Нечаев-Мальцов, Юрий Степанович

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Нечаев и Мальцов

Юрий Степанович Нечаев-Мальцов

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Ю́рий Степа́нович Неча́ев-Мальцо́в (11 (23) октября 1834 — 1913) — русский меценат, фабрикант, дипломат, владелец стекольных заводов, почётный гражданин города Владимира (1901), почётный член Московского археологического общества, почётный член Императорской Академии художеств (1902). Гражданский чин — тайный советник.

Биография

Ю. С. Нечаев родился в родовой усадьбе Нечаевых в селе Сторожевая слободка (ныне Полибино, Данковского района Липецкой области). Его отец Степан Дмитриевич Нечаев (1792—1860) был обер-прокурором Святейшего Синода, сенатором, действительным тайным советником, историком, археологом, основателем первого Музея Куликовской битвы, поэтом и писателем.

Юрий Степанович окончил 1-ю московскую гимназию и юридический факультет Московского университета (1857). Служил в главном архиве Министерства иностранных дел, был переводчиком и ездил с дипломатическими поручениями в Берлин, Париж и другие города Европы.

В 1880 году Ю. С. Нечаев получил наследство от дяди Ивана Сергеевича Мальцова (1807—1880), включающее несколько фабрик и заводов в различных губерниях России, крупнейшим из которых был Гусевской хрустальный завод во Владимирской области. Вступая в права наследования, Ю. С. Нечаев принял также и фамилию дяди (родного брата матери) и стал Нечаевым-Мальцовым.

В Санкт-Петербурге с 1880 года Ю. С. Нечаев-Мальцов жил в доме 30 по Сергиевской улице (ныне улица Чайковского). В 1883—1884 годах по заказу Нечаева-Мальцова были выполнены интерьеры этого здания в стиле рококо архитектором Л. Н. Бенуа. В Петербурге Юрий Степанович попечительствовал Морскому благотворительному обществу, Николаевской женской больнице, Сергиевскому православному братству, помогал Дому призрения и ремесленного образования бедных детей, с 1910 был попечителем Школы Императорского Женского патриотического общества имени Великой Княгини Екатерины Михайловны. Долгое время был членом Попечительного комитета о сестрах Красного Креста, на основе которого в 1893 году под покровительством принцессы Е. М. Ольденбургской возникла Община сестер милосердия Святой Евгении. Став вице-президентом Общины, пожертвовал деньги на строительство под её эгидой двух больничных павильонов и здания Убежища для престарелых сестер милосердия имени Императора Александра III. Финансировал деятельность медицинских учреждений.

Нечаев-Мальцов был вице-председателем Общества поощрения художеств и субсидировал журнал «Художественные сокровища России», редакторами которого состояли Александр Бенуа и Адриан Прахов. В настоящее время в  петербургском доме Ю. С. Нечаева-Мальцова расположено ГУ МВД России по Северо-Западному федеральному округу.

В 1885 году Ю. С. Нечаев-Мальцов основал во Владимире Техническое училище имени И. С. Мальцова, одно из лучших в Европе по техническому оснащению (ныне Владимирский авиамеханический колледж). При возведении здания Исторического музея во Владимире пожертвовал стекло для изготовления музейных витрин. Воздвиг в центре города Гуся, ставшего именоваться при нем Гусь-Хрустальным, величественный храм Св. Георгия по проекту Л. Н. Бенуа, а в селе Березовка — храм Дмитрия Солунского в память воинов, павших в Куликовской битве. Храмы расписывал В. М. Васнецов. Вслед за храмами-памятниками в Гусь-Хрустальном была построена богадельня имени И. С. Мальцова, а в Москве, на Шаболовке 33, в 1906 году был построен комплекс дворянской богадельни имени Ю. С. Нечаева-Мальцова (архитектор Роман Клейн).

В историю Ю. С. Нечаев-Мальцов вошел как человек, подаривший России Музей изящных искусств (ГМИИ имени А. С. Пушкина) в Москве, пожертвовав на его строительство основную сумму денег (более 2 000 000 из 2 600 000 рублей).

Вклад Ю. С. Нечаева-Мальцова в музей был колоссален: мраморная и гранитная облицовка, беломраморная колоннада главного фасада, портик, украшенный фризами, работами академика Гуго Залемана.

