если та оправдает себя в прокате: «Если прокат пройдёт успешно, станет возможным финансирование сиквела. Готовая идея у меня уже есть. Люди думают, что сделать сиквел легко, но это не так, поскольку необходим элемент неожиданности. Я попытаюсь создать нечто радикально новое». В конце января следующего года, укрепившись в задуманном после удачного релиза «Неудержимых», кассовые сборы которых более чем втрое превысили бюджет, он окончательно объявил о работе над вторым фильмом.

Тем не менее, уже в начале февраля 2011 года работа над сиквелом была приостановлена в связи с занятостью Сталлоне в другом проекте, тогда ещё известном как «Контрольный выстрел». Затем, в марте, он и вовсе объявил о решении не режиссировать фильм, ограничившись лишь исполнением главной роли, и начал активные поиски новой фигуры на освободившееся место. В следующем месяце средства массовой информации сообщили, что Сталлоне вынужденно вернётся в качестве режиссёра, поскольку подходящей кандидатуры на этот пост ему найти не удалось, но вскоре Сильвестр опроверг данные сведения. В конечном итоге, спустя два месяца, на вакантную должность было решено назначить Саймона Уэста — постановщика нескольких высокобюджетных картин, таких как «Воздушная тюрьма», «Генеральская дочь» и «Лара Крофт: Расхитительница гробниц», последней работой которого на тот момент был боевик «Механик» с Джейсоном Стейтемом в главной роли. В интервью Уэст сказал: «Я хотел снять этот фильм, потому как знал, насколько велика симпатия зрителей к задействованным в нём персонажам. На мой взгляд, герои полюбились им потому, что они, прежде всего, — классные ребята и профессионалы своего дела. Они — вовсе не супергерои. Их кожа не обладает пуленепробиваемыми свойствами. У них есть недостатки, каждый из них в своей жизни так или иначе совершал ошибки. Люди будут сопереживать им и смогут узнать в них самих себя. Персонажи Сталлоне, которым присущи главным образом человеческие качества, обладают куда большей харизмой, чем неуязвимые супергерои».

“	Когда у тебя пять разных сценариев, ты пытаешься сообразить, какой из них лучше: какая местность, какие трюки и, самое важное, о чём будет кино? Какой смысл в фильме с бессмысленно бегающими мужиками? Вот именно — никакого. Это самое сложное.	”
— Сильвестр Сталлоне о выборе сценария

Сценарий фильма был разработан Сильвестром Сталлоне и Ричардом Уэнком (известным по работе над лентами «16 кварталов» и «Механик» с Брюсом Уиллисом и Джейсоном Стейтемом в главных ролях соответственно) на основе сюжета, написанного Уэнком совместно с двумя другими авторами — Кеном Кауфманом, автором сценариев к фильмам «Космические ковбои» и «Последний рейд», и Дэвидом Агосто, для которого участие в картине стало дебютом. К работе над сценарием планировалось также привлечь Чака Диксона, автора приквел-комикса «Неудержимых», однако предложение Сталлоне писатель не принял. Кроме того, известно, что, согласно одной из ранних версий сценария, имевшей сходство с оригинальной лентой, события фильма первоначально предполагалось сосредоточить на операции по спасению «Неудержимыми» дочери Тула — Фионы, которая после убийства отца на одном из заданий решилась на собственную месть, но в результате оказалась в руках безжалостного диктатора.

В качестве основных продюсеров картины, помимо не указанного в титрах Сильвестра Сталлоне, выступили Ави Лернер, его брат Дэнни, Лес Уэлдон, а также Кевин Кинг Темплтон, который ещё до серии «Неудержимые» сотрудничал со Сталлоне над несколькими проектами. Ответственным за операторскую составляющую фильма был назначен Шелли Джонсон, ранее участвовавший в создании блокбастера «Первый мститель», а для монтажной работы, контроль над которой осуществляли Сильвестр Сталлоне и Ави Лернер, пригласили Тодда Е. Миллера, работавшего с Саймоном Уэстом над фильмом «Механик». Пол Кросс, номинированный в 2004 году на премию «Эмми», вступил на должность художника-постановщика. Команда постановщиков трюков была возглавлена Чадом Стахелски — каскадёром, который, помимо первых «Неудержимых», «Рэмбо IV» и трёх боевиков с Джейсоном Стейтемом в главной роли, работал также над трилогией «Матрица» и рядом других блокбастеров, а позже срежиссировал свой дебютный фильм «Джон Уик». Также в её состав вошли Станимир Стаматов, являющийся номинантом на премию Taurus World Stunt Awards за создание финальной экшн-сцены первого фильма серии, Дайн Христов, работавший в нескольких боевиках с участием Жан-Клода Ван Дамма, и Нун Орсатти, который участвовал в работе над «Неудержимыми», а также лентами «Рэмбо IV», «Механик» и «Конан-варвар». Аллан Попплтон — номинант премии «Эмми» в 2011 году — и Дон Таи Тиратада, дважды входивший в список номинантов на премию Гильдии киноактёров США в категории «Лучший каскадёрский ансамбль», в свою очередь, выступили в качестве постановщиков боевых сцен.

Сильвестр Сталлоне отмечал: «боевые сцены фильма будут гораздо динамичнее и лучше, чем в первой части». Также известно, что финальное противостояние между Барни Россом и Жаном Виленом первоначально задумывалось иначе, представляя собой сцену погони с участием вертолёта и лишь крайне ограниченное столкновение двух персонажей. Однако этот вариант не устроил Жан-Клода Ван Дамма, посчитавшего непосредственную дуэль более предпочтительной для зрителя, и он предложил Сталлоне собственную идею, которая в результате была одобрена: «Я знал, что поклонники хотят увидеть именно рукопашную схватку. Если вы посетите французский, российский или американский фан-клубы, то убедитесь, что они жаждут драки между Ван Даммом и Сталлоне. Подобно поединку между Мохаммедом Али и Джо Фрейзером».

Актёрский состав

Изначально, в 2010 году, планировалось, что Стив Остин, исполнитель отрицательной роли Дэна Пэйна в первых «Неудержимых», вернётся в сиквел. Позднее он выбыл из проекта, сделав выбор в пользу фильма «Возвращение героя», в котором ему также принять участие не удалось. Чарли Шин, как сообщалось в начале ноября того же года, рассматривался в качестве актёра, который сыграет агента ЦРУ, идущего по следу Чёрча. Персонаж, однако, не вошёл в окончательный вариант сценария. В августе 2011 года исполнить одну из ролей было предложено китайскому актёру Донни Йену — его участие являлось одним из условий так и не состоявшегося между Millennium Films и потенциальным китайским инвестором партнёрского соглашения, призванного облегчить релиз фильма в стране и гарантировавшего первой ещё бо́льшую, по сравнению с имеющейся, часть прибыли от местного проката. Однако на предложение актёр ответил отказом, сочтя отведённую ему роль «неинтересной». Планировалось также появление в фильме Джеки Чана, который вынужден был отказаться от участия из-за занятости в своём режиссёрском проекте «Доспехи Бога 3: Миссия Зодиак».

Сентябрь 2011 года ознаменовался приходом в проект сразу трёх актёров. Было объявлено, что появившиеся в оригинальном фильме в эпизодических ролях Арнольд Шварценеггер и Брюс Уиллис, последнего из которых Сильвестр Сталлоне годом ранее желал видеть в образе «суперзлодея», вернутся к своим персонажам, причём время их пребывания на экране будет существенно увеличено. Арнольд Шварценеггер, исполнивший в первой ленте не указанное в титрах камео, пробыл на съёмочной площадке в течение пяти дней, а гонорар актёра, по некоторым данным, составил 10 миллионов долларов (на $ 5 млн меньше, чем у Сильвестра Сталлоне). Вслед за ними к числу актёров присоединился Лиам Хемсворт в роли новичка «Неудержимых», снайпера Билли Тиммонса — героя Афганской войны, который был демобилизован, едва не получив Медаль Почёта. Персонаж основан на реальной истории героя Афганской войны Дакоты Мейера, описанной им в биографической книге «Into the Fire: A Firsthand Account of the Most Extraordinary Battle in the Afghan War». На роль Билли, как известно, рассматривался также Тэйлор Лотнер. Хемсворт должен был принять участие ещё в первом фильме, однако незадолго до начала производства его персонаж был вырезан из сценария. Позднее, при наборе актёров для сиквела, Сильвестр Сталлоне повторно связался с ним и предложил роль. Сталлоне охарактеризовал персонажа так: «Он молод, полон надежд и стремлений. Впереди у него целая жизнь, и он не настолько циничен, как другие члены команды. Барни Росс для него — словно родной отец. У них большая привязанность к друг другу. <…> В определённый момент он говорит Билли: „У тебя ещё есть выбор. Не становись таким, как мы“».

В том же месяце велись переговоры относительно участия в фильме Николаса Кейджа и Джона Траволты, с которыми Саймон Уэст уже работал в боевиках «Воздушная тюрьма» и «Генеральская дочь» соответственно. Также одна из ролей была предложена Антонио Бандерасу, снимавшемуся вместе с Сильвестром Сталлоне в фильмах «Наёмные убийцы» и «Дети шпионов 3: Игра окончена», однако актёр не смог ответить согласием из-за плотного рабочего графика. В октябре 2011 года выяснилось, что в продолжении не появится Микки Рурк, сыгравший Тула в первом фильме, — как стало известно впоследствии, причиной тому послужили чрезмерно завышенные требования актёра по гонорару. Затем, в ноябре, к проекту присоединились актрисы Аманда Оомс, которая была утверждена на роль героини по имени Пилар, предводительницы оппозиционной группы женщин в порабощённой деревне, и Николетт Ноэль, получившая роль Софии, девушки Билли Тиммонса. В следующем же месяце актёрский состав «Неудержимых 2» пополнился Чаком Норрисом, для которого этот фильм стал первым после шестилетнего перерыва. По словам Сильвестра Сталлоне, пригласить актёра в проект оказалось крайне нелегко: «Потребовалось немало времени на то, чтобы добиться от Чака одобрительного ответа. Он особое внимание уделяет сценарию и хотел быть уверен, что ему не придётся сниматься в чересчур кровавом фильме, который мог бы шокировать зрителей. Поэтому, когда он узнал, что в сценарии упор делается больше на приключенческую составляющую, нежели на кровавую бойню, то сразу же согласился». Персонаж Норриса, Букер по прозвищу «Одинокий волк», является отсылкой к двум другим боевикам с его участием — «Хорошие парни ходят в чёрном», в котором герой Норриса именовался как Джон Т. Букер, и «Одинокий волк Маккуэйд».

