Неутраль

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Неутраль (неутрал, идиом-неутраль) — международный искусственный язык, созданный Академией волапюка в 1893—1898 годах под руководством В. К. Розенбергера (Санкт-Петербург). Название впервые встречается в письме Розенбергера Н. К. Склифосовскому: idiom neutral, in kel mi skrib ist letr («нейтральный язык, на котором я пишу это письмо»). В официальных резолюциях Академии первоначально назывался «язык Академии» или «академический язык» (pük Kadema, pük kademik на волапюке, lingu de Akademi, lingu academian на неутрале).[1]



Особенности проекта

Один из первых последовательно апостериорных языков, основанных на научном отборе интернациональной лексики и грамматических элементов. Систематическому сравнению были подвергнуты семь контрольных языков: английский, французский, немецкий, испанский, итальянский, русский, латинский. В результате было выявлено около 11000 международных лексем, составивших словарь В. К. Розенбергера. В языке отсутствуют морфологические априоризмы, характерные для схематических языков, однако допускаются сочетания морфем, отсутствующие в языках-источниках: reakt-asion 'реакция', elektrik-itet 'электричество'. По этому признаку идиом-неутраль не является собственно натуралистическим языком и должен быть отнесен к гипосхематической подгруппе автономных языков. Вместе с тем с 1897 г. словарь идиом-неутраля включал дублетные пары: собственные словобразования и заимствованные интернациональные синонимы, образованные от тех же корней по правилам естественных языков и неразложимые с точки зрения грамматики идиом-неутраля («маккенсеновские слова», paroli mackensenik): anuik — anual 'годовой', infektasion — infeksion 'инфекция'.

Примеры

  • Praktik av monstred, ke Idiom Neutral es facile komprendabl et sine aprendasion anterior; sikause on potes korespondar neutrale ko omnihom kultived.

(Практика показала, что идиом-неутраль легко понятен даже без предварительного изучения; по этой причине можно переписываться на неутрале со всеми образованными людьми.)

  • Publikasion de idiom neutral interesero votr filio, kel kolekt postmarki, kause ist idiom es lingu praktikal pro korespondad ko kolektatori in otr landi.

(Публикация идиом-неутраля заинтересует Вашего сына, коллекционирующего почтовые марки, потому что этот язык — практический язык для переписки с коллекционерами в других странах.)

B. Mackensen. Po sent anui (1897) Б. Маккенсен. Через сто лет[1]
Omni insepult esero
Po sent anui.
On de nos[2] no lakrimera
Po sent anui.
Ma in kampi, laborant,
E in strad, perambulant,
Otr homi on visero.
Gaudie ornit kantero
Laud a sol ankor lumant
Po sent anui.
Всe в могиле будут
Через сто лет.
О нас не будут плакать
Через сто лет.
Но в полях, работая,
И на улице, прогуливаясь,
Покажутся другие люди.
Весело птица пропоёт
Хвалу солнцу, ещё светящему,
Через сто лет.


«Отче наш»:

Оригинальный идиом-неутраль Неутраль, реформированный в 1907 году Эдгаром де Валем
в сторону большей романизации и традиционности орфографии
Nostr patr kel es in sieli!
ke votr nom es sanctifiked;
ke votr regnia veni;
ke votr volu es fasied, kuale in siel, tale et su ter.
Dona sidiurne a noi nostr pan omnidiurnik;
e pardona (a) noi nostr debti, kuale et noi pardon a nostr debtatori;
e no induka noi in tentasion,
ma librifika noi da it mal.
Nostr Patr, qui es in cieli.
Que votr nom es sanctificat,
que votr regnia veni.
Que votr voluntat es facit quale in ciel tale anque su terr.
Dona nos hodie nostr pan quotidian,
e pardona nos nostr debti quale anque noi pardona nostr debenti
e non induca nos in tentasion
ma librifica nos da it mal.

Напишите отзыв о статье "Неутраль"

Ссылки

  • stra.teg.ru/library/strategics/7/7
  • filolingvia.com/publ/441-1-0-3203
  1. 1 2 Кузнецов С. Н. Лингвистическая и социальная история идиом-неутраля // Interlinguistica Tartuensis, вып. 7, 1990, сс. 42-51.
  2. Предлог de в значении 'о, об' позже будет заменён на di. Форма nos — рудимент первоначального окончания множественного числа -s, которое в 1894 было заменено на -i, но до конца 1896 года оставалось в местоимениях nos, vos, ils, впоследствии заменённых Академией на noi, voi, ili.


Отрывок, характеризующий Неутраль

– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.