На средства Нечаева-Мальцова из Италии были выписаны искусные каменотёсы; он оплатил оформление центральной парадной лестницы разноцветными породами венгерского мрамора — серого, желтого, розового, красного, зеленого и «Белого зала», украшенного 36 колоннадами, — голубым фризом с золотым орнаментом и изящной медной дверью. И это не считая первого его пожертвования — двадцатиметрового фриза — копии мозаичных панно собора Святого Марка в Венеции. 300 рабочих, нанятых Нечаевым-Мальцовым, добывали на Урале белый мрамор особой морозоустойчивости; когда же выяснилось, что десятиметровые колонны для портика сделать в России невозможно, Юрий Степанович заказал их в Норвегии, зафрахтовал пароход для их доставки морем и баржи для сплава по рекам до самой Москвы. На фасаде здания музея, который с 1937 года носит имя А. С. Пушкина, установлена мемориальная доска с барельефом Ю. С. Нечаева-Мальцова.

В имении Ю. С. Нечаева-Мальцова в селе Полибино Данковского района Липецкой области до революции находился первый в России музей Куликовской битвы. В усадьбе Полибино у Ю. С. Нечаев-Мальцова гостили и творили Л. Н. Толстой, И. Е. Репин, И. К. Айвазовский, К. А. Коровин, В. Д. Поленов, В. В. Васнецов, И. В. Цветаев, Н. Л. Бенуа, А. Н. Бенуа, Ольга Книппер-Чехова, Анна Ахматова.

До настоящего времени в Полибино сохранилась стальная ажурная сетчатая башня удивительной красоты, выполненная по проекту выдающегося инженера В. Г. Шухова. Куплена Ю. С. Нечаевым-Мальцовым на Нижегородской промышленной выставке в 1896 года. Это первое в мире сооружение гиперболоидной конструкции.

По завещанию бездетного Ю. С. Нечаева его состояние в 1914 году перешло к его дальнему родственнику — графу П. Н. Игнатьеву. В 1918 году предприятия были национализированы.

См. также

• ГМИИ имени А. С. Пушкина
• Мальцовы (Мальцевы)
• Степан Дмитриевич Нечаев
• Полибино (Липецкая область)

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Нечаев-Мальцов, Юрий Степанович
• [www.lipetsk.ru/town/kraeved/pe20nech.html?pass=1&backurl=/town/kraeved/pe20nech.html& С. Л. Мухина «Три поколения Нечаевых»]
• [www.youtube.com/watch?v=Ct4jaU8nQ-M Ю. С. Нечаев-Мальцов на открытии Музея изящных искусств (ГМИИ) 31 мая (н.ст. 13 июня) 1912 года] — видео
• [www.shukhov.ru/news.html?n=148&id=1#news_148 Е. Полехина, «История усадьбы Полибино»]
• [his.1september.ru/view_article.php?ID=200901702 А. Клименко «Меценат и инженер молят о помощи»]
• [www.gold-city.ru/gus-khrustalny/260 История Георгиевского собора в Гусе-Хрустальном]
• [www.lipetsk.ru/town/kraeved/is01nech.html Архивы семьи Нечаевых-Мальцовых]
• [vgv.avo.ru/5/1/NECAEV/1_1.HTM Владимирские фамилии — Нечаевы — (полный список)]
• [spbvedomosti.ru/news/nasledie/millioner_ponevole/ "Санкт-Петербургские ведомости" 31.07.2015 "Миллионер поневоле"]

Отрывок, характеризующий Нечаев-Мальцов, Юрий Степанович

В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.