На роль центрального антагониста — лидера противоборствующего отряда по имени Жан Вилен — был утверждён Жан-Клод Ван Дамм. Ранее Ван Дамм ответил отказом на предложение сняться в первом фильме по причине работы над собственной лентой «Полон любви», что вызвало недовольство в средствах массовой информации. Идея роли антагониста, ставшей для Ван Дамма на тот момент уже пятой в карьере, поступила от самого актёра: в ответ на повторное приглашение исполнить роль одного из «Неудержимых», гарантирующую участие в последующих фильмах серии, он принципиально заявил о намерении сыграть именно злодея — персонажа, который даст возможность по-настоящему впечатлить зрителя. По сюжету, Жан Вилен — также отставной солдат, бывший член Французского Иностранного легиона; до этого роль солдат, служивших в Иностранном легионе, Ван Дамм уже исполнял в фильмах «Самоволка» и «Легионер». Определённая часть его брутального образа — в частности, чёрная футболка с коротким рукавом, классические джинсы, ремень на железной пряжке, наручные часы и боевой нож, используемые в сцене финального боя, — была позаимствована от образа Алекса Вагнера, одного из братьев-близнецов, сыгранных Ван Даммом в боевике «Двойной удар». Также в одном из интервью Сильвестр Сталлоне признался, что фамилия персонажа, «Вилен», была придумана им для схожести с фамилией французского поэта Поля Верлена, тем самым давая возможность рассматривать финальный бой Вилена и Барни Росса как шуточное противостояние Верлена с другим французским поэтом — Артюром Рембо, с которым у первого был бурный роман.

Жан-Клод Ван Дамм был предельно сконцентрирован на роли и проявил на съёмках крайне профессиональное отношение к делу: для того, чтобы как можно лучше вжиться в образ персонажа, он оградился от неформального общения с партнёрами вплоть до самого окончания работ, а для поддержания наилучшей физической формы и морального духа даже пригласил на съёмочную площадку своего спортивного наставника Клода Гетца. Роль «правой руки» Вилена, Гектора, получил известный по фильмам «Неоспоримый 2» и «Неоспоримый 3» английский актёр Скотт Эдкинс, став, таким образом, вторым и одновременно последним «звёздным» участником отряда «Кровожадные», состоящего преимущественно из актёров массовки. Чтобы достичь максимального соответствия с образом, Эдкинсу, в свою очередь, пришлось имитировать русский акцент, что давалось ему с лёгкостью — ранее актёру не раз приходилось исполнять роли восточноевропейских персонажей. Участие в оригинальной ленте было предложено в том числе и ему, однако, выбирая между «Неудержимыми» и готовящимся в тот момент «Неоспоримым 3», он решил отдать предпочтение второму варианту. Что примечательно, со Скоттом Эдкинсом, равно как и с Дольфом Лундгреном, Жан-Клод Ван Дамм до этого успел поработать целых три раза — на съёмках фильмов «Специальное задание», «Игры киллеров» и «Универсальный солдат 4».

Китайская актриса Юй Нань, обладательница премий международных кинофестивалей в Париже и Чикаго за лучшую женскую роль, уже снимавшаяся с Дольфом Лундгреном в его со-режиссёрской работе «Бриллиантовые псы», была выбрана на роль Мэгги — первой женщины в составе «Неудержимых». Воплотить её образ выражала готовность участница MMA Джина Карано, в 2012 году дебютировавшая в большом кино, однако создателей интересовала актриса исключительно восточной внешности. Впрочем, принять участие в фильме удалось двум другим представителям смешанных единоборств — пятикратному чемпиону UFC Рэнди Кутюру, вернувшемуся к роли Толла Роуда, и болгарину Любомиру Симеонову, который исполнил эпизодическую роль громилы, одного из наёмников Вилена, вступивших в драку с Барни Россом и Ли Кристмасом в баре.

Съёмки

Первые работы над фильмом, проводившиеся при участии непосредственно лишь команды каскадёров, начались 23 сентября 2011 года, а 3 октября съёмочная группа приступила к основным съёмкам. Бо́льшая их часть прошла в Болгарии: в столице Софии на студии Nu Boyana Film Studios, а также в городах Пловдив и Банско. Одним из основных съёмочных мест являлся второй по величине аэропорт страны, аэропорт Пловдив, послуживший локацией для съёмок насыщенной финальной части фильма. Также были отсняты сцены в расположенной в провинции Ловеч пещере Деветашка, которая стала местом съёмок эпизодов в шахте, где албанские жители, подвергшиеся со стороны Вилена тоталитарному режиму, использовались в качестве рабов. В одном из интервью, данном в ходе съёмочных работ, Сильвестр Сталлоне отмечал: «Болгарские пещеры популярны во всём мире. Сымитировать столь живописные локации в студийных условиях попросту невозможно. Объём некоторых из них поистине завораживает. Пещеры настолько велики, что в них можно летать на самолёте, чем мы, собственно, и занимались».

На время съёмок к услугам актёров и съёмочной группы была представлена военная техника правительственного авиаотряда, а также свыше 40 видов огнестрельного оружия, в частности: пистолеты и револьверы — Kimber Gold Combat II, Кольт (M1911A1, Single Action Army), Heckler & Koch P30, SIG Sauer (P229 E2, P226R, P226 SCT, P228), Walther P99, пистолет Макарова; пистолеты-пулемёты — Heckler & Koch UMP, Arsenal Shipka; автоматы — M4A1 Carbine, Heckler & Koch (HK416, G36C, G36KV), Steyr AUG A3, AK (АКМ, АКМСУ), Norinco Type 56, SIG SG 552, FN SCAR-L, Arsenal AR, Bushmaster ACR; винтовки — M16, Noveske Diplomat, Steyr Mannlicher M1895, M1 Carbine, Barrett M107; дробовики — AA-12, Benelli M4 Super 90, M26 MASS; пулемёты — Браунинг (M2, M1919), пулемёт Калашникова, FN MAG, крупнокалиберный пулемёт Владимирова; гранатомёты — Heckler & Koch AG-C, РПГ-22 и Milkor MGL Mk 1L. Кроме того, специально для фильма впервые в стране был реконструирован проходящий через реку Осым 114-метровый железнодорожный мост, впоследствии продолживший своё функционирование как часть железнодорожной сети. Органы власти выражали уверенность в том, что обновлённое сооружение, работы над которым обошлись в 600 тысяч болгарских левов, в сочетании с повышенным вниманием к фильму, сможет возродить к региону туристический интерес.

Во время съёмок фильма в Болгарии принять участие в одной из сцен было предложено премьер-министру страны Бойко Борисову, посетившему съёмочную площадку в октябре, однако он в ответ отказался, объяснив, что этого не может произойти, пока он находится у власти. В рамках визита состоялась специальная встреча, прошедшая также при участии министра культуры страны Вежди Рашидова и футболиста Христо Стоичкова, на которой Арнольд Шварценеггер и премьер-министр обменялись памятными сувенирами — оригинальной копией меча Конана-варвара и пистолетом времён Апрельского восстания болгар против османского режима. Помимо премьер-министра, в фильме едва не оказался именитый сербский теннисист Новак Джокович, приглашённый продюсером Ави Лернером, — в сцене, проходящей внутри терминала аэропорта, спортсмен исполнил камео-роль самого себя, но в финальную версию фильма эпизод с его участием не вошёл.

Не обошли съёмочный процесс стороной и скандальные события. 27 октября в 15 милях от Софии, на водохранилище Огняново, произошла трагедия — во время съёмок сцены со взрывом надувной лодки один из двух каскадёров, находившихся в ней, погиб, а другой в тяжёлом состоянии был доставлен в больницу. Кроме того, болгарские природозащитники выступали против проведения съёмок в пещере Деветашка, уникальной тем, что в ней обитает самая многочисленная и третья по значимости колония летучих мышей в Европе, состоящая исключительно из редких, охраняемых видов. Однако, несмотря на многочисленные жалобы, съёмочные работы в этом месте так и не были прекращены.

Под занавес работ съёмки переместились в США (Новый Орлеан, штат Луизиана), а затем в Китай (Гонконг), где к актёрскому составу присоединились Каризма Карпентер в роли Лэйси, девушки Ли Кристмаса, возвращению которой первоначально не отводилось места в сценарии, и Джет Ли, из-за съёмок в фильме «Врата дракона» ограничившийся только лишь четырёхдневным участием. За три дня до окончания съёмочного процесса Сильвестр Сталлоне поведал интернет-изданию Ain't It Cool News, что фильму будет присвоен «детский» прокатный рейтинг PG-13. Однако спустя два месяца заявил, что сиквел, подобно своему предшественнику, получит всё же «жёсткий» рейтинг R, что и подтвердилось в конечном итоге. 21 января 2012 года работы были полностью завершены, после чего производство картины перешло в стадию пост-продакшна.

18 апреля, спустя три месяца после завершения всех работ, съёмочная группа вернулась в Болгарию для проведения дополнительных съёмок. Единственным известным актёром, принявшим участие в них, был Скотт Эдкинс.

