Нефтяная промышленность Канады

Нефтяная промышленность Канады — отрасль канадской промышленности по добыче нефти.

Канада — крупный экспортёр нефти, с экспортной сетью равной 3,289 млн. баррелей в день. В настоящее время Канада является седьмым по величине производителем нефти. Её опережают только Саудовская Аравия, Россия, США, Иран, Китай и Мексика. Почти весь экспортный поток направлен в Соединенные Штаты, и Канада сейчас является главным американским экспортером нефти.

В настоящий момент доказанные запасы нефти в Канаде являются вторыми по величине в мире. Они оцениваются в 178,9 млрд баррелей нефти (13,21% от мировых запасов). Это означает, что канадские запасы нефти огромны и уступают только Саудовской Аравии (с использованием текущих технологических оценок). Большая часть этих запасов (более чем 95%) относится к месторождениям нефтяных песков в Альберте, которые являются намного более труднодобываемыми, чем обычная нефть.

Геология нефти в Канаде

В Канаде существует семь нефтеносных регионов, также известных как «семь углеводородных регионов»: Западно-Канадский осадочный бассейн, Атлантический бассейн, Арктический кратонный бассейн, Арктический бассейн, Тихоокеанский бассейн, межгорный бассейн и Восточный кратонный бассейн. Западно-Канадский осадочный бассейн, лежащий в основе большей части месторождений Альберты, части месторождений Саскачеван и Манитобы, северо-восточной части Британской Колумбии и юго-западной части Северо-Западных территорий, был основным источником сырой нефти в Канаде в течение последних пятидесяти лет. Провинция Альберта имеет самый высокий потенциал производства сырой нефти, следом идут Саскачеван и Ньюфаундленд и Лабрадор. Эти три региона экспортируют большую часть своей нефти в Соединенные Штаты.

При этом 40% всей производимой в Канаде обычной легкой сырой нефти добывается из бассейна Жанна д’Арк (Jeanne d'Arc) в провинции Ньюфаундленд и Лабрадор. В то же время 174 млрд баррелей канадской нефти (примерно 97% от всех запасов нефти) сосредоточено в нефтеносных песках в северной части провинции Альберта и на острове Мелвилл в канадской Арктике. В настоящее время около 40% запасов «традиционной» (не битуминозной) канадской нефти уже выработано. В провинциях Альберта и Саскачеван выработанными на сегодняшний день являются соответственно 70% и 45% от всех запасов «традиционной» нефти. Так как восполнение запасов в этих провинциях меньше добычи, происходит обращение к месторождениям «традиционной» нефти, расположенным в труднодоступных регионах канадского севера и нефтеносным пескам.

95% нефтяных запасов Канады находятся в Альберте, большинство — в нефтеносных песках Северной Альберты. Нефтеносные пески (или битуминозные пески) являются одним из альтернативных источников нефти и представляют собой смесь битума, песка, воды и глины. Битумы в свою очередь являются полутвёрдой субстанцией, которую невозможно выкачивать традиционными способами, поскольку при обычной температуре она не течёт. Это порождает множество проблем и особенностей канадской нефтяной индустрии. Нефтеносные пески распределены по 77 тыс. квадратных километров Северной Альберты в трех основных областях: в районе реки Пис-Ривер на северо-западе Альберты, Атабаска на северо-востоке Альберты и озера Колд-Лейк , расположенного юго-востоке от провинции Атабаска. Запасы нефтеносных песков — от 1,7 до 2500 млрд баррелей битума, из которых только 173 млрд баррелей может быть получено с помощью современных технологий.

