Нефть в обмен на продовольствие

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Программа «Нефть в обмен на продовольствие», начатая Организацией Объединённых Наций в 1995 году (в рамках резолюции 986 Совета Безопасности ООН[1]) и прекращённая в конце 2003 года, позволяла Ираку продавать нефть на мировом рынке в обмен на продовольствие, медикаменты и другие предметы, необходимые простым гражданам Ирака, но не позволяла ему восстановить свои вооружённые силы.





Предыстория

Программа была введена администрацией Президента Соединённых Штатов Билла Клинтона в 1995 году для поддержки простых граждан Ирака, пострадавших от международных экономических санкций, направленных на демилитаризацию режима Саддама Хусейна в Ираке и введённых после войны в Персидском заливе. Эти санкции были отменены 21 ноября 2003 года после американского вторжения в Ирак.

Резолюция 706 ООН от 15 августа 1991 года[2] разрешала продажу иракской нефти в обмен на продовольствие.

Резолюция 712 ООН от 19 сентября 1991 года[3] подтвердила, что Ирак может продать нефть на сумму до 1,6 млрд долларов США для финансирования программы.

Несмотря на первоначальное несогласие, в мае 1996 года Ирак подписал меморандум о взаимопонимании, начав подготовку к выполнению этой резолюции.

Программа была запущена в декабре 1996 года, а первые поставки продовольствия начались в марте 1997 года. От продовольствия, получаемого по этому плану, напрямую зависело шестьдесят процентов 26-миллионного населения Ирака.

Программа работала по следующей системе: средства за нефть, экспортируемую из Ирака, перечислялись покупателем не правительству Ирака, а на депозитный счёт, которым до 2001 года управлял банк BNP Paribas. Затем эти средства направлялись на уплату военных репараций Кувейту и на работу Организации Объединённых Наций в Ираке. Остальная, большая часть поступлений, использовалась иракским правительством на покупку определённых товаров.

Правительству Ирака было разрешено покупать только те товары, на которые не было наложено эмбарго. Например, продукты питания доставлялись немедленно, а заказ фолиевой кислоты попадал под особое рассмотрение, длившееся до полугода. Товары, потенциально пригодные для применения в качестве химического, биологического или ядерного оружия, не поставлялись независимо от объявленных целей.

Финансовая статистика

На мировом рынке было продано иракской нефти на сумму более 65 миллиардов долларов США. Около 46 миллиардов было израсходовано на гуманитарную помощь иракцам, продовольствие и медикаменты. Значительные суммы были израсходованы на репарации участникам Войны в Персидском заливе (25 процентов с декабря 2000 года); административные и оперативные расходы ООН (2,2 процента), а также на программу инспекции вооружений. Внутренние расходы не оглашались[4].

Поддержка и критика

Эта программа изначально задумывалась как один из способов смягчения последствий санкций, принятых в отношении Ирака, для обычных иракцев. Главный аргумент критиков программы заключался в том, что это временное решение позволяло Саддаму Хусейну укрепить свои позиции и сохранить правительство.

С другой стороны, если санкции были так тяжелы для иракцев, то их следовало отменить (за исключением чисто военных аспектов). Критики утверждали, что программа «Нефть в обмен на продовольствие», блокировав поставки оборудования двойного назначения, не позволяла Ираку провести ремонт уничтоженных водоочистных и медицинских систем. Бывшие руководители программы, такие как Ханс фон Шпонек, сомневались в том, что санкции вообще должны были вводиться. Фон Шпонек, выступая в Университете Калифорнии в Беркли, в конце 2001 года, заявил, что программа «в действительности — затягивающаяся верёвка на шее обычного иракского гражданина»; утверждал, что из-за санкций каждый день гибнет 150 иракских детей, обвинил США и Великобританию в высокомерном отношении к Ираку и блокировании попыток иракской стороны начать переговоры.

Сторонники же считали, что программа позволяла сдерживать военные намерения Саддама Хусейна.