Музыка

Внешние аудиофайлы
	[www.youtube.com/watch?v=BFXQrgdg2t8 Заглавная композиция «The Expendables Return»] — YouTube

</td></tr>

The Expendables 2: Original Motion Picture Soundtrack
Саундтрек Брайана Тайлера
Дата выпуска	14 августа 2012 (ЦД) 25 сентября 2012 (CD)
Записан	2012
Жанр	фон. музыка, хард-рок, блюз-рок, кантри
Длительность	56:45
Страна	США США
Лейбл	Lionsgate Records
Профессиональные рецензии
Empire Examiner Filmtracks MovieMusicUK
Хронология Брайана Тайлера
Brake: Original Motion Picture Soundtrack (2012) The Expendables 2: Original Motion Picture Soundtrack (2012) Far Cry 3: Original Game Soundtrack (2012)
Хронология серии «Неудержимые»
The Expendables: Original Motion Picture Soundtrack (2010) The Expendables 2: Original Motion Picture Soundtrack (2012) The Expendables 3: Original Motion Picture Soundtrack (2014)

Как и в первом фильме, автором музыкального сопровождения сиквела выступил композитор Брайан Тайлер, известный по своей работе над многими успешными лентами, в числе которых «Рэмбо IV», а также фильмы кинематографической вселенной Marvel и серии «Форсаж». Альбом, жанр которого варьируется от тяжёлого рока до кантри, содержит 14 композиций, сочетающих в себе элементы ударной, электронной и оркестровой музыки.

14 августа 2012 года альбом стал доступен на сайте iTunes в цифровом формате, а релиз на CD состоялся 25 сентября. За свою работу Тайлер был удостоен премии BMI Film and TV Awards в категории «Лучшая музыка к фильму». Саундтрек был также высоко оценён обозревателем журнала Empire Дэнни Грейдоном, который выставил альбому 4 балла из 5, в особенности выделив две композиции — «Party Crashers» и «Track ’Em, Find ’Em, Kill ’Em».

Помимо произведений Тайлера, в фильме прозвучали: «The Wanderer» Диона Димуччи, «Mustang Sally» Мака Райса, «Crystal Blue Persuasion» группы Tommy James & the Shondells, «Groovin'» и «A Beautiful Morning» группы The Rascals, «Rip It Up» Литла Ричарда, «The Good, the Bad and the Ugly» Эннио Морриконе и «I Just Want to Celebrate» группы Rare Earth. Также в фильме используется композиция «Don’t Want to Fight With Me», написанная и исполненная младшим братом Сильвестра Сталлоне, Фрэнком Сталлоне. Релиз композиции в качестве сингла состоялся 5 августа 2012 года. По собственному признанию Фрэнка, песня была написана им за три дня.

The Expendables 2: Original Motion Picture Soundtrack
№	Название	Длительность
1.	«The Expendables Return»	4:40
2.	«Fists, Knives and Chains»	3:05
3.	«Track ’Em, Find ’Em, Kill ’Em»	4:54
4.	«Making an Entrance»	4:08
5.	«Respect»	3:58
6.	«Rest in Pieces»	2:55
7.	«Preparations»	3:15
8.	«Party Crashers»	5:19
9.	«Rescue»	4:43
10.	«Countdown»	4:25
11.	«Bad Way to Live»	3:41
12.	«Vilain»	2:42
13.	«Dueling Blades»	4:32
14.	«Escape»	4:28
56:45

Рекламная кампания

14 декабря 2011 года компанией Lionsgate был представлен минутный тизер-трейлер, а также запущен официальный сайт фильма. Спустя два дня после этого состоялся выход официального тизер-постера. 11 января 2012 года вышли в свет первые два кадра из фильма, а третий через три месяца был опубликован в апрельском номере журнала Entertainment Weekly. 26 апреля были выпущены двенадцать персонажных постеров с изображением команды «Неудержимых», Жана Вилена, а также Букера, Чёрча и Тренча, за исключением Гектора, постер для которого был представлен одиннадцатью днями позднее. 3 мая на интернет-портале IGN состоялась премьера полноценного трейлера, который впервые был показан восемью днями ранее на фестивале CinemaCon в Лас-Вегасе. В конце месяца, 31 мая, вышел первый телевизионный ролик, а в период с 4 июня по 2 августа — три других.

В февраля 2012 года компания Hot Toys анонсировала разработку серии высокодетализированных коллекционных фигурок персонажей фильма в масштабе 1/6, которые поступили в продажу в январе 2013 года. В том же месяце также стала доступна коллекционная серия от Diamond Select Toys, которая включает в себя фигурки персонажей в двух вариациях — подвижные (англ. action figures) и миниатюрные (англ. minimates).

15 июля 2012 года Арнольд Шварценеггер, Дольф Лундгрен, Терри Крюс и Рэнди Кутюр посетили военную базу морской пехоты Кэмп-Пендлтон, Южная Калифорния, округ Сан-Диего, где состоялся специальный показ фильма, а также была проведена автограф-сессия с участием актёров. За 3 дня до этого, 12 июля, на фестивале San Diego Comic-Con International прошла пресс-конференция с участием Сильвестра Сталлоне, Арнольда Шварценеггера, Дольфа Лундгрена, Терри Крюса и Рэнди Кутюра, в рамках которой состоялся эксклюзивный показ отрывка из сцены фильма в аэропорту. Полноценная его премьера состоялась 10 августа, а 8 и 22 августа компанией Lionsgate были представлены остальные два отрывка, состоящие соответственно из сцены с подрывом вертолёта в Непале и начальной части финального боя. Последний также был показан в рамках «Вечернего шоу» с Джеем Лено, прошедшего при участии Жан-Клода Ван Дамма.

Внешние медиафайлы
Изображения
	Премьеры фильма в [www.gettyimages.com/Search/Search.aspx?EventId=150024625&EditorialProduct=Entertainment Мадриде], [www.gettyimages.com/Search/Search.aspx?EventId=150036183&EditorialProduct=Entertainment Париже], [www.gettyimages.com/Search/Search.aspx?EventId=150185250&EditorialProduct=Entertainment Лондоне], [www.gettyimages.com/Search/Search.aspx?EventId=150399975&EditorialProduct=Recentevents&AssetType=film Лос-Анджелесе] — Getty Images
Видеофайлы
	[www.youtube.com/watch?v=PIGtxCa8fm8 Премьера фильма в Париже] — YouTube

Первая премьера фильма, прошедшая при участии актёрского состава, состоялась 8 августа 2012 года в Испании, кинотеатр Cine Callao, Мадрид. Затем последовали премьеры во Франции (кинотеатр Гран-Рекс, Париж) 9 августа, которая транслировалась на сайте WAT.tv в прямом эфире, Великобритании (кинотеатр Empire, Лондон) 13 августа, прямая трансляция которой осуществлялась сайтом Yahoo!, и США, которая прошла 15 августа в Китайском театре Граумана в Голливуде, Лос-Анджелес, штат Калифорния.

Рекламная кампания была омрачена смертью сына Сильвестра Сталлоне, Сейджа Сталлоне, скончавшегося от сердечного приступа 13 июля 2012 года, в связи с чем запланированная на 8 августа премьера фильма в Израиле, наряду с премьерами в Германии (Берлин) и Бельгии (Брюссель), не смогла состояться. Некоторые источники опубликовали ложную информацию о том, что данное событие вынудило актёра отменить своё дальнейшее участие в промотуре в поддержку фильма. Однако, вопреки распространённому мнению, Сталлоне всё же продолжил активное участие в рекламной кампании, что, по его словам, лишь помогло ему справиться с тяжёлой утратой.

Фотоматериалы с промотура в поддержку фильма

Сильвестр Сталлоне, Арнольд Шварценеггер, Дольф Лундгрен, Терри Крюс и Рэнди Кутюр в июле 2012 года на фестивале San Diego Comic-Con International

Арнольд Шварценеггер, Рэнди Кутюр, Терри Крюс и Дольф Лундгрен в июле 2012 года на базе морской пехоты Кэмп-Пендлтон

Выход в прокат

Кассовые сборы

Первый прокатный день в США, прошедший 17 августа 2012 года, фильм начал с суммы в $ 10 494 145, а по количеству сборов за стартовый уик-энд добился лидирующей позиции, заработав $ 28 591 370. В целом результат от домашнего проката «Неудержимых 2» составил $ 85 028 192. На международном рынке сборы составили $ 226 951 064, из них $ 17 937 429 в России, $ 16 370 725 в Бразилии, $ 15 825 283 во Франции, $ 12 133 346 в Германии и $ 9 686 288 в Великобритании. Наибольшего успеха фильм добился в Китае, где с результатом в $ 53 090 000 «Неудержимые 2» стали восьмым из числа самых кассовых фильмов в году, опередив проекты «Тёмный рыцарь: Возрождение легенды» ($ 52 785 334) и «Новый Человек-паук» ($ 48 818 164). Общая же сумма сборов по всему миру составила $ 311 979 256 при бюджете в $ 100 млн, что позволило «Неудержимым 2» превзойти оригинальный фильм ($ 274 470 394 при бюджете в $ 80 млн) и занять 25 место в списке самых кассовых лент года.