В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
Налево внизу, в тумане, слышалась перестрелка между невидными войсками. Там, казалось князю Андрею, сосредоточится сражение, там встретится препятствие, и «туда то я буду послан, – думал он, – с бригадой или дивизией, и там то с знаменем в руке я пойду вперед и сломлю всё, что будет предо мной».
Князь Андрей не мог равнодушно смотреть на знамена проходивших батальонов. Глядя на знамя, ему всё думалось: может быть, это то самое знамя, с которым мне придется итти впереди войск.
Ночной туман к утру оставил на высотах только иней, переходивший в росу, в лощинах же туман расстилался еще молочно белым морем. Ничего не было видно в той лощине налево, куда спустились наши войска и откуда долетали звуки стрельбы. Над высотами было темное, ясное небо, и направо огромный шар солнца. Впереди, далеко, на том берегу туманного моря, виднелись выступающие лесистые холмы, на которых должна была быть неприятельская армия, и виднелось что то. Вправо вступала в область тумана гвардия, звучавшая топотом и колесами и изредка блестевшая штыками; налево, за деревней, такие же массы кавалерии подходили и скрывались в море тумана. Спереди и сзади двигалась пехота. Главнокомандующий стоял на выезде деревни, пропуская мимо себя войска. Кутузов в это утро казался изнуренным и раздражительным. Шедшая мимо его пехота остановилась без приказания, очевидно, потому, что впереди что нибудь задержало ее.
– Да скажите же, наконец, чтобы строились в батальонные колонны и шли в обход деревни, – сердито сказал Кутузов подъехавшему генералу. – Как же вы не поймете, ваше превосходительство, милостивый государь, что растянуться по этому дефилею улицы деревни нельзя, когда мы идем против неприятеля.
– Я предполагал построиться за деревней, ваше высокопревосходительство, – отвечал генерал.
Кутузов желчно засмеялся.
– Хороши вы будете, развертывая фронт в виду неприятеля, очень хороши.
– Неприятель еще далеко, ваше высокопревосходительство. По диспозиции…
– Диспозиция! – желчно вскрикнул Кутузов, – а это вам кто сказал?… Извольте делать, что вам приказывают.
– Слушаю с.
– Mon cher, – сказал шопотом князю Андрею Несвицкий, – le vieux est d'une humeur de chien. [Мой милый, наш старик сильно не в духе.]
К Кутузову подскакал австрийский офицер с зеленым плюмажем на шляпе, в белом мундире, и спросил от имени императора: выступила ли в дело четвертая колонна?
Кутузов, не отвечая ему, отвернулся, и взгляд его нечаянно попал на князя Андрея, стоявшего подле него. Увидав Болконского, Кутузов смягчил злое и едкое выражение взгляда, как бы сознавая, что его адъютант не был виноват в том, что делалось. И, не отвечая австрийскому адъютанту, он обратился к Болконскому:
– Allez voir, mon cher, si la troisieme division a depasse le village. Dites lui de s'arreter et d'attendre mes ordres. [Ступайте, мой милый, посмотрите, прошла ли через деревню третья дивизия. Велите ей остановиться и ждать моего приказа.]
Только что князь Андрей отъехал, он остановил его.
– Et demandez lui, si les tirailleurs sont postes, – прибавил он. – Ce qu'ils font, ce qu'ils font! [И спросите, размещены ли стрелки. – Что они делают, что они делают!] – проговорил он про себя, все не отвечая австрийцу.
Князь Андрей поскакал исполнять поручение.
Обогнав всё шедшие впереди батальоны, он остановил 3 ю дивизию и убедился, что, действительно, впереди наших колонн не было стрелковой цепи. Полковой командир бывшего впереди полка был очень удивлен переданным ему от главнокомандующего приказанием рассыпать стрелков. Полковой командир стоял тут в полной уверенности, что впереди его есть еще войска, и что неприятель не может быть ближе 10 ти верст. Действительно, впереди ничего не было видно, кроме пустынной местности, склоняющейся вперед и застланной густым туманом. Приказав от имени главнокомандующего исполнить упущенное, князь Андрей поскакал назад. Кутузов стоял всё на том же месте и, старчески опустившись на седле своим тучным телом, тяжело зевал, закрывши глаза. Войска уже не двигались, а стояли ружья к ноге.
– Хорошо, хорошо, – сказал он князю Андрею и обратился к генералу, который с часами в руках говорил, что пора бы двигаться, так как все колонны с левого фланга уже спустились.
– Еще успеем, ваше превосходительство, – сквозь зевоту проговорил Кутузов. – Успеем! – повторил он.
В это время позади Кутузова послышались вдали звуки здоровающихся полков, и голоса эти стали быстро приближаться по всему протяжению растянувшейся линии наступавших русских колонн. Видно было, что тот, с кем здоровались, ехал скоро. Когда закричали солдаты того полка, перед которым стоял Кутузов, он отъехал несколько в сторону и сморщившись оглянулся. По дороге из Працена скакал как бы эскадрон разноцветных всадников. Два из них крупным галопом скакали рядом впереди остальных. Один был в черном мундире с белым султаном на рыжей энглизированной лошади, другой в белом мундире на вороной лошади. Это были два императора со свитой. Кутузов, с аффектацией служаки, находящегося во фронте, скомандовал «смирно» стоявшим войскам и, салютуя, подъехал к императору. Вся его фигура и манера вдруг изменились. Он принял вид подначальственного, нерассуждающего человека. Он с аффектацией почтительности, которая, очевидно, неприятно поразила императора Александра, подъехал и салютовал ему.