Окончание программы

Незадолго до вторжения войск США и Великобритании в Ирак генеральный секретарь ООН Кофи Аннан приостановил действие программы и эвакуировал свыше 300 работников, отвечавших за распределение поставок.

28 марта 2003 года генеральный секретарь Кофи Аннан, представители США и Великобритании попросили Совет Безопасности обеспечить поставки заказанных Ираком товаров на сумму почти 10 миллиардов долларов США. В ходе обсуждения этой резолюции стало ясно, что основная ответственность за решение гуманитарных последствий военной операции ляжет на Соединённые Штаты и Великобританию. Это объясняется четвёртой Женевской конвенцией от 1949 года, определяющей ответственности оккупационных сил.

22 мая 2003 года резолюция Совета Безопасности ООН № 1483 наделила Временное коалиционное правительство правом распоряжения доходами от иракской нефти. 10 миллиардов долларов, оставшихся от программы, были переведены в Фонд развития Ирака, подконтрольный Временному коалиционному правительству[5].

Официально программа была прекращена 21 ноября 2003 года, а её основные функции были переданы Временному коалиционному правительству.

Злоупотребления

Вдобавок к критике общих принципов программы, её обвиняют в коррумпированности и злоупотреблениях. На протяжении всего времени действия программы существовали подозрения, что часть доходов программы незаконно использовалась правительством Ирака и должностными лицами из Организации Объединенных Наций. Подобные заявления имели место во многих странах, включая США и Норвегию.

Бенон Севан из Кипра, возглавлявший программу, защищал её, утверждая, что административные нужды занимали лишь 2,2 % расходов и что она подвергалась более 100 проверок (внутренних и внешних), обвиняя Совет Безопасности в введении ограничений, усложнявших ситуацию. Он также утверждал, что ежемесячная продовольственная корзина 90 % населения Ирака зависит от программы. Бенон Севан, возглавляя программу, блокировал все усилия по изучению программы[6]. В 2000 году Дилип Наир, заместитель Генерального секретаря по службам внутреннего надзора, хотел определить степень уязвимости программы. Севан вместе с заместителем Генерального секретаря Луис Фришет отвергали любые подобные исследования, утверждая, что это слишком дорого. Севан приказал уничтожать все ценные документы, касавшиеся этой программы[7].

По данным промежуточного доклада, опубликованного 3 февраля 2005 года комиссией бывшего председателя Федеральной резервной системы Пола Волкера, большая часть продовольствия, поставлявшегося в рамках программы, «была непригодной для употребления в пищу». В докладе говорится, что Севан в ходе реализации программы получил взяток на сумму около $150,000, а в 2005 году он был отстранён от своей должности в Организации Объединенных Наций в связи с началом расследования о мошенничестве[8].

Петер ван Вальзум, бывший представитель Нидерландов при Организации Объединенных Наций и Председатель Правления Комитета по санкциям в Ираке с 1999 по 2000 год, в своей недавно изданной книге предположил, что Ирак намеренно внёс разлад в Совет Безопасности, заключив контракты с Францией, Россией и Китаем, но не с Соединённым Королевством и США. Он также заявил, что столкнулся с рядом случаев, когда недостаток сотрудничества со стороны Ирака усугубил страдания самих иракцев. Он также утверждал, что по его мнению санкции не были эффективной мерой.

До 2001 года деньги программы «Нефть в обмен на продовольствие» проводились транзитом через банк BNP Paribas, чьим основным акционером был уроженец Ирака Надми Аучи, обладающий состоянием в $1 млрд по оценке Forbes, и занимающий 13 место в списке богатейших людей Великобритании согласно The Guardian. Аучи получил 15 месяцев условного срока за причастность к скандалу в компании Elf Aquitain, который, по мнению британских газет, стал «самый большим случаем мошенничества в Европе со времён Второй мировой войны»[9].

Список al Mada

Одно из самых ранних заявлений о нарушениях в программе было сделано 25 января 2004 года, когда al Mada, ежедневная газета в Ираке, опубликовала список лиц и организаций, получивших контракты продажи нефти по программе ООН «Нефть в обмен на продовольствие».