Кассовые сборы по странам
Начало проката	Конец проката	Страна	Общие сборы ($)	Стартовый уик-энд ($)
17 августа 2012	22 ноября 2012	США США	85 028 192	28 591 370
4 сентября 2012	7 октября 2012	КНР КНР	53 090 000	N/A
16 августа 2012	21 октября 2012	Россия Россия	17 937 429	8 116 191
31 августа 2012	11 ноября 2012	Бразилия Бразилия	16 370 725	3 705 999
22 августа 2012	30 сентября 2012	Франция Франция	15 825 283	6 078 277
30 августа 2012	21 октября 2012	Германия Германия	12 133 346	3 724 824
17 августа 2012	7 октября 2012	Мексика Мексика	10 828 854	3 221 470
17 августа 2012	30 сентября 2012	Великобритания Великобритания	9 686 288	3 116 445
20 октября 2012	18 ноября 2012	Япония Япония	9 119 887	2 112 912
30 августа 2012	7 октября 2012	Австралия Австралия	8 490 452	3 058 858
24 августа 2012	28 октября 2012	Испания Испания	7 168 633	2 382 384
17 августа 2012	30 сентября 2012	Италия Италия	7 022 081	1 929 837
16 августа 2012	28 октября 2012	Малайзия Малайзия	5 027 237	1 365 322
17 августа 2012	4 ноября 2012	Турция Турция	3 067 931	542 041
16 августа 2012	7 октября 2012	Нидерланды Нидерланды	2 955 415	561 064
22 августа 2012	11 ноября 2012	Бельгия Бельгия	2 678 030	815 752
6 сентября 2012	16 сентября 2012	Республика Корея Республика Корея	2 661 741	1 574 234
16 августа 2012	30 сентября 2012	Сингапур Сингапур	2 661 665	982 183
16 августа 2012	7 октября 2012	ОАЭ ОАЭ	2 487 314	540 231
16 августа 2012	9 сентября 2012	Филиппины Филиппины	2 276 039	957 854
16 августа 2012	14 октября 2012	Аргентина Аргентина	2 191 925	752 544
15 августа 2012	14 октября 2012	Португалия Португалия	2 048 281	520 923
23 августа 2012	21 октября 2012	Перу Перу	2 036 020	429 783
30 августа 2012	4 ноября 2012	Австрия Австрия	2 004 259	611 378
17 августа 2012	7 октября 2012	Норвегия Норвегия	1 894 309	595 417
24 августа 2012	26 августа 2012	Индия Индия	1 802 653	1 802 653
16 августа 2012	23 сентября 2012	Таиланд Таиланд	1 760 301	686 304
8 сентября 2012	14 октября 2012	Гонконг Гонконг	1 664 597	522 658
30 августа 2012	21 октября 2012	Дания Дания	1 418 178	446 532
24 августа 2012	7 октября 2012	Польша Польша	1 389 600	367 727
16 августа 2012	16 сентября 2012	Украина Украина	1 355 003	615 701
22 августа 2012	23 сентября 2012	Швеция Швеция	1 299 171	366 471
17 августа 2012	7 октября 2012	Финляндия Финляндия	1 289 948	378 404
30 августа 2012	18 ноября 2012	Новая Зеландия Новая Зеландия	1 002 156	354 142
6 сентября 2012	28 октября 2012	Чехия Чехия	836 015	234 411
16 августа 2012	16 сентября 2012	Греция Греция	816 536	249 704
30 августа 2012	14 октября 2012	Венгрия Венгрия	775 832	240 133
14 декабря 2012	10 февраля 2013	Венесуэла Венесуэла	627 749	198 519
16 августа 2012	14 октября 2012	Ливан Ливан	560 668	114 140
11 октября 2012	18 ноября 2012	Чили Чили	395 089	147 690
24 августа 2012	28 октября 2012	Болгария Болгария	336 734	65 336
16 августа 2012	7 октября 2012	Хорватия Хорватия	255 673	58 524
6 сентября 2012	14 октября 2012	Словакия Словакия	232 699	64 661
22 августа 2012	7 октября 2012	Исландия Исландия	231 512	59 698
23 августа 2012	21 октября 2012	Боливия Боливия	216 928	35 936
16 августа 2012	21 октября 2012	Словения Словения	185 188	27 027
17 августа 2012	9 сентября 2012	Нигерия Нигерия	102 004	N/A
16 августа 2012	18 ноября 2012	Сербия Сербия и Черногория Черногория	93 809	17 077
5 октября 2012	4 ноября 2012	Уругвай Уругвай	59 840	25 744

Издания

На DVD- и Blu-ray-носителях фильм стал доступен в США 20 ноября 2012 года. Blu-ray-издание, которое стало первым в своём роде, поддерживающим 11.1-канальный звуковой формат DTS Neo:X, содержит театральную версию фильма, цифровую копию и DVD. В качестве дополнительных материалов в издание вошли удалённые сцены, неудачные дубли, аудиокомментарии режиссёра, а также несколько роликов о создании фильма: «Gods of War: Assembling Earth’s Mightiest Anti-Heroes», «Big Guns, Bigger Heroes: The 1980’s and the Rise of the Action Film», «On the Assault: The Real-Life Weaponry of The Expendables» и «Guns for Hire: The Real Expendables». В первую неделю продаж в США фильм занял лидирующую строчку чарта Home Media Magazine. Общая сумма сборов от DVD- и Blu-ray-продаж в США составила $ 37 083 373.

Blu-ray-издание включает в себя 5 сцен, удалённых из оригинальной версии фильма: эпизод, в котором Ли Кристмас и Бари Росс, направляясь в Албанию, дурачатся в кабине самолёта, а Барни при этом использует фотоаппарат; альтернативный диалог между Чёрчем и Барни Россом в ангаре; альтернативный диалог между Мэгги и Билли Тиммонсом в самолёте, впоследствии переходящий в разговор между Мэгги, Ли Кристмасом и Барни Россом, а затем — в диалог между Барни и Мэгги в кабине самолёта; сцена в терминале аэропорта, в которой Мэгги расправляется с наёмниками Вилена при помощи хоккейной клюшки; альтернативная экшн-сцена в терминале аэропорта с участием Хэйла Цезаря и Толла Роуда.

Также из фильма был удалён ряд других сцен, не вошедших в официальное Blu-ray-издание, в частности: расширенная экшн-сцена с участием Инь Яна во время начальной миссии в Непале; сцена, в которой Ли Кристмас, высунувшись из кабины движущегося по воде самолёта, расстреливает находящегося на крыше одного из наёмника Вилена; расширенная сцена, в которой «Неудержимые» направляются в один из баров Албании на грузовике; сцена, в которой Толл Роуд и Хэйл Цезарь, находясь у заброшенного здания, вместе отстреливаются от наёмников Вилена; экшн-сцена между Гектором и рабочими на шахте; сцена перестрелки Толла Роуда, Хэйла Цезаря, Мэгги и Гуннара Йенсена с наёмниками Вилена; сцена в ангаре аэропорта, в которой Гуннар Йенсен ведёт перестрелку с наёмниками Вилена, используя гранатомёт; дополнительная сцена с участием Хэйла Цезаря в терминале аэропорта; дополнительная сцена в терминале аэропорта с участием Чёрча и Тренча; экшн-сцена в терминале аэропорта с участием Новака Джоковича; расширенная сцена финального боя между Барни Россом и Жаном Виленом.

На территории России релиз осуществлялся компанией «Флагман-Трейд» и состоялся 16 октября на DVD и 20 ноября 2012 года на Blu-ray. Премьерный телевизионный показ фильма в России прошёл 15 сентября 2013 года на «Первом канале» в 22:00 по московскому времени.

Отзывы

Рейтинги
Издание	Оценка
allmovie
Rolling Stone
eFilmCritic
КиноПоиск
Internet Movie Database
Empire
IGN
The New York Times
The Daily Telegraph
Entertainment Weekly	B (макс. — A)
Rotten Tomatoes
Metacritic
ComingSoon.net

В целом фильм был положительно воспринят зрителями и критиками. На сайте Rotten Tomatoes он имеет средний рейтинг в 65 % на основании 124 рецензий и оценку 5,8 балла из 10, при этом общий пользовательский рейтинг при свыше 314,5 тысяч голосов составляет 67 %, а оценка — 3,7 балла из возможных 5. По данным ресурса Metacritic, средний рейтинг критиков, исходя из 28 обзоров, составил лишь 51 балл из 100, тогда как пользователи дали оценку в 7,1 балла из 10. Согласно порталу КиноПоиск, рейтинг русскоязычных пользователей при 260 рецензиях составляет 83 % с оценкой в 7 баллов из 10 при свыше 75,5 тысячах голосов. На сайте Internet Movie Database, основываясь на более чем 239 тысячах проголосовавших, «Неудержимые 2» были оценены несколько скромнее — 6,7 балла из 10 возможных, а также вошли в десятку лучших фильмов года по версии пользователей.

Обозреватель журнала The Hollywood Reporter Джастин Лоу наивысшей оценкой отметил экшн-составляющую фильма, заявив, что постановка соответствующих сцен на протяжении всего просмотра не даст зрителю ни единого повода для разочарования. Положительное мнение относительно экшн-сцен также выразила критик издания Entertainment Weekly Лиза Шварцбаум, охарактеризовав их как сильную сторону сиквела в сравнении с оригинальной лентой. Робби Коллин, представляющий издание The Daily Telegraph, в свою очередь, был впечатлён качеством постановки трюков и пиротехнических спецэффектов. Также критик отметил большое количество сцен перестрелок и комедийные моменты, оценив фильм в общем и целом тремя баллами из пяти.

Юмористическая сторона фильма пришлась по нраву обозревателю журнала USA Today Клаудии Пуиг, посчитавшей сиквел более развлекательным в отличие от «слишком серьёзного» первого фильма, и Нилу Зилинджеру из издания The New York Times, который, равно как и критик журнала Rolling Stone Питер Трэверс, в то же время критически отозвался о сюжете картины. Джастин Чан, представляющий издание Variety, также выразил смешанные чувства. По мнению критика, с визуальной точки зрения фильм выглядит «на удивление хуже, чем предыдущая часть», однако это не отменяет того, что он оправдает ожидания аудитории. Отметив из имеющихся плюсов некоторые увлекательные болгарские пейзажи, самоиронию актёров и «более чем оправдывающие свой рейтинг» сцены насилия, недостатками Джастин назвал «быстрый, бессистемный» монтаж, который, вкупе с «мутными» тонами картины, существенно портит впечатление от просмотра. Отрицательный отзыв «Неудержимым 2» достался от Ника де Семлина из издания Empire, выставившего фильму два балла и пяти. Критик упрекнул картину в отсутствии оригинальности, а также остался недоволен наличием в ней чрезмерного количества отсылок к прежним работам актёрского состава.