История нефтяной индустрии Канады

С 1958 года особое внимание в нефтяной индустрии Канады стало уделяться поисково-разведочным работам в перспективных районах Арктики. Первую нефтяную скважину в канадской Арктике пробурили в 1961 году, на крупнейшем острове Архипелага Парри — острове Мелвилл. К 1964 году существовало уже 90 из основных известных морских месторождений нефти. Предполагалось, что районы канадской Арктики станут «новым Северным морем» , но это не произошло по многим причинам как внутреннего, так и внешнеэкономического характера. Канадская арктическая нефть не представлялась такой же крупной альтернативой нефти ОПЕК, как североморская. Издержки добычи в канадской Арктике были выше, чем в Северном море, а цены на нефть к 70–80-м годам. XX века относительно стабилизировались и стали понижаться. Канадские компании на время отказались от разработки этого региона. Разразившийся в 1986 году кризис в отрасли, вызванный низкими ценами на нефть, надолго охладил арктические амбиции нефтегазовой промышленности Канады. Только через 10 лет, в ноябре 1997 года, нефтяная платформа Хайберния (Hibernia) начала добычу нефти на месторождении, расположенном в 315 км от города Сент-Джонс, Ньюфаундленд и Лабрадор. Два других крупных шельфовых проекта в Атлантике — Терра Нова (Terra Nova) и Вайт Роуз (White rose). Эксперты считают, что на тихоокеанском побережье существуют значительные запасы нефти и природного газа.

История разработки нефтеносных песков Канады коротка и начинается только в середине XX века. Первые экспериментальные попытки поставить на коммерческую основу добычу битума из нефтеносных песков Атабаски в 1930–40-х годах. оказались неудачными, и только в 1970-х годах, после того, как на мировом рынке возрос спрос на нефть, и её цена превысила уровень $ 40–50 за баррель, стало выгодно разрабатывать нефтеносные пески на севере Альберты. Такие компании, как Петро-Канада (Petro-Canada), Роял Датч Шелл (Royal Dutch Shell), Эксон Мобайл Корпорейшн (Exxon Mobil Corporation) и Шеврон Корпорейшн (Chevron Corporation) немедленно приобрели соответствующие лицензии. Первые предприятия компании Санкор Энерджи Инкорпорейшн (Suncor Energy Inc) добывали 45 000 баррелей в день битума, и это число к 2002 году выросло до 220000 б/д.

Новейшая история нефтяной индустрии Канады

До 2003 года общие запасы нефти Канады оценивались авторитетными источниками как относительно небольшие: только третьи на Североамериканском континенте после США и Мексики. Считалось, что доказанные запасы находятся в диапазоне от 7,8 до 18,7 млрд баррелей, что обеспечивало бы добычу лишь на ближайшие 8 – 15 лет. В январе 2003 года оценки запасов были резко повышены — до 239,36 млрд баррелей. Этим сверхприростом запасов нефти Канада была обязана включению в расчеты запасов нефти, содержащейся в битуминозных песках. Оценки же доказанных запасов «традиционной» канадской нефти к 2003 году несколько уменьшились и составляли чуть меньше 5,2 млрд баррелей. «По осторожным оценкам, — доступные резервы нефти в Канаде составляют 179 млрд баррелей. Тем самым она занимает в мире второе место после Саудовской Аравии по этому показателю». Однако, большая часть этих запасов — 174 (170 по другим данным) млрд баррелей — находились в нефтеносных песках и могли быть извлечены только с помощью дорогих и наносящих ущерб окружающей среде технологий.

Основные ресурсы были сосредоточены в капиталоемких нефтеносных песчаниках Западно-Канадского осадочного бассейна. Их разработка требовала очень больших инвестиций и была намного затратнее, потому что извлеченный из породы битум необходимо разбавлять в смесительных установках до консистенции обычной нефти. Однако уже при ценах нефти свыше $ 24 за баррель производство «синтетической» нефти становилось достаточно рентабельным, а при ценах свыше $ 60 за баррель Канада оказывалась намного более привлекательной для инвесторов, чем нестабильный Ближний Восток.

С начала 2000-х гг. (особенно с 2004 года), в связи с увеличением цен на нефть, разработка нефтяных песков стала вестись все более активно. Стоит отметить, что оценочная стоимость природных ресурсов Канады увеличивалась в среднем на 10% в год в период между 1997 и 2006 годами. Темпы роста были бы ещё выше, если бы затраты на добычу нефти также значительно не возросли бы за этот период: с точки зрения объема, добыча нефти увеличилась на 21% в период между 1997 и 2006 годам. Но при этом за тот же период стоимость производства увеличилась на целых 184%.

Отрывок, характеризующий Нефтяная промышленность Канады

– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.