Среди бенефициаров были британский парламентарий Джордж Галловей и его благотворительный фонд Mariam, бывший министр внутренних дел Франции Шарль Паскуа и ирако-американский бизнесмен Шакир аль-Хафаджи. Министр иностранных дел Индии был отстранён от должности из-за своей причастности к скандалу. Многие известные российские фирмы и частные лица также были включены в список al Mada. Даже русская православная церковь якобы занималась незаконной торговлей нефтью. Джордж Галловей впоследствии выиграл два дела о диффамации против The Christian Science Monitor и The Daily Telegraph, которые сообщали о нарушениях[10].

Президент Oilexco Ltd Артур Миллхолланд, имя которого также фигурирует в списке al Mada, отрицает какие-либо противоправные действия, но признает факт взяток подрядчиков иракскому правительству. Мало кто отрицает, что в Ираке, как и во многих странах третьего мира, руководству регулярно дают взятки для получения контрактов, но подобное, как правило, не происходило в отношении программ ООН.

Примерная схема работы

Схема, как утверждается, работала следующим образом: нефтяные контракты по программе «Нефть в обмен на продовольствие» получали физические лица и организации, которым симпатизировал иракский режим, или которые просто давали взятки. Эти контракты затем продавались на открытом мировом рынке, а продавец удерживал от $0,15 до $0,50 за каждый баррель проданной нефти. Позднее иракскому правительству возвращался определенный процент.

Контракты на продажу Ираку гуманитарных товаров также доставались компаниям и частным лицам, готовым уплатить иракскому режиму определенный процент с прибыли. Деньги при этом переводились на частные банковские счета Саддама Хусейна и других должностных лиц иракского режима.

Причастность ООН к скандалу выявилась в феврале 2004 года после того, как имя Бенона Севана, исполнительного директора программы «Нефть в обмен на продовольствие», проявилось в документах иракского министерства нефти. Севану якобы достались ваучеры на, по крайней мере, 11 000 000 баррелей нефти. Севан отрицает эти обвинения.

BNP

Единственным банком, занимавшимся денежными переводами программы, был нью-йоркский филиал BNP Paribas. Он был единственным управляющим $64-миллиардной программы ООН. В ходе расследования было установлено, что BNP Paribas проводил платежи без подтверждения о доставке товаров, и санкционировал выплаты третьим лицам, не являвшимся уполномоченными получателями. Следователи полагают, что банк незаконно получил более $700 млн в рамках этой программы.

Расследование Дюльфера

Доклад Дюльфера, опубликованный 30 сентября 2004 года, рассказал о том, как программа повлияла на режим Саддама Хусейна:

Программа «Нефть в обмен на продовольствие» (НОП) в конце 1996 года стала поворотным моментом для Режима. НОП спасла экономику Багдада от кризиса, вызванного санкциями. Режим быстро понял, что посредством НОП можно получать валюту для обхода санкций, развития инфраструктуры и оружейного потенциала.

Окончательная официальная версия доклада называет нарушителями только Францию, Россию и Китай (страны, которые решительно выступали против войны). Доклад Дюльфера разбивал всех получателей нефтяных контрактов по национальностям: 30 процентов были россиянами, 15 процентов — французами, 10 процентов — китайцами, 6 процентов — гражданами Швейцарии, Малайзии и Сирии, по 4 процента — иорданцами и египтянами. Американцы и немцы входили в 20-процентную долю «представителей других стран».

5 июня 2007 года немецкое отделение международного движения по противодействию коррупции Transparency International подало жалобу в Федеральное министерство экономики и технологий на 57 немецких компаний, обвинявщихся в даче взяток в ходе программы «Нефть в обмен на продовольствие» на сумму в $11,9 миллионов.

Взятки нефтяными купонами

Американская спутниковая сеть Alhurra 6 января 2005 года в своей трансляции заявила, что режим Хусейна подкупал репортёров нефтяными купонами. Использовались два вида купонов: серебряные, равноценные девяти миллионам баррелей нефти, и золотые, стоившие ещё больше.