Крайне высокие оценки критиков снискала игра Жан-Клода Ван Дамма. По мнению рецензента Latino Review Келлвина Чавеса, Ван Дамм, актёрские способности которого откровенно недооценены, сыграл главного злодея настолько ярко, что угроза от него ощущается даже тогда, когда он не присутствует в кадре. Эдвард Дуглас, представляющий интернет-издание ComingSoon.net, посчитал, что у Ван Дамма главный злодей получился гораздо внушительнее, чем у Эрика Робертса в оригинальном фильме. По словам критика, в отличие от персонажа Робертса, он в действительности способен противостоять герою Сильвестра Сталлоне, доказательством чему служит «отличный» финальный бой между ними. Обозреватель интернет-издания Ain't It Cool News Джереми Смит, посвятивший карьере актёра отдельную статью, громогласно заявил, что Ван Дамм — «лучшее, что есть в „Неудержимых 2“». Джим Вейвода, представитель интернет-портала IGN, был аналогичного мнения об исполнительском уровне актёра:

Ван Дамм, вероятно, лучший в фильме. Он воплотил на экране потрясающе подлого засранца и, похоже, полностью наслаждался этим.

Ван Дамм был также удостоен звания «Лучшего злодея 2012 года» по версии французского издания журнала Premiere.

Российская пресса неоднозначно встретила ленту. Сергей Оболонков в своей рецензии для издания Lenta.ru назвал фильм «оригинальной восьмибитной „Контрой“», где персонажи бо́льшую часть времени только и занимаются тем, что «бегут слева направо или вглубь экрана и стреляют, стреляют, стреляют», а имеющиеся сюжетные вставки «хочется поскорее перемотать». По мнению Станислава Зельвенского из журнала «Афиша», единственным по-настоящему заслуживающим внимания моментом в картине является яркое и многообещающее вступление, тогда как последующее действие, к сожалению критика, незамедлительно переходит в нудный «„Голубой огонёк“ по мотивам боевиков 80-х».

Полина Грибовская, представляющая агентство «Интерфакс», охарактеризовала ленту как «скучнейшее и вымученное приключение», утратившее присущую первому фильму «лёгкость и некую скоморошность». Со слов обозревателя, картина отошла от первоначальной концепции франшизы, представляя собой в результате «шумную и наглую спекуляцию». Анна Ким, написавшая для «РИА Новости» положительную рецензию, напротив, посчитала, что сиквел не только вобрал в себя достоинства своего предшественника, такие как «беспроигрышный» звёздный состав, эффектные поединки и наполненные иронией незамысловатые диалоги, но и значительно дополнил их. Анна обратила внимание на расширенный, по сравнению с оригинальной лентой, хронометраж сцен с участием персонажей Брюса Уиллиса и Арнольда Шварценеггера, а также пополнение актёрского состава Жан-Клодом Ван Даммом и Чаком Норрисом, с появлением которых, по мнению Ивана Гиреева из журнала «Ваш досуг», «Неудержимые 2» и вовсе превратились в «картину мечты».

Вероника Гудкова, журналистка газеты «Аргументы и факты», написала следующий отзыв: «Жанр „Неудержимых 2“ определить просто — это или комический боевик, или очень боевая комедия. Разница, скажем, с „Кавказской пленницей“ разве что в том, что у режиссёра сиквела Саймона Уэста и главные герои, и главные злодеи, в отличие от комедий Гайдая, крепко сложены, отлично накачаны и очень кинематографично дерутся на ножах, кулаках и пистолетах. Но шутки и гэги у них примерно на том же уровне, что и в „Пленнице“ — в основном на национальную тему».

Награды и номинации

Год	Премия / Издание	Категория	Номинант	Результат
2012	IGN Summer Movie Awards	«Лучший боевик»	«Неудержимые 2»	Номинация
	«Золотой трейлер»	«Лучший постер блокбастера лета»	Тизер-постер от Ignition Creative и Lionsgate	Номинация
	Premiere France	«Лучший злодей 2012 года»	Жан-Клод Ван Дамм за роль Жана Вилена	Победа
2013	Rembrandt Awards	«Лучший международный фильм»	«Неудержимые 2»	Номинация
	«Золотой трейлер»	«Лучший экшн-постер»	«Тайная вечеря» от Ignition Creative и Lionsgate	Победа
		«Лучшая графика в телеролике»	«Обзор танка» от Lionsgate и Trailer Park	Победа
		«Лучший кинофестивальный постер»	Comic-Con-постер от Ignition Creative и Lionsgate	Номинация
	BMI Film Music Awards	«Лучшая музыка к фильму»	Брайан Тайлер	Победа
	«Таурус»	«Лучший бой»	Станимир Стаматов и Трайан Миленов-Трой	Номинация

Связь с другими произведениями

Фильм содержит большое количество отсылок к прежним культовым работам актёрского состава. Так, в сцене, проходящей внутри терминала аэропорта, куда «Неудержимые» вместе с товарищами вторгаются для того, чтобы ликвидировать Вилена, Тренч и Чёрч обмениваются между собой фразами «I’ll be back» (рус. «Я вернусь») и «Yippee-kai-yay» (оригин. «Yippee-kai-yay, motherfucker!», рус. «Йо-хо-хо, ублюдок!»), ставшими крылатыми после серий фильмов «Терминатор» и «Крепкий орешек» соответственно. Тренч при этом использует автоматическое ружьё AA-12, в соответствии со знаменитым образом Арнольда Шварценеггера, использующего крупнокалиберное оружие, который, помимо «Терминатор 2: Судный день», неоднократно эксплуатировался в других ранних фильмах с его участием, таких как «Коммандо» и «Хищник». Также Тренч, обращаясь к Чёрчу в той же сцене, спрашивает: «Кто следующий, Рэмбо?» (англ. «Who’s next, Rambo?») — это отсылка к серии фильмов о Джоне Рэмбо, бессменным исполнителем роли которого является Сильвестр Сталлоне. Непосредственное отношение к Рэмбо имеет и эпизод, в котором Барни Росс, отвечая на вопрос Мэгги, почему он столь сильно нервничает, находясь рядом с ней, говорит: «Я не нервничаю, Мэгги. Я люблю сохранять дистанцию. С людьми, которые были мне близки, происходили плохие вещи». Данный эпизод является отсылкой к фильму «Рэмбо: Первая кровь 2», в котором Джон Рэмбо имел романтические отношения с героиней Ко-Бао, трагично погибающей в одной из сцен. К Терминатору же, помимо прочего, также относится диалог во время сцены с освобождением Тренча из плена в Непале, когда тот в утвердительной форме просит Хэйла Цезаря отдать ему своё оружие, после чего в ответ получает фразу: «If I don’t get this back, your ass is terminated» (рус. «Если я не получу эту пушку назад, то надеру тебе зад», дубл. перевод «Ну, держи, терминатор хр*нов»).

Русский дублированный перевод содержит отсылки, не присутствующие в оригинальной версии фильма. В одном из эпизодов, во время разговора с Барни Россом, Ли Кристмас произносит фразу: «5 минут, я же механик-профессионал!», являющуюся намёком на сразу два фильма — «Механик» и «Профессионал», в которых Джейсон Стейтем исполнил главные роли. Также в официальном русском дубляже в качестве имени Букера по прозвищу «Одинокий волк», ставшем отсылкой к фильмам «Хорошие парни ходят в чёрном» и «Одинокий волк Маккуэйд», используется вариант «Уокер», согласно наиболее известному персонажу Чака Норриса — Корделлу Уокеру из телесериала «Крутой Уокер: Правосудие по-техасски».

Кроме того, обращаясь к Барни Россу в сцене после утренней атаки наёмников Вилена на «Неудержимых» в Албании, Букер говорит: «Однажды меня укусила королевская кобра. Через пять дней страшных мучений… кобра умерла». Данная фраза была введена в сценарий по просьбе жены актёра и входит в число иронических «фактов о Чаке Норрисе» — интернет-мема, основанного главным образом на его персонаже Корделле Уокере из телесериала «Крутой Уокер: Правосудие по-техасски».

Эффектный удар в прыжке с разворотом на 360 градусов, продемонстрированный Виленом в финальном бою с Барни Россом, — это знаменитый приём («вертушка», англ. helicopter kick), который Жан-Клод Ван Дамм, в прошлом профессиональный спортсмен, использовал в большинстве своих фильмов.

В завершающей сцене фильма «Неудержимые» используют боевой клич: «Beware, beware, walk with care / Care for what you do / Or Mumbo-Jumbo’s gonna hoo-doo you / Mumbo-Jumbo’s gonna hoo-doo you / Boom-lay, boom-lay, boom-lay boom!». «Boom-Lay Boom-Lay Boom» — альтернативное название песни «Diamond Eyes», записанной рок-группой Shinedown в качестве официального саундтрека к первому фильму.

Влияние

Для Жан-Клода Ван Дамма «Неудержимые 2» стали первой за долгое время картиной, вышедшей в международный широкий прокат. Образ антагониста, закрепившийся за ним после фильма, актёр с успехом продолжил использовать и в дальнейшем — его роль в картине «Близкие враги» получила самые высокие оценки критиков; сыгранный образ также укрепил намерение Ван Дамма снять сиквел боевика «Двойной удар». Кроме того, на успехе «Неудержимых 2», впервые за долгое время одновременно и в российский, и в американский кинотеатральный прокат с его участием вышли сразу два фильма — «Игры киллеров» и «Универсальный солдат 4». В последнем также принял участие Дольф Лундгрен, попавший на широкий экран впервые после серии «Неудержимые», а сразу в обоих из них снялся Скотт Эдкинс, для которого кинотеатральный релиз и вовсе стал дебютным — до этого все проекты с ним в главной роли исключительно имели статус «Direct-to-video». Помимо прочего, к прокату в России планировался хоррор-долгострой «Перезагрузка», где роль Эдкинса, приобретавшего всё большую известность, была расширена путём дополнительных съёмок, а имя актёра на обложках малобюджетного боевика «Хулиганы 3» под дистрибьюторством Lionsgate, в котором он исполнил главную роль, в коммерческих целях сопровождалось фразой «из „Неудержимых 2“». Также Скотту Эдкинсу, до «Неудержимых 2» появлявшемуся в высокобюджетных картинах лишь эпизодически, была предложена весомая роль в другом крупном проекте производства Millennium Films — «Геракл: Начало легенды».

