Нефтяник (Ишимбай)

Микрорайон

Нефтяник
Город:	Ишимбай Ишимбай
Первое упоминание:	1760
Прежний статус:	деревня
Год включения в черту города:	1940
Прежние названия:	Термень-Илгина
Почтовые индексы:	453209
Телефонные коды:	34794

Нефтяник — микрорайон города Ишимбая, расположенный в его юго-восточной части, на побережье реки Терменьелги и ручья Саража, возле гор Ташлыгыртау, Кызылтау, Атастау. Образован слиянием бывшей деревни Термень-Елги, жилого района нефтепромысла № 1 и совхоза «Нефтяник» с подсобными хозяйствами.

Расположен в 7 километрах от Ишимбайского автовокзала. В окрестностях микрорайона расположен Терменьелгинский пруд.

История

Микрорайон основан как деревня Термень-Елга (башк. Тирмән-йылға) в 1760 году, назван по одноимённой реке. Её заселяли азнаевцы из племени Юрматы. В конце XVIII века численность составляла 137 жителей в 17 дворах. В 1839 году проживало 321 человек, по IX ревизии выявлено 437 человек и 43 двора, в 1877 году 93 двора 190 мужского пола, 202 женского; по переписи 1920 года — 491 житель и 102 дома. Традиционные ремёсла — скотоводство, пчеловодство, а также «делание саней».

Деревня входила в состав Стерлитамакского уезда Уфимской губернии, затем в Макаровский район.

В XIX веке были в деревне училище и мечеть. Недавно вновь открыта мечеть на ул. Чайковского, 15

В 1940 году деревня Термень-Елга вошла в состав города Ишимбая и стала микрорайоном. Он стихийно строился нефтяниками треста «Ишимбайнефть». Большой вклад внесли нефтяники, работавшие на нефтепромысле № 1, особенно после того, как в 1932 году было открыто Термень-Елгинское нефтяное месторождение. С 1950-х нефтедобыча постепенно ушла в другие районы. Людмила Фенина сохранила воспоминания о том времени:

Посёлок был небольшой, три улицы серых бревенчатых домов. И только два здания были светлые: школа-семилетка № 17 и детский дом, в котором работала моя мама, солдатская вдова Екатерина Григорьевна Карпова. Широкие улицы посёлка проходили среди большого земляничного поля. С одной его стороны была цепь высоких холмов, у подножья которых протекала тихая речушка. Особенно красиво было у нас весной и летом. Только сойдёт снег, как на проталинках, рядом с нашим домом, вырастала зелёная трава и появлялись голубые фиалки. А на зеленеющих холмах за рекой расцветал горицвет весенний, яркий, как солнечный зайчик.

В конце апреля нежно-розовыми цветами покрывалась челига — невысокий кустарник, в изобилии росший повсюду. Розовое цветение челиги наполняло все вокруг весенней радостью.

Неподалёку от рабочего посёлка находилась башкирская деревня Термень-Елга.

Рабочий посёлок был многонациональный, люди жили дружно и открыто. Я не помню ссор и вражды между соседями. Не было у нас воровства и жестокого обращения с детьми. Жизнь посёлка была неотделима от жизни большой страны и нашей республики. В каждом доме было радио. Приезжали к нам лекторы из города, однажды появился — из Москвы. В посёлок привозили кинофильмы: советские и зарубежные.

В 1962 году население микрорайона перешло работать в совхоз «Нефтяник», организованный как подсобное хозяйство производственного объединения «Башнефть», в результате чего микрорайон стали называть Нефтяником. Однако встречаются оба названия.

В 1998 году ОАО «АНК „Башнефть“» передало агропредприятие в муниципальную собственность города Ишимбая. В 2000-х годах МУСХП «Совхоз „Нефтяник“» ликвидировано, на его месте создано ООО «ПКФ „Нефтяник“». В результате ликвидации площадь агропредприятия существенно сократилась, в том числе заброшен магазин с хлебопекарней.

Спорт

27 марта 2010 года в Нефтянике проводилось Первенство Республики Башкортостан по тяжёлой атлетике среди юношей и девушек 1995 г.р. и моложе, посвящённого борьбе с наркоманией и алкоголизмом подрастающего поколения.

Выборы

Избирательный округ — № 4.

Достопримечательности

В Нефтянике расположены: Дом культуры «Нефтяник», школа № 17 с музеем боевой славы Николая Ивановича Кузнецова, открытый в 1968 году. В окрестностях микрорайона находится санаторий-профилакторий «Чайка».

Музей боевой славы Н. И. Кузнецова в школе № 17 в 1968 году. В клуб совхоза «Нефтяник», что располагался в Термень-Елге, приехал соратник легендарного разведчика Константин Постаногов. Боевая деятельность Героя Советского Союза заинтересовала учительницу начальных классов Е. Т. Стебнянскую. Екатерина Тимофеевна написала во Львов, где уже был музей Н. И. Кузнецова, сестре героя Л. И. Брюхановой в Уфу, которая стала потом частой гостьей терменьелгинцев, брату В. И. Кузнецову в Белорецк, бывшей радистке отряда «Победитель» В. К. Догвер в Воронеж. Поэт-песенник В. М. Дундуков прислал в музей стихотворения о Кузнецове, а один из партизан — соратник Николая Ивановича К. В. Нижарадзе из Кутаиси — поделился своими воспоминаниями об отряде, подарил фотографии тех лет. Впоследствии наладилась переписка с супругой командира отряда «Победитель» Д. Медведева — Татьяной Ильиничной и с бывшим 12-летним разведчиком, героем книги «Куда летишь, журавлик?» Володей Саморукой. Позже узнали, что врачом в партизанском отряде была дочь болгарского коммуниста Т. Д. Павлова — Вера Тодоровна Павлова.

Улицы

• улица Олега Кошевого
• улица Кызыл Тан
• Народная улица
• улица Сараж
• улица Сатурна
• улица Свердлова
• улица Чайковского
• Южная улица
• улица Юпитера
• Ишимбайская улица
• улица Софьи Ковалевской
• Водоподъёмная улица
• Раздольная улица

Знаменитые жители

Сагадиев Гидаят (Гадаяк) Сибагатович (родился в 1887 г., д. Термень-Елга Стерлитамакского уезда Уфимской губ. — расстрелян 9 октября 1937, место захоронения — Москва, Донское кладбище) — В 1920—1929 гг. нарком просвещения Башкирской АССР, в 1924—1930 гг. член башкирского Главсуда. Башкир; образование незаконченное высшее; исключён из ВКП(б) в 1935 г. Проживал: Киргизская ССР, г. Такмак. Арестован 7 августа 1937 г. Приговорён: ВКВС СССР 9 октября 1937 г., обв.: причастности к к.-р. башкирскому террористическому центру, ведении к.-р. националистической пропаганды и шпионаже. Реабилитирован 24 октября 1957 г. ВКВС СССР.

Среди раскулаченных сельчан в 1931 году — Хисамовы. Хисамов Гизатулла Шамсутдинович родился в 1888 г. и Хисамова Садика, родилась в 1892 г.

Транспорт

• Городской автобусный маршрут № 5

Палеобиология

ЛАВРЕНТЬЕВА Валентина Даниловна в монографии «Мшанки подотряда Phylloporinina» (1985, Тр.ПИН, Т.214) на с. 56, 96 описывала находку мшанки рода Bashkirella из скважины 17/20 в Термень-Елге

Отрывок, характеризующий Нефтяник (Ишимбай)

– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.