Жалобы курдов

С самого начала программы курды жаловались, что им не выплачивают их долю нефтяных доходов, хотя в соответствии с основополагающими принципами программы «Нефть в обмен на продовольствие» доходы должны были быть распределены таким образом, чтобы защитить преимущественно курдские районы Ирака. Каирскому офису Всемирной организации здравоохранения вменяется и то, что он затормозил строительство новой больницы в курдском городе Сулеймания, хотя средства на проект имелись уже в 1998 году.

Потенциальная причастность Кофи Аннана

14 июня 2005 года на свет всплыли две заметки 1998 года, которые якобы показывали связь между Кофи Аннаном и аудиторской компанией Cotecna Inspection S.A. В первой говорится о встречи Аннана и Cotecna, после чего компания получила контракт. Во второй компания отмечает, что они были уверены в получении контракта из-за «эффективного, но скрытого лобби» в Нью-Йорке. Источником документов был один из руководителей компании.

Последующее расследование показало, что Cotecna получила контракт на справедливой и заслуженной основе, а никакой связи между Кофи Аннаном и заключённым контрактом нет.

Расследования

Расследование ГКУ

После вторжения в Ирак в 2003 году и последующей победы коалиции над иракскими вооружёнными силами, Главному контрольному управлению (en:GAO) было поручено закрыть все контракты поставок по программе «Нефть в обмен на продовольствие» и изучить личную выгоду бывших представителей режима[11]. В ходе расследования ГКУ нашло в программе слабые места, позволявшие Саддаму Хусейну получать взятки и обогащаться.

ГКУ полагает, что режим Саддама Хусейна незаконно заработал $10,1 млрд. Сюда входит $5,7 млрд от контрабанды нефти и 4,4 млрд долларов от незаконных наценок. Масштабы мошенничества оказались гораздо шире, чем ранее предполагалось. Министерство обороны США исследовало 759 контрактов программы «Нефть в обмен на продовольствие» и обнаружило, что расценки почти половины из них были завышены в среднем на 21 процент.

Члены Совета Безопасности имели достаточные полномочия для расследования контрактов и разрыва любого договора. Англичане и американцы отклонили сотни контрактов по программе, но все они блокировались в первую очередь по той причине, что касались импорта товаров двойного назначения.

Резюмируя доклад ГКУ:

Генеральный секретарь Организации Объединенных Наций и Совет Безопасности ответственны за контроль над программой «Нефть в обмен на продовольствие». Вместе с тем, иракское правительство заключало контракты непосредственно с покупателями иракской нефти и поставщиками товаров, что, возможно, стало одним из главных факторов, позволивших Ираку незаконно устанавливать надбавки и комиссии.

Джозеф Кристофф, руководитель отдела по международным делам и торговле ГКУ, сообщил, что аудиторы ООН отказались опубликовать внутренние отчёты программы. Бенон Севан, при поддержке Кофи Аннана, попросил всех бывших подрядчиков программы консультироваться с ним перед выдачей каких-либо документов ГКУ или Конгрессу США[12]. На протяжении всей этой истории поступали жалобы как о том, что программа должна быть более открытой, так и о том, что раскрывается коммерческая информация компаний.

При написании статьи для «Нью-Йорк таймс» журналистка Клаудия Розетт установила, что ООН засекретила такие данные, как личности подрядчиков программы, цены, количество и качество поставляемых товаров, объёмы покупок нефти и имена покупателей. Банковские данные, уплаченные проценты и осуществлённые операции также хранились в секрете. Журналистка подверглась жёсткой критике со стороны Дениса Холлидея и Бенона Севана[13], которые утверждали, что многие из заявлений Клаудии неверны.

Комитет Палаты представителей США по международным отношениям также изучал программу и обнаружил, что деньги направлялись семьям палестинских террористов-смертников, суммами от $15,000 до $25,000. С сентября 2000 года до вторжения в Ирак семьи палестинцев, погибших или раненых в ходе конфликта с Израилем, получили свыше 35 млн долларов США. Утверждается, что эти деньги поступили от программы ООН «Нефть в обмен на продовольствие».