Боевик «Контрольный выстрел» с Сильвестром Сталлоне в главной роли, вышедший на экраны спустя полгода после премьеры «Неудержимых 2», в российском прокате получил название «Неудержимый». А снятый в 2008 году дебютный режиссёрский проект Брайна Томпсона, в прошлом работавшего с Арнольдом Шварценеггером («Терминатор»), Брюсом Уиллисом (пилотный эпизод телесериала «Детективное агентство „Лунный свет“»), Сильвестром Сталлоне («Кобра»), Жан-Клодом Ван Даммом («Самоволка», «Тайна ордена») и Чаком Норрисом (9 эпизод телесериала «Крутой Уокер: Правосудие по-техасски»), на успехе франшизы был переименован в «Удержимые» (англ. The Extendables) и вышел в прокат к моменту релиза третьего фильма серии. Также в 2016 году состоялся релиз совместного проекта Александра Невского и Марка Дакаскоса под названием «Разборка в Маниле», являющегося дебютной режиссёрской работой Дакаскоса и представляющего собой, по словам Невского, «альтернативную версию „Неудержимых“» с актёрами боевиков категории B, которым не удалось принять участие в серии фильмов Сильвестра Сталлоне.

«Неудержимые 2» были упомянуты в пилотном эпизоде телесериала «Спираль», 18 эпизоде 6 сезона телесериала «Парки и зоны отдыха», а также в мультсериалах «Симпсоны» (эпизод «The Yellow Badge of Cowardge») и «Южный парк» (эпизод «Nightmare on Facetime»). Кроме того, фильм является объектом пародий и шуток в кино. В частности, пародии на него присутствуют в комедиях «Очень голодные игры» и «Грязные копы» (англ. Dirty Cops). Также на «Неудержимых 2» была снята короткометражная пародия — «Ненадёжные» (англ. The Unreliables).

Под впечатлением от коммерческого успеха фильма, крупнейший итальянский производитель пишущих инструментов — фирма Montegrappa — выпустила ограниченным тиражом эксклюзивную модель перьевых ручек «Montegrappa Chaos», присутствующую в начальной сцене фильма в баре. Дизайн ручки спроектирован при участии Сильвестра Сталлоне, давнего поклонника и посла фирмы Montegrappa, и примечателен тем, что состоит из черепа и других символов, в той или иной степени связанных с франшизой.

Видеоигры

The Expendables 2 Videogame

Компьютерная игра, разработанная компанией ZootFly, была выпущена Ubisoft 31 июля 2012 года для ПК (Steam), PlayStation 3 (PlayStation Network) и Xbox 360 (Xbox Live Arcade). Представляет собой кооперативный шутер в жанре Shoot 'em up и сюжетно является приквелом фильма. В качестве игровых персонажей, в озвучивании которых также приняли участие Дольф Лундгрен и Терри Крюс, задействованы Барни Росс, Гуннар Йенсен, Инь Ян и Хэйл Цезарь. По данным Metacritic и Game Rankings, игра получила преимущественно негативные отзывы.

The Expendables 2: Deploy & Destroy

Однопользовательская стратегическая онлайн-игра в жанре Tower Defense, действие которой сосредотачивается на событиях фильма, имевших место в албанской деревне. Разработана компанией Roadshow Films, австралийским дистрибьютором фильма, в сотрудничестве с Soap Creative и выпущена 13 июля 2012 года. Релизу игры предшествовал специальный конкурс на странице кинокомпании в Facebook, по итогам которого победитель получал эксклюзивную возможность стать участником команды «Неудержимых» в качестве дополнительного персонажа.

Продолжение

В октябре 2012 года Millennium Films официально анонсировала разработку третьего фильма серии. На должность режиссёра был назначен голливудский дебютант Патрик Хьюз, а к основному актёрскому составу присоединились Антонио Бандерас, Уэсли Снайпс, Келси Грэммер, Келлан Латс, Ронда Раузи, Глен Пауэлл, Виктор Ортис, Мел Гибсон и Харрисон Форд. К участию, помимо прочего, планировалось привлечь Стивена Сигала, Николаса Кейджа, Микки Рурка, Клинта Иствуда, Джеки Чана, а также Жан-Клода Ван Дамма в роли Клода Вилена — брата-близнеца Жана Вилена.

Снятый в 2013 году в период с августа по октябрь исключительно на территории Юго-Восточной Европы, фильм получил «детский» прокатный рейтинг PG-13 и вышел на экраны кинотеатров США 15 августа 2014 года. Триквел стал наименее успешной лентой франшизы как по результатам проката, так и по мнению критиков, а исполнитель роли центрального антагониста Мел Гибсон, наряду с Келси Грэммером и Арнольдом Шварценеггером, был номинирован на премию «Золотая малина» в категории «Худшая мужская роль второго плана».

Ссылки

• [www.theexpendables2film.com/ Официальный сайт]  (англ.)
• [www.youtube.com/watch?v=XQf3YP8p85I Официальный трейлер] на YouTube
• [www.imdb.com/title/tt1764651/ «Неудержимые 2»]  (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.rottentomatoes.com/m/the_expendables_2/ «Неудержимые 2»]  (англ.) на сайте Rotten Tomatoes
• [www.metacritic.com/movie/the-expendables-2 «Неудержимые 2»]  (англ.) на сайте Metacritic

Отрывок, характеризующий Неудержимые 2

– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».


В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.


