Неферефра

Фараон Древнего Египта
Шепсескара Ниусерра Неферефра V династия Древнее царство
Статуэтка Неферефра. Египетский музей. Каир
Хронология	2431 — 2420 гг. до н. э. (11 лет) — по Ю. фон Бекерату 2460 — 2455 гг. до н. э. (5 лет) — по Schneider
Неферефра на Викискладе

Неферефра
личное имя как Сын Ра	isi </br> Иси
тронное имя как Царь	nfr xa ra Ра-нефер-еф </br> «Совершенный как Ра»
Хорово имя как Гор	Hr nfr xa.w Хор Нефер-хау </br> «Хор, прекрасный в делах»
небти-имя как Господин двойного венца	nfr m nb.tj Нефер-ем-Небти </br> «Прекрасен с телом Двух Владычиц (то есть богинь Нехбет и Уаджит)»
золотое имя как Золотой Хор	bik nbw nfr Бик-небу-нефер </br> «Прекрасный золотой сокол»
Туринский список (№III.21)
Абидосский список (№29)	Rˁ-nfrˁ.f </br> Ра-нефер-еф </br> «Прекрасное явление Ра»
Саккарский список (№29)	Hˁj-nfr-Rˁ Хаи-нефер-Ра </br> «Кажущийся подобным Ра»
древнегреческое имя (по Манефону)	Херес

Неферефра (или Ранефереф) — фараон Древнего Египта, правил приблизительно в 2460 — 2458 годах до н. э.; из V династии.

Правление

Происхождение и количество лет правления

До последнего времени об этом фараоне было практически ничего не известно. Не ясно даже чьим предшественником он был, и кому он наследовал. По устоявшемуся мнению он наследовал фараону Шепсескара, однако, в последнее время, преобладает теория, что Шепсескара составителями Саккарского списка был поставлен не на своё место и не мог быть предшественником Неферефра, а правил позднее.

Видно это Неферефра Манефон называет Хересом и приписывает ему правление в течение 20 лет. Однако из всех сохранившихся данных вытекает, что правление Неферефра было очень кратким. Тщательное обследование Туринского папируса, поврежденного в том месте, где должны быть имя Неферефра и годы его правления, позволяет с уверенностью сказать только об одной вертикальной черте (каждая вертикальная черта указывает на один год правления), что говорит об его правлении в течение приблизительно 1 или 2 лет. Данное свидетельство хорошо согласуется с археологическими данными. Единственная надпись, сохранившаяся от времени правления Неферефра, относится к его первому году правления и расположена на большом угловом блоке в фундаменте предполагаемой будущей пирамиды фараона, которая так и не была завершена.

Возможно, Неферефра был сыном фараона Неферикара Какаи и царицы Хенткаус II, а также старшим братом фараона Ниусерра. Если принять за истинное, что Шепсескара мог быть сыном Сахура, то можно предположить, что между потомками Сахура и Неферикара Какаи не всё было гладко, и там развернулась настоящая борьба за престол.

Предположительно, женой Неферефра была Хентакавесс III.

Пирамида Неферефра

Неферефра начал строительство собственного погребального комплекса получившего название «Божественная власть Неферефра» в Абусире к юго-западу от пирамиды Нефериркара. Из-за скоропостижной смерти Неферефра работы над его захоронением были прерваны, в результате от пирамиды сохранилось только квадратное основание (около 75 × 75 метров) и высотой 7 м, напоминающее мастабу. Остальные сооружения в погребальном комплексе Неферефра были закончены во время правления его брата Ниусерра Ини. Но расчистка остатков заупокойного храма, который, за исключением святилища и баз колонн, был выполнен из сырцового кирпича, принесла значительные результаты. В 1981—1982 гг. чешская экспедиция обнаружила здесь сотни фрагментов и свитков папируса, составлявших архивы, подобные тем, что принадлежали эпохе Нефериркара. Затем, в 1984—1985 гг. нашли великолепные статуи царя, черты которого до этого момента были абсолютно неизвестны. Также были найдены остатки оберточной материи и кости плохо сохранившейся мумии, которую идентифицируют с Неферефра. Антропологический анализ показал, что мумия принадлежит мужчине, умершему в возрасте от 20 до 23 лет, что полностью согласуется с нашими представлениями о фараоне, правившем на протяжении совсем короткого времени, и подтверждает ошибочность сообщения Манефона о двадцатилетнем правлении Неферефра.

Судя по надписям Неферефра строил солнечный храм, носящий имя Хотеп-Ра. Однако никаких следов этого храма до сих пор не обнаружено. Возможно, он остался недостроенным, по причине краткого правления фараона.

Архив и статуэтка Неферефра

Открытие учеными Пражского университета архива погребального храма Неферефры пролило свет на его правление, которому первоначально не придавалось большого значения.

Обнаруженное собрание папирусов и глиняных табличек дало возможность значительно упорядочить и расширить существовавшие сведения, извлеченные из архива Нефериркары Какаи, представляющего подробные записи об управлении царской собственностью и погребальными мероприятиями V династии. Вместе с архивами были найдены и другие предметы, в том числе солнечные ладьи, печати с картушами фараона, фрагменты гранитного саркофага, фрагменты четырёх погребальных урн из алебастра, небольшие фигурки и статуэтка фараона из розового известняка. Утрата скульптурой некоторых частей не мешает зрительному восприятию целого, а её небольшие размеры позволяют оценить точно уравновешенную композицию. В портрете царя заметна тенденция к традиционной для подобных изображений идеализации модели, однако почти неуловимые черты наделяют лицо фараона долей индивидуальности: тонкий, небольшой нос, полные щеки, на которых заметны легкие складки, усы, линия которых повторяет изгиб полных, четко очерченных губ. Атрибутами царской власти являются скипетр, змея-урей на лбу фараона (в парике остался след от её прикрепления), накладная борода (также сохранились лишь её следы) и образ сокола Хора, который, как и в статуе Хафры, прикрывает крыльями голову своего земного воплощения.

Благодаря этим находкам, фараон, ранее совершенно не известный, стал одним из самых задокументированных царей Древнего царства.

Литература

• История Древнего Востока. Зарождение древнейших классовых обществ и первые очаги рабовладельческой цивилизации. Часть 2. Передняя Азия. Египет / Под редакцией Г. М. Бонгард-Левина. — М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1988. — 623 с. — 25 000 экз.
• [replay.waybackmachine.org/20080511203747/www.genealogia.ru/projects/lib/catalog/rulers/1.htm Древний Восток и античность]. // [replay.waybackmachine.org/20080511203747/www.genealogia.ru/projects/lib/catalog/rulers/0.htm Правители Мира. Хронологическо-генеалогические таблицы по всемирной истории в 4 тт.] / Автор-составитель В. В. Эрлихман. — Т. 1.

V династия
Предшественник: Шепсескара	фараон Египта ок. 2456 — 2445 до н. э.	Преемник: Ниусерра

Отрывок, характеризующий Неферефра

– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.