Независимая следственная комиссия

Несмотря на первоначальное неприятие, 19 марта 2004 года генеральный секретарь ООН Кофи Аннан заявил, что будет начато полное независимое расследование. В официальном интервью Аннан сказал: «[…] Весьма возможно, что было очень много нарушений, но мы должны изучить […] и узнать, кто несёт ответственность»[14]. Тем не менее, Аннан считал, что большинство претензий «возмутительны и преувеличены», и что большая часть критики относилась к вещам, не связанным с программой.

В руководство Независимой следственной комиссии в апреле 2004 года были выбраны следующие люди[15]:

22 апреля 2004 года Совет Безопасности ООН единогласно принял резолюцию, одобрявшую расследование Волкером коррупционной составляющей программы «Нефть в обмен на продовольствие», призвав все государства-члены к сотрудничеству.

Окончательный доклад[16] был представлен Полом Волкером Совету Безопасности 7 сентября 2005 года[17].

Благодаря утечке результатов внутреннего расследования стало известно о массовых расхождениях в отчётности Cotecna и ООН, касающейся стоимости поставок в северные районы Ирака. Однако в последующем докладе, опубликованном Независимой следственной комиссией 27 октября 2005 года было заключено, что «нет никаких серьёзных претензий к деятельности Cotecna со стороны Организации Объединенных Наций или её стран-участниц»[18], и что ревизия не обнаружила каких-либо недочётов в работе Cotecna. Бенон Севан был проинформирован о результатах расследования.

Резюмируя доклад о расследовании[19], можно сказать, что управление программой не было адекватным, а некоторые её положения не соблюдались. Для избежания дополнительных затрат необходимо прикладывать больше усилий по управлению контрактами и обосновывать расходы.

После ознакомления с результатами расследования конгрессмен Генри Хайд обратился к Кофи Аннану, интересуясь, почему «Конгресс США, который обеспечивает 22 процента бюджета ООН и который публично запросил копии результатов внутренних расследований, вынужден зависеть от утечки информации в СМИ».

Промежуточные результаты

В 219-страничном первоначальном докладе комиссия Волкера раскрыла, как Бенон Севан использовал своё положение для распределения поставок иракской нефти. Внутренние отчеты Иракской государственной организации по сбыту нефти, а также интервью с бывшими иракскими должностными лицами, участвовавшими в незаконных нефтяных сделках, свидетельствуют о том, что Севан получил право поставки 7,3 млн баррелей нефти для зарегистрированной в Панаме компании.

Несмотря на то, что доклад не предъявляет никаких конкретных обвинений в преступной деятельности Севану, Волкер не исключает возможности того, что обвинения могут быть предъявлены властями стран с соответствующим законодательством. Доклад назвал поведение Севана «этически неправильным», отметив, что Севан получал крупные денежные выплаты в $ 160,000 долларов за каждый год, когда он руководил программой. Севан заявлял, что деньги ему присылает тетя с Кипра, но этому не было найдено никаких подтверждений.

В январе Волкер также сообщил, что чиновники ООН игнорировали первые признаки того, что поставки гуманитарных грузов в Ирак до вторжения 2003 года либо подвергались малому числу либо вообще не подвергались проверкам Cotecna. Вместе с тем в октябре 2005 года Волкер заключил, что «ревизия не обнаружила каких-либо недостатков в аудиторской деятельности Cotecna». Cotecna до ноября 2003 года платила Коджо Аннану, сыну Кофи Аннана, за консалтинговые услуги. Волкер заявил, что последующее расследование будет касаться и Коджо Аннана[20].

Обвинения

6 января 2006 года в Хьюстоне ФБР арестовало южнокорейского бизнесмена Тон Сун Пака по обвинению в получении нескольких миллионов долларов от администрации Саддама Хусейна во времена программы «Нефть в обмен на продовольствие»[21]. Обвинения с него позже были сняты Окружным судом США в Манхэттене.