В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
Налево внизу, в тумане, слышалась перестрелка между невидными войсками. Там, казалось князю Андрею, сосредоточится сражение, там встретится препятствие, и «туда то я буду послан, – думал он, – с бригадой или дивизией, и там то с знаменем в руке я пойду вперед и сломлю всё, что будет предо мной».
Князь Андрей не мог равнодушно смотреть на знамена проходивших батальонов. Глядя на знамя, ему всё думалось: может быть, это то самое знамя, с которым мне придется итти впереди войск.
Ночной туман к утру оставил на высотах только иней, переходивший в росу, в лощинах же туман расстилался еще молочно белым морем. Ничего не было видно в той лощине налево, куда спустились наши войска и откуда долетали звуки стрельбы. Над высотами было темное, ясное небо, и направо огромный шар солнца. Впереди, далеко, на том берегу туманного моря, виднелись выступающие лесистые холмы, на которых должна была быть неприятельская армия, и виднелось что то. Вправо вступала в область тумана гвардия, звучавшая топотом и колесами и изредка блестевшая штыками; налево, за деревней, такие же массы кавалерии подходили и скрывались в море тумана. Спереди и сзади двигалась пехота. Главнокомандующий стоял на выезде деревни, пропуская мимо себя войска. Кутузов в это утро казался изнуренным и раздражительным. Шедшая мимо его пехота остановилась без приказания, очевидно, потому, что впереди что нибудь задержало ее.
– Да скажите же, наконец, чтобы строились в батальонные колонны и шли в обход деревни, – сердито сказал Кутузов подъехавшему генералу. – Как же вы не поймете, ваше превосходительство, милостивый государь, что растянуться по этому дефилею улицы деревни нельзя, когда мы идем против неприятеля.
– Я предполагал построиться за деревней, ваше высокопревосходительство, – отвечал генерал.
Кутузов желчно засмеялся.
– Хороши вы будете, развертывая фронт в виду неприятеля, очень хороши.
– Неприятель еще далеко, ваше высокопревосходительство. По диспозиции…
– Диспозиция! – желчно вскрикнул Кутузов, – а это вам кто сказал?… Извольте делать, что вам приказывают.
– Слушаю с.
– Mon cher, – сказал шопотом князю Андрею Несвицкий, – le vieux est d'une humeur de chien. [Мой милый, наш старик сильно не в духе.]
К Кутузову подскакал австрийский офицер с зеленым плюмажем на шляпе, в белом мундире, и спросил от имени императора: выступила ли в дело четвертая колонна?
Кутузов, не отвечая ему, отвернулся, и взгляд его нечаянно попал на князя Андрея, стоявшего подле него. Увидав Болконского, Кутузов смягчил злое и едкое выражение взгляда, как бы сознавая, что его адъютант не был виноват в том, что делалось. И, не отвечая австрийскому адъютанту, он обратился к Болконскому:
– Allez voir, mon cher, si la troisieme division a depasse le village. Dites lui de s'arreter et d'attendre mes ordres. [Ступайте, мой милый, посмотрите, прошла ли через деревню третья дивизия. Велите ей остановиться и ждать моего приказа.]
Только что князь Андрей отъехал, он остановил его.
– Et demandez lui, si les tirailleurs sont postes, – прибавил он. – Ce qu'ils font, ce qu'ils font! [И спросите, размещены ли стрелки. – Что они делают, что они делают!] – проговорил он про себя, все не отвечая австрийцу.
Князь Андрей поскакал исполнять поручение.
Обогнав всё шедшие впереди батальоны, он остановил 3 ю дивизию и убедился, что, действительно, впереди наших колонн не было стрелковой цепи. Полковой командир бывшего впереди полка был очень удивлен переданным ему от главнокомандующего приказанием рассыпать стрелков. Полковой командир стоял тут в полной уверенности, что впереди его есть еще войска, и что неприятель не может быть ближе 10 ти верст. Действительно, впереди ничего не было видно, кроме пустынной местности, склоняющейся вперед и застланной густым туманом. Приказав от имени главнокомандующего исполнить упущенное, князь Андрей поскакал назад. Кутузов стоял всё на том же месте и, старчески опустившись на седле своим тучным телом, тяжело зевал, закрывши глаза. Войска уже не двигались, а стояли ружья к ноге.
– Хорошо, хорошо, – сказал он князю Андрею и обратился к генералу, который с часами в руках говорил, что пора бы двигаться, так как все колонны с левого фланга уже спустились.
– Еще успеем, ваше превосходительство, – сквозь зевоту проговорил Кутузов. – Успеем! – повторил он.
В это время позади Кутузова послышались вдали звуки здоровающихся полков, и голоса эти стали быстро приближаться по всему протяжению растянувшейся линии наступавших русских колонн. Видно было, что тот, с кем здоровались, ехал скоро. Когда закричали солдаты того полка, перед которым стоял Кутузов, он отъехал несколько в сторону и сморщившись оглянулся. По дороге из Працена скакал как бы эскадрон разноцветных всадников. Два из них крупным галопом скакали рядом впереди остальных. Один был в черном мундире с белым султаном на рыжей энглизированной лошади, другой в белом мундире на вороной лошади. Это были два императора со свитой. Кутузов, с аффектацией служаки, находящегося во фронте, скомандовал «смирно» стоявшим войскам и, салютуя, подъехал к императору. Вся его фигура и манера вдруг изменились. Он принял вид подначальственного, нерассуждающего человека. Он с аффектацией почтительности, которая, очевидно, неприятно поразила императора Александра, подъехал и салютовал ему.
Неприятное впечатление, только как остатки тумана на ясном небе, пробежало по молодому и счастливому лицу императора и исчезло. Он был, после нездоровья, несколько худее в этот день, чем на ольмюцком поле, где его в первый раз за границей видел Болконский; но то же обворожительное соединение величавости и кротости было в его прекрасных, серых глазах, и на тонких губах та же возможность разнообразных выражений и преобладающее выражение благодушной, невинной молодости.
На ольмюцком смотру он был величавее, здесь он был веселее и энергичнее. Он несколько разрумянился, прогалопировав эти три версты, и, остановив лошадь, отдохновенно вздохнул и оглянулся на такие же молодые, такие же оживленные, как и его, лица своей свиты. Чарторижский и Новосильцев, и князь Болконский, и Строганов, и другие, все богато одетые, веселые, молодые люди, на прекрасных, выхоленных, свежих, только что слегка вспотевших лошадях, переговариваясь и улыбаясь, остановились позади государя. Император Франц, румяный длиннолицый молодой человек, чрезвычайно прямо сидел на красивом вороном жеребце и озабоченно и неторопливо оглядывался вокруг себя. Он подозвал одного из своих белых адъютантов и спросил что то. «Верно, в котором часу они выехали», подумал князь Андрей, наблюдая своего старого знакомого, с улыбкой, которую он не мог удержать, вспоминая свою аудиенцию. В свите императоров были отобранные молодцы ординарцы, русские и австрийские, гвардейских и армейских полков. Между ними велись берейторами в расшитых попонах красивые запасные царские лошади.
Как будто через растворенное окно вдруг пахнуло свежим полевым воздухом в душную комнату, так пахнуло на невеселый Кутузовский штаб молодостью, энергией и уверенностью в успехе от этой прискакавшей блестящей молодежи.
– Что ж вы не начинаете, Михаил Ларионович? – поспешно обратился император Александр к Кутузову, в то же время учтиво взглянув на императора Франца.
– Я поджидаю, ваше величество, – отвечал Кутузов, почтительно наклоняясь вперед.
Император пригнул ухо, слегка нахмурясь и показывая, что он не расслышал.
– Поджидаю, ваше величество, – повторил Кутузов (князь Андрей заметил, что у Кутузова неестественно дрогнула верхняя губа, в то время как он говорил это поджидаю ). – Не все колонны еще собрались, ваше величество.
Государь расслышал, но ответ этот, видимо, не понравился ему; он пожал сутуловатыми плечами, взглянул на Новосильцева, стоявшего подле, как будто взглядом этим жалуясь на Кутузова.
– Ведь мы не на Царицыном лугу, Михаил Ларионович, где не начинают парада, пока не придут все полки, – сказал государь, снова взглянув в глаза императору Францу, как бы приглашая его, если не принять участие, то прислушаться к тому, что он говорит; но император Франц, продолжая оглядываться, не слушал.
– Потому и не начинаю, государь, – сказал звучным голосом Кутузов, как бы предупреждая возможность не быть расслышанным, и в лице его еще раз что то дрогнуло. – Потому и не начинаю, государь, что мы не на параде и не на Царицыном лугу, – выговорил он ясно и отчетливо.
В свите государя на всех лицах, мгновенно переглянувшихся друг с другом, выразился ропот и упрек. «Как он ни стар, он не должен бы, никак не должен бы говорить этак», выразили эти лица.
Государь пристально и внимательно посмотрел в глаза Кутузову, ожидая, не скажет ли он еще чего. Но Кутузов, с своей стороны, почтительно нагнув голову, тоже, казалось, ожидал. Молчание продолжалось около минуты.
– Впрочем, если прикажете, ваше величество, – сказал Кутузов, поднимая голову и снова изменяя тон на прежний тон тупого, нерассуждающего, но повинующегося генерала.
Он тронул лошадь и, подозвав к себе начальника колонны Милорадовича, передал ему приказание к наступлению.
Войско опять зашевелилось, и два батальона Новгородского полка и батальон Апшеронского полка тронулись вперед мимо государя.
В то время как проходил этот Апшеронский батальон, румяный Милорадович, без шинели, в мундире и орденах и со шляпой с огромным султаном, надетой набекрень и с поля, марш марш выскакал вперед и, молодецки салютуя, осадил лошадь перед государем.
– С Богом, генерал, – сказал ему государь.
– Ma foi, sire, nous ferons ce que qui sera dans notre possibilite, sire, [Право, ваше величество, мы сделаем, что будет нам возможно сделать, ваше величество,] – отвечал он весело, тем не менее вызывая насмешливую улыбку у господ свиты государя своим дурным французским выговором.
Милорадович круто повернул свою лошадь и стал несколько позади государя. Апшеронцы, возбуждаемые присутствием государя, молодецким, бойким шагом отбивая ногу, проходили мимо императоров и их свиты.
– Ребята! – крикнул громким, самоуверенным и веселым голосом Милорадович, видимо, до такой степени возбужденный звуками стрельбы, ожиданием сражения и видом молодцов апшеронцев, еще своих суворовских товарищей, бойко проходивших мимо императоров, что забыл о присутствии государя. – Ребята, вам не первую деревню брать! – крикнул он.
– Рады стараться! – прокричали солдаты.
Лошадь государя шарахнулась от неожиданного крика. Лошадь эта, носившая государя еще на смотрах в России, здесь, на Аустерлицком поле, несла своего седока, выдерживая его рассеянные удары левой ногой, настораживала уши от звуков выстрелов, точно так же, как она делала это на Марсовом поле, не понимая значения ни этих слышавшихся выстрелов, ни соседства вороного жеребца императора Франца, ни всего того, что говорил, думал, чувствовал в этот день тот, кто ехал на ней.
Государь с улыбкой обратился к одному из своих приближенных, указывая на молодцов апшеронцев, и что то сказал ему.


Кутузов, сопутствуемый своими адъютантами, поехал шагом за карабинерами.
Проехав с полверсты в хвосте колонны, он остановился у одинокого заброшенного дома (вероятно, бывшего трактира) подле разветвления двух дорог. Обе дороги спускались под гору, и по обеим шли войска.
Туман начинал расходиться, и неопределенно, верстах в двух расстояния, виднелись уже неприятельские войска на противоположных возвышенностях. Налево внизу стрельба становилась слышнее. Кутузов остановился, разговаривая с австрийским генералом. Князь Андрей, стоя несколько позади, вглядывался в них и, желая попросить зрительную трубу у адъютанта, обратился к нему.
– Посмотрите, посмотрите, – говорил этот адъютант, глядя не на дальнее войско, а вниз по горе перед собой. – Это французы!
Два генерала и адъютанты стали хвататься за трубу, вырывая ее один у другого. Все лица вдруг изменились, и на всех выразился ужас. Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами.
– Это неприятель?… Нет!… Да, смотрите, он… наверное… Что ж это? – послышались голоса.
Князь Андрей простым глазом увидал внизу направо поднимавшуюся навстречу апшеронцам густую колонну французов, не дальше пятисот шагов от того места, где стоял Кутузов.
«Вот она, наступила решительная минута! Дошло до меня дело», подумал князь Андрей, и ударив лошадь, подъехал к Кутузову. «Надо остановить апшеронцев, – закричал он, – ваше высокопревосходительство!» Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда. По этому голосу всё бросилось бежать.
Смешанные, всё увеличивающиеся толпы бежали назад к тому месту, где пять минут тому назад войска проходили мимо императоров. Не только трудно было остановить эту толпу, но невозможно было самим не податься назад вместе с толпой.
Болконский только старался не отставать от нее и оглядывался, недоумевая и не в силах понять того, что делалось перед ним. Несвицкий с озлобленным видом, красный и на себя не похожий, кричал Кутузову, что ежели он не уедет сейчас, он будет взят в плен наверное. Кутузов стоял на том же месте и, не отвечая, доставал платок. Из щеки его текла кровь. Князь Андрей протеснился до него.
– Вы ранены? – спросил он, едва удерживая дрожание нижней челюсти.
– Раны не здесь, а вот где! – сказал Кутузов, прижимая платок к раненой щеке и указывая на бегущих. – Остановите их! – крикнул он и в то же время, вероятно убедясь, что невозможно было их остановить, ударил лошадь и поехал вправо.
Вновь нахлынувшая толпа бегущих захватила его с собой и повлекла назад.
Войска бежали такой густой толпой, что, раз попавши в середину толпы, трудно было из нее выбраться. Кто кричал: «Пошел! что замешкался?» Кто тут же, оборачиваясь, стрелял в воздух; кто бил лошадь, на которой ехал сам Кутузов. С величайшим усилием выбравшись из потока толпы влево, Кутузов со свитой, уменьшенной более чем вдвое, поехал на звуки близких орудийных выстрелов. Выбравшись из толпы бегущих, князь Андрей, стараясь не отставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскую батарею и подбегающих к ней французов. Повыше стояла русская пехота, не двигаясь ни вперед на помощь батарее, ни назад по одному направлению с бегущими. Генерал верхом отделился от этой пехоты и подъехал к Кутузову. Из свиты Кутузова осталось только четыре человека. Все были бледны и молча переглядывались.
– Остановите этих мерзавцев! – задыхаясь, проговорил Кутузов полковому командиру, указывая на бегущих; но в то же мгновение, как будто в наказание за эти слова, как рой птичек, со свистом пролетели пули по полку и свите Кутузова.
Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?
Но прежде чем он договорил эти слова, князь Андрей, чувствуя слезы стыда и злобы, подступавшие ему к горлу, уже соскакивал с лошади и бежал к знамени.
– Ребята, вперед! – крикнул он детски пронзительно.
«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно против него. Несколько солдат упало.
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.
«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»