16 января 2007 года Бенон Севан был обвинен прокурором Манхэттена в получении взяток. Позднее был выдан ордер Интерполу на арест Севана в его доме на Кипре, а также ордер на арест Эфраима Надлера, нью-йоркского бизнесмена, подозреваемого в незаконных платежах Севану[22]. О местонахождении Надлера ничего не известно.

Александр Яковлев, бывший директор проводимой ООН программы «нефть в обмен на продовольствие» в Ираке[23], был обвинен в получении так называемых «откатов» на общую сумму почти миллион долларов от подрядчиков ООН[24][25]. Яковлев был приговорен к тюремному сроку, который он отбыл в 2010 году.

См. также

Напишите отзыв о статье "Нефть в обмен на продовольствие"

Примечания

  1. [www.un.org/Docs/journal/asp/ws.asp?m=S/RES/986%281995%29 Резолюция 986] (pdf). ООН. Проверено 15 июля 2009. [www.webcitation.org/66fN4Ue1w Архивировано из первоисточника 4 апреля 2012].
  2. [www.un.org/Docs/journal/asp/ws.asp?m=S/RES/706%281991%29 Резолюция 706] (pdf). ООН. Проверено 15 июля 2009. [www.webcitation.org/66fN58jVv Архивировано из первоисточника 4 апреля 2012].
  3. [www.un.org/Docs/journal/asp/ws.asp?m=S/RES/712%281991%29 Резолюция 712] (pdf). ООН. Проверено 15 июля 2009. [www.webcitation.org/66fN5eQlL Архивировано из первоисточника 4 апреля 2012].
  4. [edition.cnn.com/2004/US/05/03/un.oil.for.food.letter CNN.com — U.N. defends oil-for-food letter] (англ.) (3 мая 2004). Проверено 15 июля 2009. [www.webcitation.org/66fN6ACAo Архивировано из первоисточника 4 апреля 2012].
  5. [www.un.org/Depts/oip/ Office of the Iraq Programme Oil-for-Food] (англ.). Проверено 15 июля 2009. [www.webcitation.org/66fN6lP2f Архивировано из первоисточника 4 апреля 2012].
  6. Colum Lynch. [www.washingtonpost.com/ac2/wp-dyn/A48225-2004Nov13?language=printer Oil-for-Food Official May Have Blocked Inquiries] (англ.). Washington Post (14 ноября 2004). Проверено 15 июля 2009. [www.webcitation.org/66fN7Q4vN Архивировано из первоисточника 4 апреля 2012].
  7. [www.foxnews.com/story/0,2933,176362,00.html FOXNews.com - New U.N. Scheme: Alliance of Civilizations] (англ.). Проверено 15 июля 2009. [www.webcitation.org/66fN7vRdC Архивировано из первоисточника 4 апреля 2012].
  8. [news.bbc.co.uk/2/hi/middle_east/4131602.stm Oil-for-food chief 'took bribes'] (англ.). BBC News (8 августа 2005). Проверено 15 июля 2009. [www.webcitation.org/66fN8Vw2p Архивировано из первоисточника 4 апреля 2012].
  9. [globalbusinessleaders.org/WebPage/LeaderBio.aspx?leaderCd=l011&levelcd=c03r048 Nadhmi Auchi] (англ.). Проверено 15 июля 2009. [www.webcitation.org/66fN9RpRC Архивировано из первоисточника 4 апреля 2012].
  10. [news.bbc.co.uk/2/hi/uk_news/politics/3549679.stm Galloway accepts libel damages] (англ.). BBC News (19 марта 2004). Проверено 15 июля 2009. [www.webcitation.org/66fNA5ZLH Архивировано из первоисточника 4 апреля 2012].
  11. [www.gao.gov/new.items/d04651t.pdf Observations on the Oil for Food Program] (англ.). United States General Accounting Office (7 апреля 2004). Проверено 15 июля 2009. [www.webcitation.org/66fNArCnx Архивировано из первоисточника 4 апреля 2012].
  12. [edition.cnn.com/2004/US/05/03/un.oil.for.food.letter/ U.N. defends oil-for-food letter] (англ.). CNN.com. Проверено 15 июля 2009. [www.webcitation.org/66fNBGsC4 Архивировано из первоисточника 4 апреля 2012].
  13. [transcripts.cnn.com/TRANSCRIPTS/0305/04/i_dl.01.html What Will Happen to Oil for Food Program?] (англ.). CNN.com (4 мая 2003). Проверено 15 июля 2009. [www.webcitation.org/66fNBjM1p Архивировано из первоисточника 4 апреля 2012].
  14. [webcast.un.org/ramgen/pressconference/so040319.rm?start= Record of the interview] (audio). Проверено 15 июля 2009. [www.webcitation.org/66fNCDYSZ Архивировано из первоисточника 4 апреля 2012].
  15. [www.iic-offp.org/members.htm Members of IIC] (англ.). Проверено 15 июля 2009. [www.webcitation.org/66fNCdQ4V Архивировано из первоисточника 4 апреля 2012].
  16. [www.iic-offp.org/story07Sept05.htm Public Statements] (англ.). IIC (7 сентября 2005). Проверено 15 июля 2009. [www.webcitation.org/66fNDSBTy Архивировано из первоисточника 4 апреля 2012].
  17. [www.undemocracy.com/securitycouncil/meeting_5256/#pg002-bk08 Security Council meeting] (англ.) (7 сентября 2005). Проверено 15 июля 2009. [www.webcitation.org/66fNDsVgJ Архивировано из первоисточника 4 апреля 2012].
  18. [www.iic-offp.org/documents/IIC Final Report 27Oct2005.pdf Independent Inquiry Committee into the United Nations Oil-for-Food Programme] (англ.). Проверено 15 июля 2009.
  19. [www.foxnews.com/projects/pdf/un_oilforfood_audit.pdf Audit Report] (англ.). Проверено 15 июля 2009. [www.webcitation.org/66fNEmV2l Архивировано из первоисточника 4 апреля 2012].
  20. [www.iic-offp.org/documents/InterimReportFeb2005.pdf Interim Report] (англ.). Проверено 15 июля 2009. [www.webcitation.org/66fNFUFUX Архивировано из первоисточника 4 апреля 2012].
  21. [www.lenta.ru/news/2006/01/07/korean/ В США задержан корейский лоббист интересов Саддама Хусейна]. Lenta.ru (7 января 2006). Проверено 15 июля 2009. [www.webcitation.org/66fNFxnMo Архивировано из первоисточника 4 апреля 2012].
  22. Colum Lynch. [www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/article/2007/01/16/AR2007011600706.html Former U.N. Oil-for-Food Chief Indicted] (англ.). Washington Post (17 января 2007). Проверено 15 июля 2009. [www.webcitation.org/66fNHL5W8 Архивировано из первоисточника 4 апреля 2012].
  23. [echo.msk.ru/programs/beseda/38069/ Причастность бывшего российского сотрудника ООН к скандалу вокруг программы "Нефть в обмен на продовольствие"], Эхо Москвы (August 09, 2005).
  24. [inosmi.ru/world/20050809/221430.html#ixzz3ZQfrUCZq Чиновник, отвечавший за программу ООН для Ирака "Нефть в обмен на продовольствие", признал себя виновным в мошенничестве], Ino СМИ.ru (Август 08, 2005).
  25. [www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/article/2005/08/08/AR2005080800150.html Oil-Food Official Pleads Guilty], Washington Post (August 09, 2005).