На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.
В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три выстрела и потом один или два орудийных выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий гул.
Видно было, как по скатам дымки ружей как будто бегали, догоняя друг друга, и как дымы орудий клубились, расплывались и сливались одни с другими. Видны были, по блеску штыков между дымом, двигавшиеся массы пехоты и узкие полосы артиллерии с зелеными ящиками.
Ростов на пригорке остановил на минуту лошадь, чтобы рассмотреть то, что делалось; но как он ни напрягал внимание, он ничего не мог ни понять, ни разобрать из того, что делалось: двигались там в дыму какие то люди, двигались и спереди и сзади какие то холсты войск; но зачем? кто? куда? нельзя было понять. Вид этот и звуки эти не только не возбуждали в нем какого нибудь унылого или робкого чувства, но, напротив, придавали ему энергии и решительности.
«Ну, еще, еще наддай!» – обращался он мысленно к этим звукам и опять пускался скакать по линии, всё дальше и дальше проникая в область войск, уже вступивших в дело.
«Уж как это там будет, не знаю, а всё будет хорошо!» думал Ростов.
Проехав какие то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия) уже вступила в дело.
«Тем лучше! посмотрю вблизи», подумал он.
Он поехал почти по передней линии. Несколько всадников скакали по направлению к нему. Это были наши лейб уланы, которые расстроенными рядами возвращались из атаки. Ростов миновал их, заметил невольно одного из них в крови и поскакал дальше.
«Мне до этого дела нет!» подумал он. Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него. Ростов пустил лошадь во весь скок, для того чтоб уехать с дороги от этих кавалеристов, и он бы уехал от них, ежели бы они шли всё тем же аллюром, но они всё прибавляли хода, так что некоторые лошади уже скакали. Ростову всё слышнее и слышнее становился их топот и бряцание их оружия и виднее становились их лошади, фигуры и даже лица. Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу.
Кавалергарды скакали, но еще удерживая лошадей. Ростов уже видел их лица и услышал команду: «марш, марш!» произнесенную офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь. Ростов, опасаясь быть раздавленным или завлеченным в атаку на французов, скакал вдоль фронта, что было мочи у его лошади, и всё таки не успел миновать их.
Крайний кавалергард, огромный ростом рябой мужчина, злобно нахмурился, увидав перед собой Ростова, с которым он неминуемо должен был столкнуться. Этот кавалергард непременно сбил бы с ног Ростова с его Бедуином (Ростов сам себе казался таким маленьким и слабеньким в сравнении с этими громадными людьми и лошадьми), ежели бы он не догадался взмахнуть нагайкой в глаза кавалергардовой лошади. Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока огромные шпоры, и лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее. Едва кавалергарды миновали Ростова, как он услыхал их крик: «Ура!» и оглянувшись увидал, что передние ряды их смешивались с чужими, вероятно французскими, кавалеристами в красных эполетах. Дальше нельзя было ничего видеть, потому что тотчас же после этого откуда то стали стрелять пушки, и всё застлалось дымом.
В ту минуту как кавалергарды, миновав его, скрылись в дыму, Ростов колебался, скакать ли ему за ними или ехать туда, куда ему нужно было. Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек.
«Что мне завидовать, мое не уйдет, и я сейчас, может быть, увижу государя!» подумал Ростов и поскакал дальше.
Поровнявшись с гвардейской пехотой, он заметил, что чрез нее и около нее летали ядры, не столько потому, что он слышал звук ядер, сколько потому, что на лицах солдат он увидал беспокойство и на лицах офицеров – неестественную, воинственную торжественность.
Проезжая позади одной из линий пехотных гвардейских полков, он услыхал голос, назвавший его по имени.
– Ростов!
– Что? – откликнулся он, не узнавая Бориса.
– Каково? в первую линию попали! Наш полк в атаку ходил! – сказал Борис, улыбаясь той счастливой улыбкой, которая бывает у молодых людей, в первый раз побывавших в огне.
Ростов остановился.
– Вот как! – сказал он. – Ну что?
– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.


Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.


На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la reserve, [Велите привезти из резервов,] – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и свезти на перевязочный пункт!
Сказав это, Наполеон поехал дальше навстречу к маршалу Лану, который, сняв шляпу, улыбаясь и поздравляя с победой, подъезжал к императору.
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить.
Первые слова, которые он услыхал, когда очнулся, – были слова французского конвойного офицера, который поспешно говорил:
– Надо здесь остановиться: император сейчас проедет; ему доставит удовольствие видеть этих пленных господ.
– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.


В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.


Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.


3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.
Несвицкий был тут же, как старый член клуба. Пьер, по приказанию жены отпустивший волоса, снявший очки и одетый по модному, но с грустным и унылым видом, ходил по залам. Его, как и везде, окружала атмосфера людей, преклонявшихся перед его богатством, и он с привычкой царствования и рассеянной презрительностью обращался с ними.
По годам он бы должен был быть с молодыми, по богатству и связям он был членом кружков старых, почтенных гостей, и потому он переходил от одного кружка к другому.
Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.
Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.
В третьем кружке Нарышкин говорил о заседании австрийского военного совета, в котором Суворов закричал петухом в ответ на глупость австрийских генералов. Шиншин, стоявший тут же, хотел пошутить, сказав, что Кутузов, видно, и этому нетрудному искусству – кричать по петушиному – не мог выучиться у Суворова; но старички строго посмотрели на шутника, давая ему тем чувствовать, что здесь и в нынешний день так неприлично было говорить про Кутузова.
Граф Илья Андреич Ростов, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными лицами, которых он всех знал, и изредка отыскивая глазами своего стройного молодца сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился, и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.
– Ко мне милости прошу, вот ты с моим молодцом знаком… вместе там, вместе геройствовали… A! Василий Игнатьич… здорово старый, – обратился он к проходившему старичку, но не успел еще договорить приветствия, как всё зашевелилось, и прибежавший лакей, с испуганным лицом, доложил: пожаловали!
Раздались звонки; старшины бросились вперед; разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, столпились в одну кучу и остановились в большой гостиной у дверей залы.
В дверях передней показался Багратион, без шляпы и шпаги, которые он, по клубному обычаю, оставил у швейцара. Он был не в смушковом картузе с нагайкой через плечо, как видел его Ростов в ночь накануне Аустерлицкого сражения, а в новом узком мундире с русскими и иностранными орденами и с георгиевской звездой на левой стороне груди. Он видимо сейчас, перед обедом, подстриг волосы и бакенбарды, что невыгодно изменяло его физиономию. На лице его было что то наивно праздничное, дававшее, в соединении с его твердыми, мужественными чертами, даже несколько комическое выражение его лицу. Беклешов и Федор Петрович Уваров, приехавшие с ним вместе, остановились в дверях, желая, чтобы он, как главный гость, прошел вперед их. Багратион смешался, не желая воспользоваться их учтивостью; произошла остановка в дверях, и наконец Багратион всё таки прошел вперед. Он шел, не зная куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене. Старшины встретили его у первой двери, сказав ему несколько слов о радости видеть столь дорогого гостя, и недождавшись его ответа, как бы завладев им, окружили его и повели в гостиную. В дверях гостиной не было возможности пройти от столпившихся членов и гостей, давивших друг друга и через плечи друг друга старавшихся, как редкого зверя, рассмотреть Багратиона. Граф Илья Андреич, энергичнее всех, смеясь и приговаривая: – пусти, mon cher, пусти, пусти, – протолкал толпу, провел гостей в гостиную и посадил на средний диван. Тузы, почетнейшие члены клуба, обступили вновь прибывших. Граф Илья Андреич, проталкиваясь опять через толпу, вышел из гостиной и с другим старшиной через минуту явился, неся большое серебряное блюдо, которое он поднес князю Багратиону. На блюде лежали сочиненные и напечатанные в честь героя стихи. Багратион, увидав блюдо, испуганно оглянулся, как бы отыскивая помощи. Но во всех глазах было требование того, чтобы он покорился. Чувствуя себя в их власти, Багратион решительно, обеими руками, взял блюдо и сердито, укоризненно посмотрел на графа, подносившего его. Кто то услужливо вынул из рук Багратиона блюдо (а то бы он, казалось, намерен был держать его так до вечера и так итти к столу) и обратил его внимание на стихи. «Ну и прочту», как будто сказал Багратион и устремив усталые глаза на бумагу, стал читать с сосредоточенным и серьезным видом. Сам сочинитель взял стихи и стал читать. Князь Багратион склонил голову и слушал.