Ссылки

  • [www.un.org/Depts/oip/background/index.html UN Office of the Iraq Programme Oil-for-Food]
  • [www.oilforfoodfacts.org/ Oil-for-Food Facts]

Отрывок, характеризующий Нефть в обмен на продовольствие

– И я люблю ее, потому что у нее характер рассудительный – очень хороший. Вот другая ее сестра – одной фамилии, а совсем другое, и неприятный характер, и ума нет того, и эдакое, знаете?… Неприятно… А моя невеста… Вот будете приходить к нам… – продолжал Берг, он хотел сказать обедать, но раздумал и сказал: «чай пить», и, проткнув его быстро языком, выпустил круглое, маленькое колечко табачного дыма, олицетворявшее вполне его мечты о счастьи.
Подле первого чувства недоуменья, возбужденного в родителях предложением Берга, в семействе водворилась обычная в таких случаях праздничность и радость, но радость была не искренняя, а внешняя. В чувствах родных относительно этой свадьбы были заметны замешательство и стыдливость. Как будто им совестно было теперь за то, что они мало любили Веру, и теперь так охотно сбывали ее с рук. Больше всех смущен был старый граф. Он вероятно не умел бы назвать того, что было причиной его смущенья, а причина эта была его денежные дела. Он решительно не знал, что у него есть, сколько у него долгов и что он в состоянии будет дать в приданое Вере. Когда родились дочери, каждой было назначено по 300 душ в приданое; но одна из этих деревень была уж продана, другая заложена и так просрочена, что должна была продаваться, поэтому отдать имение было невозможно. Денег тоже не было.
Берг уже более месяца был женихом и только неделя оставалась до свадьбы, а граф еще не решил с собой вопроса о приданом и не говорил об этом с женою. Граф то хотел отделить Вере рязанское именье, то хотел продать лес, то занять денег под вексель. За несколько дней до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Граф так смутился при этом давно предчувствуемом вопросе, что сказал необдуманно первое, что пришло ему в голову.
– Люблю, что позаботился, люблю, останешься доволен…
И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.
– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.


Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.


Однажды вечером, когда старая графиня, вздыхая и крехтя, в ночном чепце и кофточке, без накладных буклей, и с одним бедным пучком волос, выступавшим из под белого, коленкорового чепчика, клала на коврике земные поклоны вечерней молитвы, ее дверь скрипнула, и в туфлях на босу ногу, тоже в кофточке и в папильотках, вбежала Наташа. Графиня оглянулась и нахмурилась. Она дочитывала свою последнюю молитву: «Неужели мне одр сей гроб будет?» Молитвенное настроение ее было уничтожено. Наташа, красная, оживленная, увидав мать на молитве, вдруг остановилась на своем бегу, присела и невольно высунула язык, грозясь самой себе. Заметив, что мать продолжала молитву, она на цыпочках подбежала к кровати, быстро скользнув одной маленькой ножкой о другую, скинула туфли и прыгнула на тот одр, за который графиня боялась, как бы он не был ее гробом. Одр этот был высокий, перинный, с пятью всё уменьшающимися подушками. Наташа вскочила, утонула в перине, перевалилась к стенке и начала возиться под одеялом, укладываясь, подгибая коленки к подбородку, брыкая ногами и чуть слышно смеясь, то закрываясь с головой, то взглядывая на мать. Графиня кончила молитву и с строгим лицом подошла к постели; но, увидав, что Наташа закрыта с головой, улыбнулась своей доброй, слабой улыбкой.
– Ну, ну, ну, – сказала мать.
– Мама, можно поговорить, да? – сказала Hаташa. – Ну, в душку один раз, ну еще, и будет. – И она обхватила шею матери и поцеловала ее под подбородок. В обращении своем с матерью Наташа выказывала внешнюю грубость манеры, но так была чутка и ловка, что как бы она ни обхватила руками мать, она всегда умела это сделать так, чтобы матери не было ни больно, ни неприятно, ни неловко.
– Ну, об чем же нынче? – сказала мать, устроившись на подушках и подождав, пока Наташа, также перекатившись раза два через себя, не легла с ней рядом под одним одеялом, выпростав руки и приняв серьезное выражение.
Эти ночные посещения Наташи, совершавшиеся до возвращения графа из клуба, были одним из любимейших наслаждений матери и дочери.
– Об чем же нынче? А мне нужно тебе сказать…
Наташа закрыла рукою рот матери.
– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?
– Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу…
Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?